— Это наша бывшая соседка, бабулька одна, ух и вредная она была. Сжила со свету всех своих: мужа, дочку, ну и принялась за чужих. Она, когда умерла, начала приходить то к нам, то к Ермиловым, что напротив. Вначале ничего не делала, так, пугала. Когда мы уже вроде даже привыкли к ней, она взяла и зашла ночью в квартиру, а там моя жиличка сама была. Мы с Ермиловыми после этого пригласили батюшку. Он сделал всё как надо, и теперь она точно не войдёт! — и понизив голос почти до шёпота, вроде бы призрак мог услышать её через телефон, добавила — Нам батюшка гарантию дал! — Ты, Паша, извини, но твоя Тамара немного ку-ку, — сказал я при встрече, — пришлось мне самому купить отраву от мышей, и знаешь, всё, как бабка пошептала, никто больше не скребётся. В первую ночь, конечно, было не сильно приятно слушать, когда крыса эта подыхала, но зато теперь мёртвая тишина по ночам. Комната с балконом Глава первая Не знаю, как я мог забыть о том, что Аня должна прилететь в четверг. Если бы не Марк, который, столкнувшись со мной утром на своей кухне, спросил: — А разве ты не говорил, что съезжаешь до этого четверга? — я бы решил, что у меня в запасе есть еще как минимум неделя. Но я все равно начал ему возражать, что четверг не может быть «этим», если до него еще почти неделя, на что Марк злорадно ответил: — Ага, ага, — и уточнил, представляю ли я себе, как это снять квартиру за оставшиеся дни. — Нет, конечно, живи сколько хочешь, я же не против, места хватает, но ты сам решил, что так будет лучше, — добавил он, как мне показалось, еще более злорадно. Я оглядел кухню с батареей пыльных бутылок под столом, плиту, которую не мыли ни разу с тех самых пор, как привезли из магазина, грязное окно с поломанными, а потому не пропускающими солнечный свет роллетами, и понял, что сюда я Аню не приведу. Марк сегодня, как, впрочем, и почти всегда, ночевал не сам. Какая-то девица, с которой я вчера вечером столкнулся в коридоре, когда она бежала в короткой маечке и без трусиков в душ, снова оккупировала ванную, явно собираясь вылить всю горячую воду из бойлера. Ане вряд ли понравится ходить до десяти утра с нечищеными зубами. — Ты говорил, что у тебя есть какой-то брокер, — сказал я и Марк тут же, слишком поспешно как по мне, схватил перепачканными в масле пальцами свой смартфон, рискуя уронить его. — Секундочку, — ответил он и начал листать телефонную книгу, при этом не глядя помешивая яичницу на сковородке. Он вбил туда все яйца, обнаруженные в холодильнике, — а! Вот же он! Я просто забыл, как его записал. Заглянув через плечо, я увидел, что человек, чей номер мне собрался дать Марк, был записан у него в телефоне как «Горан Брокер Мудило». Отлично, что еще тут можно добавить. Вода в ванной литься перестала и через минуту Девушка без трусиков появилась на кухне, замотанная в мое полотенце и с другим, моим же, на голове. Нет, Аню я сюда точно не приведу. Пройдя мимо меня так, как проходят девушки мимо чего-то некрасивого, но и не сильно мешающего им на пути, то есть не оборачиваясь и никак не реагируя, она подошла к Марку и сразу же каким-то удивительным образом прилипла к нему, ввинтившись клещом, заполнив собой все свободное пространство: — Ты что готовишь, кусик? Боже! Кусик! Такого я еще не слышал. Марка его барышни, как только не называли, особенно ночью, но «кусиком» первый раз, во всяком случае при мне. Не смотря на тупость заданного вопроса, в виду очевидности ответа на него, Марк чмокнул Девушку без трусиков в неестественно пухлые как у куклы губы и сказал: — Яичницу по-американски, детка. Я почувствовал, что мне следует покинуть эту идиллическую мизансцену как можно быстрее. — Пойду, пройдусь! — крикнул я на прощанье Марку, поглощенному помешиванием комков на сковородке левой рукой, потому что правой он поддерживал свою «детку», прилипшую к его боку, хотя та и не думала падать, а держалась весьма цепко. — Купи по дороге кофе! — крикнул мне Марк, и добавил, как для дебила, — и позвони Горану! Он профи! Наши все снимали через него, чувак реально крутой. — Он говорит по-английски? — решил уточнить я. — Да он на всех языках говорит, дорогой! Я не удивлюсь, если он знает суахили и иврит. Главное, ставь ему задачу четко, и еще, он — серб. При чем тут национальность неизвестного мне пока Горана, я не понял, но Марк часто давал людям странные, и вроде бы бесполезные на первый взгляд характеристики. — Это Виктор, он играет на гитаре, это Алена, она веган, это Джон, он не англичанин, — Марк так представлял своих многочисленных знакомых друг другу. Наверное, если бы я продолжал и дальше общение со всеми этими людьми, то понял бы, какую цель при этом преследует Марк, но, к счастью для меня, я не участвую в их пятничных посиделках, а сразу ухожу к себе в комнату. Первое время в такие моменты ко мне пытались ломиться какие-то мужчины, ищущие компанию чтобы выпить или поговорить, а иногда и то и другое, и женщины, которым уж не знаю почему я показался интересным, ведь Марк говорит всем обо мне: — Это Ник, он мой друг, — возможно эта характеристика и сбивала их с толку. На фоне «играет на гитаре» и «не англичанин», согласитесь, это звучит весьма многообещающе, и наивные люди из окружения Марка считают, наверное, меня таким же веселым и приятным человеком как он. Марк их не разубеждает, явно чтобы позлить меня, потому мне приходится запираться на ключ у себя в комнате, когда у него бывали гости. — Ой, это совсем не то, что ты подумала, он странный и жутко нудный и испортит нам всё веселье, — услышал я однажды как одна девушка с плоской грудью и не менее плоским лицом говорила другой, румяной пышечке с округлыми формами, на кухне, куда я зашел взять воды из холодильника. Она даже не пыталась понизить голос или говорить потише, настолько ей было плевать, что я могу ее услышать и обидеться. Я не помнил эту девушку даже смутно, не знаю, оставалась ли она когда-либо ночевать у Марка и заставал ли я ее сидящей абсолютно голой на унитазе, как других, подобных, но она меня откуда-то знала и даже считала нудным. Вторую, с пышной грудью, я точно раньше не видел, я бы ее запомнил. О, нет, я слишком часто стал обращать внимание на женскую грудь. Все дело в том, что моя жена уже почти год не может ко мне приехать. Я так долго ждал ее, но тем не менее умудрился как-то забыть, что она все-таки получила визу и даже купила билет. «Я купила билет на 8-е», — написала она сообщение в тот же день, когда наконец-то смогла вырвать свой паспорт из цепких рук болгарского консульства. Солнце грело уже по-настоящему. При всех безобразиях и расхлябанности Балкан, я обожаю их. Лето тут лето, а весна — весна, и если неожиданно идет снег в марте, покрывая крыши тонким, как местные блины — палачинки слоем, то все вокруг кричат «караул» и добавляют, что никогда-никогда такого не было, разве что в 1929 году, но после — ни разу. И я обрадовался за Аню, что она прилетит в Софию в такое хорошее время и попадет сразу из холодной, промозглой пасти еще зимы в настоящую, хрестоматийную весну, с цветущими магнолиями и жарким солнцем. Возле баничной стояла небольшая очередь. Баничными тут называют этакие маленькие пекарни, где местные жители, ну и я вместе с ними, покупают себе на завтрак выпечку: баницы, бюреки, гевреки и прочие сытные и вкусные штуки с начинкой и без. Я встал в хвост очереди и стал издали рассматривать витрину. Помню, когда я только приехал сюда, то умудрился за месяц отрастить животик, который смотрелся совершенно неестественно на моем худом, тщедушном теле. Он как горошина выпирал упругой полусферой и мешал мне помещаться в одежду. — Ты жрешь много теста, — диагностировал мой недуг Марк, — это проблема всех недавно приехавших, ну пожалуй кроме немцев и евреев, но ты ни тот и ни другой, значит всё, завязывай есть баницы. Я не завязал, потому что это не еда, а легальный наркотик, поверьте, но теперь хотя бы понимаю, из-за чего моя проблема с весом. Я взял геврек и маленькую бутылочку айряна, тоже неплохая штука, не кефир, конечно, и отошел к высокому столику, возле которого никого не было. Рыжий кот, из тех, которые водятся на Балканах, длинноногий, с маленькой головой и худой шеей, «удлиненного типа», как их называла моя жена, сидел рядом, щуря на меня зеленные с поднятыми уголками как на японских миниатюрах глаза. Я выковырял из геврека немного творога с местной брынзой — сирене, и кинул ему, но кот даже не пошевелился, как и должен было сделать кот, живущий возле баничной. В кармане куртки завибрировал телефон: — Ты позвонил Горану? — Марк решил играть роль моего строгого отца. — Сегодня же воскресенье, — удивился я, но Марк пояснил мне как малышу: — Ты что, не слушал меня? Я же сказал, что Горан — серб! Ах, вот к чему он это сказал! Меня прямо-таки осенило. Действительно, эти странные характеристики, которые он дает людям, явно не спроста. Он хотел сказать на самом деле «серб, а не болгарин» и «кто угодно, а не болгарин», потому что никто в Болгарии не будет работать в воскресенье, хоть какие деньги ему это может принести. И дело не в религиозности, как, к примеру у баварцев или поляков, тут народ совершенно не религиозен в общепринятом понимании, но все без исключения являются адептами другой религии, абсолютно балканской, даже скорее всего совершенно болгарской, а именно: работать как можно меньше, даже если из-за этого ты не получишь денег, ну и что, плевать, главное — отдых. Я набрал номер Горана и он сразу же ответил мне: — Слушам! Я говорю по-болгарски уже вполне сносно, и даже не теряюсь больше в магазинах или учреждениях, в которые вынужден ходить иногда как всякий экспат, но мне показалось, что в данном случае стоит сразу перейти на удобный для меня язык, потому что вопрос предстояло решить серьезный, а играть я буду не на своем поле. И я ответил ему по-английски: — Мне ваш телефон дал Марк. Горан действительно не стал возмущаться, что я потревожил его в воскресенье утром, а тут же перешел на сносный английский, правда с сильно выраженным, как у местных, акцентом. Первым делом он поведал мне с восторгом о том, что вспоминает свое сотрудничество как с Марком, так и со всеми его знакомыми как самые приятные и готов подобрать для меня отличные варианты. — Мне нужна квартира в центре, минимум с одной спальней, а лучше с двумя, — я на ходу стал представлять наше с женой будущее жилище, и подумал, что будет лучше, если я устрою себе совершенно автономный отдельный кабинет для того, чтобы не мешать ей своей работой, но и тут меня осенило, что может и она захочет иметь свой уголок для кабинета или будуара, как же я не подумал об этом сразу?! И потому добавил, — лучше с тремя спальнями, две из которых могут быть небольшими, но одна — обязательно очень светлая, — потому что Ане нужна обязательно светлая комната. И тут я осознал, что ей бы понравился балкон в ее комнате. Да, балкон — это отличная идея! Выйти в такой вот солнечный день, оторвавшись от дел, взять чашку кофе, который я ей сварю и выпить его неспешно, поглядывая на цветущий город, и я добавил Горану еще одно свое пожелание: — и с балконом! Сначала мне понравилось, что он мне не возражал, но потом я встревожился: — Это все возможно? — Конечно! — заверил меня Горан. Я обрадовался и подумал, насколько, оказывается Марк не прав, когда говорит, что в Софии невозможно снять хорошее жилье, отвечающее всем требованиям цивилизованного человека, и как, по его словам, молниеносно разбирают хорошие квартиры местные жители, оставляя нам, приезжим, только всякий шлак, типа той, в которой он сейчас живет. И, я, решив, что уже высказал достаточно пожеланий, спросил брокера: — То есть вы мне найдете такую квартиру? — Естественно! — ответил он, но, как всегда, в таком случае бывает, добавил ложку дегтя, — а какой у вас бюджет? Нет, деньги у меня были, тут вы можете даже не сомневаться, но моя жена не любит, когда я «гусарю», и потому я робко скорее спросил, чем ответил: — Пятьсот? — Евро? — уточнил Горан. — Да, — уже более уверенно ответил я. Горан сказал без тени сомнений в голосе: — Это сейчас невозможно. Мне понравилось, что он не стал возмущенно фыркать, или хуже того, высмеивать мою наивность в ценообразовании аренды квартир в центре Софии, а, наоборот, добавил такое важное слово «сейчас», чем смягчил мою наивность, вроде как все нормально, чел, раньше да, можно было бы снять за пятьсот евро, но теперь, извини, времена изменились, а ты, наверное, был чем-то занят, и потому пропустил тот момент, когда все изменилось. Это придало мне уверенности в себе, и я смог уточнить: — А сколько это теперь стоит? — Восемьсот. И опять его четкий, не терпящий никакого разночтения ответ, мне страшно понравился. Горан показался мне заранее, еще до нашего очного знакомства, жутко деловым и прагматичным. И потому что я сам совершенно не такой, то мне импонируют эти качества в других людях. — Кто будет жить в квартире? — закономерно спросил он и я сразу же ответил уверенно, и возможно, излишне радостно: — Мы с женой. — Дети? Животные есть? — уточнил он и я поспешил успокоить его, что нет, у нас никого нет. Горан ответил с нескрываемым удовлетворением в голосе: — Отлично! И последний вопрос? Кем вы работаете? — и тут же, почему-то не дожидаясь моего ответа, сам же решил, — вы, наверное, как и Марк, программист?