— Думаю, нет. По мне так это совсем не звучит легально, это не похоже на обычную продажу автомобилей. — Тебе так кажется? Как я уже сказал, это экспорт. Это не то, что договариваться в гараже за домом с каким-то клерком, который пытается втюхать тебе свой жестяной гроб. Я говорю тебе, это другое. — Ага, другое, то есть незаконное. — Нет ничего незаконного в том, чтобы экспортировать машины, Энд. Это происходит каждый день. Почему нет? Если ты придешь ко мне в офис, то увидишь тонну бумажек, которую мне надо заполнить, — растаможить это, налепить акциз на то… Я бы не делал это, если бы экспорт был нелегальным, верно? Энди посмотрел на него. Этот его прямой, голубоглазый взгляд прямо цеплялся за твой. Есть психопаты, убийцы и педофилы, которые не могут смотреть тебе в глаза, а есть мошенники, которые делают это постоянно. Только ему нужна была работа. — Когда мне начинать? — У тебя есть мобильник? Энди рассмеялся. — Ладно, я достану. Встретимся в четверг, у Дино на Куин-стрит. Одиннадцать часов. — Черт побери, Дино… — Да, он все еще здесь… Правда, теперь всем управляет Альфредо, и у него есть жена. Папа отправил его в Италию, у них там все срослось еще до его отъезда, и вернулся он с Линой. Улетная девчонка. На секунду Энди Гантон забыл, с кем он разговаривал, — забыл, что Ли Картер был одной из причин, по которой он просидел в тюрьме пять лет, что ему нельзя доверять, никогда в жизни, и что надо быть дураком, чтобы пойти работать на него. Забыл, что он не должен быть в этом пабе и пить с ним. Все, что он сейчас помнил, — это как они были в школе, и Фредо Джаконелли был с ними, и они все вместе заваливались к Дино после уроков, пили колу и ели огромное мороженое из высоких стаканов длинными ложками. Если отец Фредо в этот день был щедрым, то доставалось каждому, а если нет, они делили одно между собой, но брали столько ложек, сколько захотят. У Дино… — Кофемашины все так же шумят. У них до сих пор вишенки на обоях и сахарницы в виде маленьких ананасов. — Черт побери. — Но все не то, — Ли Картер поднялся. — Что? — Времена не те. На тот случай, если ты хотел сказать, что они вернулись. Да, те времена были, это точно. Но сейчас другие времена, Энди, и ты, черт побери, не забывай об этом. Ли Картер накинул свою кожаную куртку на плечи, отряхнулся и вышел из паба, не оглядываясь назад. Когда Энди последовал его примеру, на улице шел дождь — сильный, нудный, прямой дождь, из-за которого ему пришлось передвигаться перебежками от двери до двери, прячась под козырьками магазинов, с которых ему за куртку стекала вода. У него не было плаща от дождя, да и никакого плаща не было. Он стоял, уставившись на витрину магазина электроники, и разглядывал конвекторы и утюги с паром. Он знал, чего он хотел. Он хотел собственный дом, свою собственную гостиную, диван, телевизор, радиатор, ковры. Свою собственную дверь, свой ключ. Свободы самой по себе было теперь недостаточно. Восторг от того, что он может выходить и гулять когда хочет, заходить в пабы, кафе или бары по своему желанию, уже прошел. Он должен был перейти на следующий уровень. Он начал чувствовать недовольство, даже раздражение. Начал хотеть большего. Гораздо большего. Он еще раз перебежал от двери до двери и встал в ожидании автобуса до Дульчи. Мишель не было. На кухне был Пит. — Ждал тебя, чтобы перекинуться парой слов, — сказал Пит, встав в дверном проеме и уперевшись в него руками с обеих сторон. Его живот свисал над тугим ремнем. У него была выбрита полоска усов и полоска бороды, обрамляющая подбородок и разделенная посередине. А под ними его кожа была розовая, как у поросенка. Энди легко мог представить его в тюрьме одним из охранников, которые издеваются над одними, выбирают в любимчики других и строят всякие мелкие мерзкие козни. Он никогда не понимал, как его сестра могла вообще связаться с Питом. — Я надеюсь, Мишель сейчас не стоит у дома того педика на той стороне, — сказал он, стягивая куртку. — Это ее дело. Нам тут извращенцы не нужны. Это респектабельный район. — С каких это пор? — С тех пор, пока ты не вышел из тюрьмы. — Могу я повесить ее рядом с духовкой, чтобы она просохла? Пит неподвижно стоял в проходе, крепко, как деревянная чурка. — Ладно, пожалуйста. Как долго ты еще думаешь оставаться? Уже многовато времени прошло. Как будто лет сто. Я как раз собирался тебе сказать, что пора бы тебе найти работу, но, представь себе, какая потеха, сам же ее для тебя и нашел. Склад на Калверт-стрит. Им нужен грузчик. Я замолвил за тебя словечко. Бригадир мой приятель. — У меня есть работа. Энди повернулся к своему зятю спиной и пошел в гостиную, где телевизор что-то бормотал сам с собой. Энди встал и посмотрел в него. Мужчина стоял в саду и размахивал руками. — Я тебе не верю. Ты только что это выдумал. — Нет. — И что же ты делаешь? Что за работа? — Машины. — В смысле — машины? Ты не механик. — Экспорт. — Говори по-английски. — Автомобили класса люкс, готовлю их для экспорта. Мужчина перестал размахивать руками и начал медленно идти сквозь сад по дорожке из травы между двумя клумбами с разными цветами в пятнадцать футов шириной. Розы и клематисы украшали старые кирпичные стены. Пит так и стоял, не в силах подобрать слова. Энди не обращал на него внимания. — Ну и как же ты получил эту работу? Такую работу не предлагают в центре занятости, и кто вообще тебе ее предложил — с твоей судимостью? — Ты мне вот работу нашел — с моей судимостью. — Я об этом ничего не сказал. — Ну ясно. — Сколько они тебе платят? — Достаточно. Можно я выпью чашку чая? Мужчина облокотился о чугунную статую обнаженной женщины. Рядом с его головой жужжала пчела. — И теперь, когда у тебя есть работа, ты начнешь подыскивать себе жилье? Энди обернулся и посмотрел Питу в лицо. — Совершенно верно. Задняя дверь открылась и захлопнулась за спиной Мишель. — Ну я и промокла, черт побери. Пит, ты не поставишь чайник? Пит развернулся в дверном проеме. — Он нашел себе хренову работу, — сказал он. — Экспортировать хреновы тачки. Что он вообще знает о машинах? Кто дал ему такую работу? Мишель вышла из кухни. Он не мог сказать ей кто. Энди знал это. Ему никогда не следовало упоминать имя Ли Картера в этом доме, его за шкирку вышвырнут отсюда и закроют за ним дверь. Мишель повернулась, чтобы посмотреть на него. — Это правда? Энди пошел к лестнице. — Это правда. Он снял свои влажные штаны и рубашку и переоделся в сухое. Ему едва хватало места, чтобы развернуться в комнате, которую он делил со своим племянником. Ему не надо было звонить Картеру, не надо было слушать его. От Картера были одни неприятности. Однажды он уже разрушил его жизнь. Зачем давать ему второй шанс? Но причина была. Он оглядел сырую, неприбранную комнату с постерами с футболистами и звездами хеви-метала на стенах и шкафом, из которого вываливалась одежда и спортивное снаряжение его племянника. Все это венчала неустойчивая гора старых игрушек. А под кроватью у него валялось полдюжины грязных треников, и треники воняли. Вот в чем была причина, а еще в поросячьей роже его зятя. К тому же, кто мог сказать, что этот автомобильный бизнес не был полностью кошерный? Ну, наверное, кто-то мог. Но он прозанимается этим год, может, полтора, до тех пор, пока не накопит столько денег, сколько ему нужно. И все будет отлично. Он снова вернулся вниз со своей мокрой одеждой. У двери в гостиную он заглянул внутрь, чтобы посмотреть, до сих пор ли мужчина бродит по саду, но в телевизоре уже безумно мелькали мультики. На кухне Мишель наливала в кружки с чайными пакетиками кипяток.