КМ (пожимает плечами): Я не знаю никого, кто этим занимался бы. Но в этом вся Марина – она не их тех, кто придерживается правил. ВЭ: Значит, вот так вы ее называете? КМ: Большинство старшекурсников называют своих руководителей по именам – в этом нет ничего особенного. ВЭ: Как бы вы описали свои отношения? КМ (поспешно): Это не отношения – ничего такого тут нет. ВЭ: Я ни на что не намекала. Я просто пытаюсь нарисовать полную картину. Значит, вы не были просто преподаватель и студент? Так будет правильно? Если учесть, что она доверяет вам своего ребенка. КМ: Наверное. На самом деле она феномен. В интеллектуальном плане, я имею в виду. Очень современная. Как я уже сказал, не придерживается правил, ну, в хорошем смысле. Нельзя же ничего не менять и работать по-старому – во всяком случае, в нашей области. Надо рисковать, бросать вызов статус-кво. ВЭ: Похоже, вы восхищаетесь ею. КМ (пожимает плечами): Любой, кто работает с ИИ, душу отдал бы за то, чтобы его руководителем была Марина. Я был счастлив до небес, когда узнал. Никогда не думал, что все так закончится. ВЭ: Но до вчерашнего вечера между вами не было никаких эксцессов? Ваше общение было исключительно профессиональным? КМ: (Кивает.) ВЭ: Итак, расскажите мне, что произошло вчера вечером. В котором часу вы прибыли в Монмут-хаус? КМ: В восемь, в восемь пятнадцать. Примерно в это время. ВЭ: Вы провели вместе какое-то время? КМ: Марина уже собиралась уходить, но перед ее уходом мы выпили по стаканчику – она сказала, что это ей нужно для храбрости. На карту было поставлено многое, поэтому, думаю, она немного дергалась. ВЭ: Что вы пили? КМ: Я – пиво. Она – белое вино. ВЭ: В котором часу она вернулась? КМ: Наверное, в четверть двенадцатого, может, минут в двадцать. ВЭ: И вы были там, в доме? КМ: На кухне. Внизу, на первом этаже. ВЭ: Какая она была… в каком настроении? КМ: Боже, да она летала. Все говорила и говорила – как все прошло, под каким впечатлением все были… Звучало так, будто она сразила всех наповал. ВЭ: Она находилась под воздействием алкоголя? КМ: Ну да… в том смысле, что это был ужин, поэтому она выпила немного. Совсем немного, если хотите знать мое мнение. ВЭ: Что произошло дальше? КМ: Она сказала, что надо отпраздновать, и полезла в холодильник за бутылкой шампанского. Попросила меня открыть ее. ВЭ: И вы открыли? КМ: Я начал говорить, что пить не буду и что мне надо домой, но она рассмеялась и сказала, что мне обязательно надо выпить. Я спросил, точно ли ей нужно, чтобы я открыл шампанское, ведь сейчас уже так поздно… кажется, я спрашивал, уверена ли она в том, что ей надо добавить – ведь она и так была под хмельком. ВЭ: Но едва ли вы выразили свою мысль столь же многословно? КМ: Да, но она же оставалась моим руководителем, так? Как бы то ни было, она сказала, что я должен выпить хотя бы один фужер, потому что она не может праздновать в одиночестве. Потом она сказала, что у нее с пробками беда, и попросила меня открыть бутылку, что я и сделал. ВЭ: И что было дальше? КМ: (Молчание.) ВЭ: Мистер Морган? * * * Адам Фаули 7 июля 2018 года 19:24 Адвокат Фишер – грозный специалист по имени Ниам Кеннеди. Мне и раньше доводилось скрещивать с ней мечи. Стоит она недешево, это точно, особенно в вечер субботы. Премиум-сервис включает доставку полного комплекта одежды – сейчас Фишер как с витрины Кэт Кидстон: цветастое платье, хлопчатобумажный кардиган, балетки. Все это, без сомнения, тщательно подобрано Кеннеди, чтобы ее клиентка ничем не напоминала сексуальную хищницу. Даже волосы собраны в пучок, наверняка с той же целью. Результат – причудливый отзвук «Алисы в Стране чудес», и это уже начинает действовать мне на нервы. Однако в лице Фишер нет ничего детского. У нее ввалившиеся глаза, выглядит она затравленной. Алиса проснулась и обнаружила, что все это сон. С Фишер такое не случится. Я сажусь рядом с Асанти, открываю папку и приступаю к обязательной процедуре заполнения анкеты, проставляя галочки. Кеннеди занимается тем же самым, проставляя галочки в списке требований ПАСЕ[24], причем прилагает все силы к тому, чтобы я это заметил. После всего этого мы можем начать. Я откидываюсь на спинку стула: – Итак, профессор, теперь вы можете изложить нам свою версию вчерашних событий. Ответ звучит мгновенно – она ожидала этого: – Калеб предложил посидеть с моим ребенком, пока я буду на ужине в Байллиоле. – Предложил или вы его попросили? Она моргает: – Ладно, я попросила. – Он и раньше сидел с вашим ребенком, да? – Несколько раз. Она старается не встречаться со мной взглядом: знает, что в этом вопросе идет по тонкому льду. Но у меня есть рыбка пожирнее, поэтому я не трачу время на мелкие нарушения правил колледжа. – В котором часу вы вернулись с ужина? Она пожимает плечами: – В четверть двенадцатого… Примерно в это время. – Вы пили? А сейчас она смотрит на меня. На ее щеках два ярких пятна. – Конечно, пила. Ужин был с восемью переменами. Все пили. Признаю, я выпила больше, чем обычно, но пьяной не была. – Так что произошло, когда вы вернулись домой? – Я прошла на кухню. Я слышала, что там Калеб. Он слушал музыку и работал на своем ноутбуке, сидя на кухне за столом. Мы немного поболтали. – О его исследованиях? – Нет, совсем нет… Румянец на ее щеках становится ярче. Я чувствую, как рядом со мной ерзает Асанти. Кеннеди дотрагивается до руки Фишер. – Все в порядке, можете рассказать. – Послушайте, – говорит она, – он флиртовал со мной, понятно? Он часто это делает. Это ничего не значит. – А вы флиртовали с ним? В том смысле, что он же привлекательный мужчина… Она изумленно смотрит на меня: – Инспектор, со мной флиртуют многие мужчины, да и женщины порой тоже. Преподаватели, студенты, административные работники университета; рисковые люди из этих трех категорий и рисковые люди вообще. Все это я не воспринимаю всерьез. Я медленно киваю: