Господь милосердный. Он это серьезно?.. Но, открыв презентацию в режиме докладчика, я увидела его заметки. Я послала вселенной слова благодарности. Нет, они были адресованы ему. Эммету. Я была обязана ему жизнью. Целые абзацы прекрасно сформулированных идей. Я просто могла их считывать, ничего не добавляя. Мое сердце выстукивало тяжелый бит угрызений совести. Черт, я все равно на пути в ад. Эммет сделал для меня всю работу добровольно. Да уж… Это, по крайней мере, служит мне хоть каким-то оправданием. Я нервно взглянула на часы. Оставалось каких-то пятнадцать минут, чтобы все прочитать. Но прежде я схватила телефон. СПАСИБО!! * * * – В качестве альтернативы предлагаю вынести все балконы на южную сторону. Таким образом в зимние месяцы, когда день короткий, жители получат максимум солнечного света. Но это уже детали, которые я хотела бы доработать до следующего совещания и обсудить со своей командой. Благодарю вас за внимание. Улыбайся. Стой прямо. И дыши, черт возьми. Улыбка словно застыла на моем лице, когда я демонстрировала последний слайд. – Есть ли у кого-то вопросы? В течение нескольких, бесконечно долгих, секунд стояла гробовая тишина. Конференц-зал был слегка затемнен, и яркий свет проектора мешал разглядеть лица. Я отошла в сторону и сложила ладонь козырьком, прикрываясь от света. На лицах присутствующих в основном читалось одобрение. Кое-кто еще делал пометки. Гарри прямо-таки светился и показывал мне большой палец. В мамином взгляде сквозило удивление, отец был непроницаем. Кто-то захлопал. Когда присоединились все, меня пробрала дрожь. Подняли жалюзи, и комната наполнилась светом. Повсюду одобрительно кивали, что-то произносили, подтверждая мои слова. Папа медленно зааплодировал. Взгляд был тяжелым. Мне показалось, что он в любой момент готов пригвоздить меня к полу. Но его лицо вдруг ожило. – Хорошо, спасибо, Эмбер. Это… впечатляет. – Я задержала дыхание. – По поводу твоей концепции социального смешения: наш клиент предпочитает создание жилого комплекса, где канадские семьи могли бы наслаждаться тишиной и уединением, за которые они платят. Я закусила губу, чтобы с языка не сорвалось «Закрытый поселок для хозяев жизни». Теперь понятно, каким проектом мы занимаемся. Класс, зашибись. В Ванкувере этого добра и так предостаточно. – Я так думаю, вы сейчас обсудите все между собой в деталях? – Папа посмотрел на Гарри, тот кивнул, а затем снова обратился ко мне: – Чудесно. Мы ждем следующих результатов твоей работы. Спасибо, Эмбер. – Он перестал смотреть в мою сторону. Я понимала, что это значит: Вольно! Свободна! Я подавила в себе желание горько рассмеяться и козырнуть. Я вытащила флешку из ноута для презентаций, просто выдернула ее. Все-таки какой-никакой протест мне хотелось продемонстрировать. Негромкий ропот слышался мне вслед, пока я шла на свое место. Новая студентка из отдела статики готовилась к своему выступлению. Я села рядом с Гарри, он смотрел на меня, с гордостью улыбался, и это задело мое самолюбие. – Это было офигенно, Эмбер. Не поднимая головы, я сухо поблагодарила его. Потом посмотрела вверх, в его голубых глазах светились радость и тепло. – Я знал, что в тебе это есть. Угрызения совести мучили меня все сильнее, пока архитекторы и инженеры проектной группы засыпали меня комплиментами. В заключение мы еще раз собрались для обмена мнениями и доработки деталей. Я вносила в ворд-документ примечания, сидя с опущенной головой и спрятав глаза под челкой. Так я, по крайней мере, могла не показывать лицо. Примечания были для Эммета, ведь именно он и заслужил всю эту похвалу. Лицо горело, но не от смущения, отнюдь. Я испытывала жгучий стыд. Он напоминал мне, кто я здесь на самом деле. Глава 16 Обязательный семинар по строительному материаловедению начинался только после обеда, но я все равно поехала из бюро прямо в университет. Нужно было выловить Эммета, и что-то мне подсказывало, что он, скорее всего, там. В нашей рабочей комнате его не было, поэтому я пошла в холл и минут пятнадцать слонялась туда-сюда, высматривая Эммета среди других студентов. Можно было написать ему, но я не решалась. Мне казалось недостаточным просто сообщить, что презентация прошла хорошо. И потом, я все выходные прокручивала в голове, как же скверно я о нем думала раньше. Беглого знакомства с условиями, в которых вырос Эммет, хватило, чтобы посмотреть на него совсем по-другому. Да и что я могла ему сказать? Что меня не волнует его происхождение? Что мне не важно, трейлер-парк или не трейлер-парк? Не будет ли в этом еще больше снисхождения? И все-таки мне было необходимо с ним поговорить. Довольно смешно с моей стороны было подкарауливать Эммета в холле кампуса. До начала занятия оставалось добрых полчаса. Наверное, можно было бы пообщаться и сразу после, но, скорее всего, нам помешают Адам и Леа. Эммет вывернул из-за угла, и я вскочила со своего наблюдательного пункта. Из большой аудитории, где как раз закончилась лекция, потоком выходили первокурсники, и Эммет лавировал среди них. Гордая осанка, очень красивый – впрочем, как всегда. На нем были узкие черные джинсы, такая же черная водолазка и темные ботинки Dr. Martens. Мои губы растянулись в улыбке. Это что, богемный гранж в его интерпретации? Если да, то ему следует чаще так одеваться. Смотрится сногсшибательно. Еще эта его чертова шевелюра… На голове идеальный беспорядок, блестящие волосы, в которые так и хочется запустить пальцы, пока он между моих ног… Так, хватит. Я расправила плечи, сделала глубокий вдох и без долгих размышлений пошла прямо на Эммета. Он быстро посмотрел поверх голов, уступая место идущим навстречу, и тут увидел меня. – О, приветик, как прошел доклад? – спросил он, не останавливаясь. У меня заколотилось сердце. После записки с ободряющими словами я ожидала чего-то большего, чем элементарное проявление вежливости. – Хорошо прошел, я… Ты занят сейчас? – Да, я… вообще-то, хотел… Ну, ты знаешь. – Очевидно он искал отговорку. В один миг мы снова стали чужими друг другу. Он как-то неловко махнул рукой в неопределенном направлении. С чего вдруг? – Мы можем поговорить? Эммет застыл: – Давай потом. Или напиши, что там с проектом. И времени это займет гораздо меньше. – Плевать на время. Он вздрогнул. – Эммет, насчет пятницы… Он потемнел лицом. – Я не хотела вынуждать тебя ехать со мной, и я хочу, чтобы ты это знал… – Я умолкла, и тут он быстрым шагом пошел ко мне. – Не здесь. – Он вцепился мне в плечо и куда-то потащил. Я опешила, поэтому особо не сопротивлялась. Подойдя к нашей рабочей комнате, он, бурча себе под нос ругательства, достал из кармана ключи и отпер дверь. Я споткнулась о порог. Эммет вошел следом, дверь закрылась. – Ты свихнулся? – Нет, просто я осторожен, – прорычал он и положил ключи обратно в карман джинсов. Руки тоже засунул в карманы. – Значит, так, послушай… – Он шумно выдохнул и вперил глаза в потолок, словно искал там помощи. Мгновение спустя, он вновь посмотрел на меня, и видно было, как он утомлен этим разговором. – Я бы не хотел это обсуждать. Не надо каждый раз возвращаться к вопросу… – он сжал губы, – моего происхождения. – Для меня это не имеет никакого значения. – Для меня имеет. Я сделала шаг назад. Эммет отвернулся и всю пятерню запустил в волосы. По его спине было видно, как нервно он дышит. Я стояла у двери, на расстоянии, а он тем временем взялся за спинку дивана. – Таким, как ты, видимо, трудно себе представить, что социальное неравенство существует. И да – оно существует здесь и сейчас. Не дай бог мне снова оказаться в шкуре парня из проблемного квартала, который, чтобы учиться здесь, получает стипендию для малообеспеченных. – Таким, как ты, – это каким? – чуть не взорвался во мне внутренний эгоист. Эммет медленно повернулся. Он буравил меня взглядом, на скулах играли желваки. – Да, Эмбер, такова жизнь. Когда я назвал в качестве адреса Уайт-Рок, твоя реакция была красноречивее некуда. Сказал – будто оплеуху отвесил. Как мучительно было осознавать, что он видит меня насквозь. – Было глупо с моей стороны, признаю. – Слушай, тебе не нужно оправдываться, – произнес он с бесконечной усталостью в голосе. Словно обсуждение данного вопроса было лишено для него всякого смысла. – И говорить, что тебе не важно, тоже незачем. Мне от этого ни жарко ни холодно. Я только прошу не кричать на каждом углу. Не хочу, чтобы все узнали. Ни преподаватели, ни уж тем более студенты. – Ты же не в выпускных классах школы, Сорикетти. Кого здесь волнует твое происхождение? Горький, вполголоса, смех. – Звучит неубедительно. – Что именно? Что мне не важно, из какой ты семьи? – Что ты отрицаешь факт наличия этой проблемы, потому что для тебя ее не существует. И это не упрек. Ведь не тебя называли в школе чувак-из-трейлера, мать которого… – он запнулся. Затем посмотрел на меня, и взгляд был ледяной. – …шлюха, работающая за наркоту. Не тебя просили продать травы, потому что отец вроде как приторговывает. Не тебя вызывали к директору, если из спортивной раздевалки что-то пропало. И ты не слышала в свой адрес: Следи за вещами, если поблизости Сорикетти. Они в своем гетто концы с концами едва сводят. Мне стало трудно дышать. – Я не знала… – Разумеется, откуда тебе знать? – Эммет глубоко вздохнул. – И да, мы все такие открытые и непредвзятые. Троих из нас взяли в школу получше в Суррее. По квоте для детей из неблагополучных семей. Всю школу меня таким и считали. Не важно, что я хорошо учился, не важно, как сильно я старался. Если я писал работу на максимальный балл, ее рассматривали под микроскопом. Попробуй я списать, мне бы пришлось в разы труднее, чем другим. А о том, что все было ровно наоборот и я за двадцатку писал сочинения, за которые другие получали потом награды, никто не знал. Меня прошиб озноб. – Я, я понятия не имела… Тогда оставим идею с нашей сделкой, хорошо? Извини, я не хотела вызывать у тебя эти чувства. – Да ладно. Это другое совсем. – Не другое, ты же знаешь. – Наш уговор в силе, Эмбер.