Винстон снова изучил снимок. Да, вполне может быть. — Чаша на фото, судя по всему, находится в Музее Восточной Азии, — задумчиво проговорила Эспинг. — Не пора ли позвонить туда и выяснить, сколько она стоит? — Может быть, — отозвался Винстон. — Вопрос в том, как это поможет нам продвинуться. Чаша дорогая, это нам уже известно. Андерле назвал цену в пятьдесят тысяч, но допускает, что она может стоить и больше. Китаец-Герт оценивает ее в миллионы. Вне зависимости от того, связана эта чаша со смертью Тедди или нет, кто-то очень хочет ее заполучить, в этом нет сомнений. Они уставились на белую доску. — Но у нас есть еще один подозреваемый, — с довольным видом заявила Эспинг. — Человек, громко и открыто ругавшийся с Тедди всего за несколько часов до его смерти, к тому же обвиняющий его в краже своего имущества. Она достала фотографию на водительские права Ренаты Йонссон-Камински, которую явно подготовила вместе со всеми остальными, и прикрепила ее к доске. Винстон приподнял одну бровь. — Мы можем всерьез предположить, что прокурор по делу мог совершить убийство? — Как ты обычно говоришь… — улыбнулась его коллега, — во всяком случае, это нельзя исключить. Если мы повесили на эту доску Фабиана Андерле, то и Ренате Йонссон-Камински там самое место. Взяв в руки магнит, она встала у доски. — Надо только не забыть убрать снимок, если она заявится к нам собственной персоной, — сказала она с широкой ухмылкой. — Кстати о Ренате, — заметил Винстон. — Эл-Йо уже наверняка проинформировал ее о том, что дело снова открыто. Мы должны связаться с ней и рассказать, что намерены предпринять. Улыбка с лица Эспинг исчезла. — Могу взять это на себя, если хочешь, — предложил Винстон. Эспинг посмотрела на него с искренним облегчением. Полчаса спустя Винстон разыскал пустой кабинет и позвонил Ренате Йонссон-Камински. — Так-так, необычный поворот в деле, — сказала прокурор. — Я успела пролистать предварительное заключение судмедэксперта, и оно, мягко говоря, расплывчатое. «Предположительно отравление» на основании странных показателей анализов крови потерпевшего, а затем масса уточнений, насколько сложно задним числом указать верный вид яда, история болезни потерпевшего, лекарства, которые он принимал, и прочее, и прочее. — Да, — согласился Винстон, — отравление — всегда сложный случай. — Я только хочу убедиться, что мы не тратим драгоценного следственного ресурса на то, что в итоге может оказаться смертью от естественных причин, — продолжала прокурор. — Особенно сейчас, в разгар отпусков. — Вы совершенно правы, — дипломатично согласился с ней Винстон. — Хотя в противном случае мы потерям бесценное время в расследовании убийства. — Так чем вы намерены заняться теперь? — спросила Рената и кашлянула. Видимо, она не привыкла, чтобы с ней спорили. — Завтра собираемся снова посетить всех подозреваемых, — кратко ответил Винстон. — Начнем с семьи и ближайшего окружения, а дальше посмотрим, куда нас это приведет. — Хорошо, — ответила Рената. — Звоните, как только у вас появится что-нибудь новенькое. По этому номеру до меня можно дозвониться круглосуточно. А пока спасибо. Разговор прервался, но Винстон остался сидеть за письменным столом, не в силах отогнать мысль о подозрениях Эспинг в отношении Ренаты. Прокурор и убийца в одном и том же деле. Что и говорить, идеальное прикрытие. Глава 30 Когда пару часов спустя Эспинг открыла дверь дома, где они жили с Фелисией, ужин уже ждал ее на столе, а в дверях радостно встретил Боб. После последнего разговора с Винстоном она еще долго сидела на работе. Проверяла запросы по разным реестрам, все глубже погружаясь в финансовую ситуацию Тедди и его предприятия. Наконец, обнаружив, что уже поздно, она поспешила домой. — Прости! — крикнула она в сторону кухни, гладя собаку. — Ты не могла позвонить? — ответила Фелисия, появляясь из кухни. — В восемь у меня репетиция хора, так что нам придется наскоро запихивать в себя еду. — У вас репетиция в пятницу вечером? — Мы поем почти каждый день, я тебе рассказывала. Через несколько недель у нас выступление на хоровом фестивале, а сейчас, когда почти все в отпуске, стараемся репетировать почаще. — Не самый подходящий момент, — сказала Эспинг, сбрасывая кеды. — В смысле, учитывая, что у тебя еще кейтеринг и прочее. Фелисия с раздражением наклонилась и аккуратно поставила кеды под вешалкой. — И учитывая то обстоятельство, что моя подруга работает круглосуточно, а когда она дома, все равно слегка отсутствует? Это замечание больно кольнуло Эспинг, но она понимала, что заслужила его. В этом году спокойного лета не получилось. Как только следствие будет закончено, а «Шоу антикваров» останется позади, она обязательно сделает Фелисии какой-нибудь роскошный подарок. Может быть, выходные в спа-отеле в Истаде? Они уселись за стол в крошечной кухоньке и положили себе жаренные с медом овощи и запеченный картофель с чесноком. — На вид очень аппетитно, — отметила Эспинг. — Но не странное ли сочетание? Она бросила на подругу осторожный взгляд. — Я готовлю на пробу разные блюда для «Шоу антикваров», — ответила Фелисия. — Рецензии приветствуются. — Хочешь услышать мое честное мнение или чтобы я сказала, что на вкус все великолепно? — Сегодня я немного уязвима, так что предпочтительнее позитивная обратная связь. — Принято, — сказала Эспинг и взяла приборы. Фелисия стала накладывать себе картофель. — Ты даже разговаривать стала как Винстон, — заметила она. — «Принято». Я что, живу с солдатом? Эспинг рассмеялась и рассказала о внезапном повороте дела. Фелисия посмотрела на нее со смесью ужаса и любопытства на лице. — Боже мой! — воскликнула она. — Отравление? Эспинг с нарастающим энтузиазмом стала разъяснять ей ситуацию: — Перед тем как поехать домой, я проверила Сусси, жену Тедди. У них нет брачного договора, а дела у их предприятия идут куда хуже, чем можно было ожидать. Вероятно, потому что Тедди выкупает имущество покойников официально, а потом продает все ценное на сторону и кладет деньги себе в карман. Если бы Тедди развелся с Сусси, ей пришлось бы выкупить его половину фирмы, на что у нее нет денег. Семейное предприятие пошло бы с молотка, и ей с сыном пришлось бы покинуть усадьбу, где они живут. Она положила в рот порцию овощей. — Ты имеешь в виду Йимми? — спросила Фелисия. Эспинг перестала жевать. — Откуда ты знаешь, как его зовут? — Я его знаю. — Фелисия проглотила еду и вытерла губы. — Йимми из нашего хора. Увижу его сегодня вечером. На несколько мгновений мозг у Эспинг завис. — Хочешь сказать, что Йимми, солист вашего хора, которого ты описывала мне как потрясающе одаренного… — это и есть сын Сусси и Тедди? Йимми Перссон? Фелисия кивнула, но Эспинг все еще не могла поверить. — Тихий и застенчивый Йимми, который и глаз-то никогда не поднимает? — Не узнаю его в твоем описании, — сказала Фелисия, поднимаясь из-за стола. — Йимми — наша звезда. Жутко симпатичный и общительный. Но это тот же самый Йимми, точно тебе говорю. Его мама обычно приходит нас послушать. Лягушечка, как мы ее тепло называем. Поставив тарелку в мойку, она убрала со стола солонку. — А сейчас мне пора бежать. Эспинг сидела, лишившись дара речи. — К слову о брачном договоре, — продолжала Фелисия, выйдя в прихожую и натягивая легкую летнюю куртку. — Не пора ли нам вступить в этот самый брак? Если ты умрешь, то половина дома достанется по наследству твоим родителям. — Как романтично с твоей стороны, — насмешливо ответила Эспинг. — Кстати, почему именно я могу умереть? Фелисия заглянула через дверной проем в кухню. — В последний раз, когда я интересовалась этим вопросом, профессия владельца ресторана была куда менее опасной, чем полицейского. — Она снова исчезла в прихожей. — Нам давно пора остепениться и завести детей. Моложе-то мы не становимся. — Прекрасная тема для обсуждения, когда уходишь из дома, — проворчала себе под нос Эспинг, сидя за кухонным столом. — Пока, дорогуша! — донеслось с крыльца, прежде чем захлопнулась входная дверь.