— Почему же? — решил уточнить Николаев. — Хотя бы потому что он не совсем различает сейчас реальность и свои фантазии. Потому, думаю, вы можете отлично вписаться в одну из них, как он уже вписал туда других, и тогда он скажет вам такое, что вы даже не сможете осознать. — Я попробую. — Попробуйте, попробуйте, я же не против. Она встала и подошла к вешалке, на которой оказалось и висел ее белый халат. — Ну что же вы? Идемте! — обернулась она к Николаеву. Николаев только сейчас подумал, что доктор не представилась. Нет, он безусловно знал, как ее зовут, да и табличка на ее кабинете, на которую он пялился все время, сидя в приемной, пока заместитель Анны Сергеевны битый час что-то обсуждал с нею, явно при этом не спеша, была прочитана им раз десять: «Анна Сергеевна Горан. Главный врач». Они прошли по длинному коридору, спустились по старинной мраморной лестнице, на потолке которой кое-где сохранились остатки лепнины, и вышли из здания. А обогнув его, оказались в небольшом то ли парке, то ли саду, уже порядком заросшем, в глубине которого стоял небольшой трехэтажный дом. — Ваши пациенты могут тут свободно гулять? — спросил Николаев сам не зная зачем, но эта невысокая женщина со светлыми волосами и холодными синими глазами, производила на него странное действие. Он не до конца еще понял, в чем дело, но осознавал, что он робеет в ее присутствии. — Могут, — согласилась она и добавила — но не хотят. Они зашли во внутрь. Внизу за небольшим, совершенно пустым письменным столом, сидел невысокий мужчина на вид не сильно крепкого телосложения, со смуглым лицом и юркими темными глазами. Его черные, начинающие редеть волосы, были аккуратно зачесаны и смазаны каким-то сильно пахнувшим средством для укладки. Завидя их, он резво вскочил, откинув листочки, на которых Николаев заметил решаемые им судоку. — Анна Сергеевна, приветствую! Докладываю: никаких происшествий за время моего дежурства не было! Доктор милостиво кивнула на это, а Николаев про себя отметил, что тут главврача если не любят и уважают, то явно боятся. — Вызвать кого? — поинтересовался напомаженный охранник. — А разве наш пациент из первой сегодня агрессивен? — доктор излишне театрально изобразила изумление. — Никак нет! — заверил ее он. — Ну и отлично! — Но по инструкции я должен быть рядом, а сменить меня сейчас некому — Сюткин на обеде. — Кто сегодня дежурит из сестер? — Лариса. — Отлично, позовите ее. Николаев сказал с сомнением: — Если вы из-за меня нарушаете инструкции, я могу подождать… — начал он неуверенно. — Помилуйте, товарищ капитан, все нормально. Опять же, чего мы будем ждать, вы же сами только что слышали: пациент спокоен. Кстати, у вас оружие есть? — Я сдал, когда меня к вам пропускали. — Это правильно. Пускай и спокоен, но не будем никого провоцировать. А вот и Лариса. Ларисой оказалась маленькая женщина, одетая не как медицинский работник, а в брюки цвета хаки с резинками внизу и черную спортивную кофту. На голове у нее была копна мелких рыжих кудряшек. Чем она могла бы помочь в случае нападения психа, он не представлял. Николаев уже не сомневался, что тот, ради кого он пришел, не просто тут лечится от чего-то вроде гастрита, а самый настоящий псих. Но женщина быстро сняла через голову кофту, оставшись в плотной черной футболке, и, достав из кармана брюк резинку, ловким движением, пригладив копну своих непослушных волос, стянула ее в одну маленькую дульку на макушке. — Как он сегодня? — спросила ее Анна Сергеевна. — Норм, — коротко ответила та, и критично оглядев Николаева, спросила, обращаясь ни к нему, а к своей начальнице: — Может и ему халат дать? Та обернулась, тоже посмотрела на Николаева критично, смерив его взглядом, и согласилась. Лариса тут же достала из стенного шкафа халат. Николаев уже было собрался привычно возразить, что тот будет мал на его плечи, но халат оказался даже немного велик. — Ну что ж, теперь можно, — объявила Лариса вроде бы она была тут главная, и постучала негромко сложенной костяшкой указательного пальца, а потом еще и спросила у того, который был за дверью: — Можно? Им ответили, но что, Николаев не смог разобрать, а вот женщины отлично поняли. Анна Сергеевна приосанилась и приклеила себе на лицо улыбу, а Лариса, распахнула дверь. Они вошли. Первой Лариса, за ней Анна Сергеевна, и последним Николаев. Он рассчитывал увидеть за дверью типичную больничную палату или даже что похуже, учитывая, кто находился за дверью, и потому был сильно удивлен, что его взору предстала совершенно обыкновенная квартира. Немного пыльная, полная различных вещей и книг, но квартира. В кресле сидел полный мужчина, и как раз откладывал книгу, которую он вероятно читал, прежде чем они к нему постучали. Он встал и оказался еще более толстым и рыхлым, чем показалось вначале. Особенно этот эффект усиливала бесформенная одежда на нем: вытянутые на коленях широкие спортивные штаны и не менее широкий пуловер. Серый цвет одежды особенно подчеркивал нездоровую красноту лица человека. — Как вы себя чувствуете? — спросила Анна Сергеевна, продолжая улыбаться. Николаев краем глаза заметил, что Лариса осталась стоять возле двери, расставив ноги и заложив сцепленные руки за спину, прямо как заправский охранник, оттого и он внутренне напрягся. Обитатель этой странной квартиры даже не посмотрел на нее, а уставился во все глаза на Николаева: — А это кто? — спросил он. Голос у него оказался неприятный, слишком высокий как для мужчины, практически писклявый. — Познакомьтесь, доктор Николаев, — соврала, все так же улыбаясь, Анна Сергеевна. — Отлично! — ответил ее пациент, но при этом тоном, который нельзя было назвать радостным. Тем временем доктор Горан прошла вглубь комнаты к огромному обеденному столу, вокруг которого стояли стулья и отодвинула один из них, собираясь сесть. — Вы позволите? — спросила она у хозяина этой странной квартиры. Тот пожал плечами, мол, зачем вы меня спрашиваете, если и так уже все решили, а доктор не только села сама, но и позвала Николаева присоединиться: — Коллега, присаживайтесь, — и обратилась к пациенту, — и вы тоже. Он в ответ опять пожал круглыми покатыми плечами, но сел. Николаев не понял, находится ли тот под действием каких-то препаратов, которые подавляют его, или он так умело имитирует заторможенность, двигаясь нарочито медленно. — Слушаю вас, — обратился он исключительно к Николаеву. — Я хотел бы расспросить вас о кое чем, что произошло в Софии… — Где? — перебил его толстяк, наконец усевшись на стул и перестав на нем ерзать. — В столице Республики Болгария, Софии. Выпучив на Николаева круглые на выкате глаза в красных жилках лопнувших капилляров, он спросил: — А я откуда могу знать, что там произошло? Я ни разу в Болгарии не был. И вальяжно откинулся на стуле, сцепив короткие пальцы в замок на огромном пузе. Николаев не знал, что делать дальше. Он вообще не понял, как эта женщина смогла его сюда привезти, а не вызвать пациента к себе, например. Мало того, собираясь сюда, он продумал стратегию допроса, но учитывая данные об этом человеке, собирался делать поправку на это, но рассчитывал, что доктор Горан как лечащий врач поможет ему. Сейчас же «снежная королева», как Николаев окрестил ее про себя за холодные светлые глаза и белую, почти прозрачную кожу, сидела с таким видом, вроде бы она тут оказалось случайно, и это не ее пансионат, не ее пациент, и не ее дело. Николаев вынужден был просить: — Анна Сергеевна, не поможете мне? Она опять улыбнулась, но на этот раз злорадной улыбкой и сказала, обращаясь к обитателю квартиры: — Расскажите доктору Николаеву о Марке. Глава третья Мы поели, и Марк свалил грязную посуду в мойку. — Завтра помою, — сказал он беспечно, а потом сел напротив меня и спросил серьезно, — что ты говорил об Анне? Мне сразу расхотелось рассказывать Марку об Анне, даже не понимаю, зачем он начал этот разговор, ну сболтнул я лишнего, сказал, что светлая комната с балконом предназначена для Анны, но зачем цепляться к словам, пытаясь теперь выведать у меня ему не нужные подробности. — Нет, давай поговорим! — настаивал Марк, — ты же понимаешь, что нет никакой Анны? Ну вот, он все-таки решил опять начать обсуждать это! — Ник, друг, ты принимаешь таблетки? — Марк даже наклонил голову, пытаясь заглянуть мне в глаза, уж не знаю, что он в них хотел увидеть, наверное, думал, что так поймет, вру я ему или нет. — Принимаю! — уверенно соврал я. — Нет, я же вижу, что не принимаешь! Ник, надо их пить! Доктор выписала тебе их не просто так, понимаешь? Мне физически всегда становится плохо от таких разговоров с Марком. Его участие, вопросы эти, и главное, разговоры об Анне. Зачем он вообще начал о ней говорить? Мне следовало, наверное, показать ему сообщение от нее, там, где она пишет про то, что прилетит 8-го, но я очень хорошо знаю Марка, тот обязательно найдет к чему прицепиться, будет высматривать тайный смысл в написанном и так обязательно найдет доказательства своей теории. Потому я не стал показывать сообщение, а сказал лишь: — Зато я снял квартиру и смогу съехать от тебя хоть сегодня! Марк не обрадовался, а, наоборот, покачал головой, но не как болгары, когда хотят сказать «да», а как все остальные в мире, когда хотят сказать «нет»: — Я не думаю, что тебе стоит съезжать сейчас.