– Кто-нибудь делал фотографии? Сэндфорд на секунду хмурится: – Думаю, да. У меня с собой телефона не было, но вчера в факультетской группе «Ватсапа» кто-то выложил пару снимков. – Вы есть в этой группе? Сэндфорд кивает: – В наказание за мои грехи… Как я понимаю, вы хотите посмотреть? – Если вы не возражаете, сэр. Сэндфорд шарит под воскресными газетами и вытаскивает телефон. – Вот. Ничего особенного там нет. – Ваша группа называется «Гласные»? – хмурясь, спрашивает Куинн. На лице Сэндфорда появляется самодовольное выражение. – Искусственный и экспериментальный интеллект, Оксфордский университет. ИЭИОУ. – Здо́рово. Сэндфорд продолжает ухмыляться: – Спасибо. Я тоже так думаю. Куинн смотрит в телефон. Там пара формальных фотографий, сделанных до того, как все сели за стол: выстроившиеся в линию мужчины в смокингах и Фишер посередине, в алом платье напоминающая тропическое насекомое на фоне монотонного черного и белого. Она повернулась к камере в три четверти, одно плечо опущено, как будто она не раз позировала для фото и знает, как это делать. На следующих снимках люди с бокалами портвейна. Среди них четко видна Марина, беседующая с двумя мужчинами средних лет. Ее щеки покрывает легкий румянец, и, судя по лицам собеседников, оба очарованы ею, хотя трудно определить, что именно так действует на них – глубокий вырез с ложбинкой или тема беседы. Куинн передвигается на следующую фотографию и показывает ее Асанти с многозначительным видом. Объектив поймал Фишер, когда она жестикулировала: правая рука поднята, рукав соскользнул к плечу. Браслета на ней нет, и на запястье отсутствуют какие-либо пятна. – Вы могли бы переслать это фото мне, сэр? – спрашивает Асанти, передавая свою визитку через стойку. Сэндфорд пожимает плечами: – Конечно, без проблем, как говорят мои американские кузены. Куинн встает: – Если у вас больше нет информации, которую нам следовало бы знать, тогда, думаю, это все. Не будем мешать вам завтракать. – «И купим себе что-нибудь на завтрак. Спасибо, черт побери, что не угостили». Сэндфорд провожает их по коридору до двери: – Есть одна вещь… – Да? – говорит Куинн, поворачиваясь к нему. – Кто подал это «заявление» против Марины? Кажется, вы не говорили. – Да, – отвечает Куинн, – мы не говорили. …Они идут по Эбингдон-роуд к Сент-Олдейту, и Асанти спрашивает у Куинна: – Какова вероятность, что все это до конца дня уже будет в группе в «Ватсапе»? – Два к одному. * * * Обычно в воскресенье Клайва Конвея силком на работу не затащить, но в деле Фишер что-то не так, поэтому, как только его жена устраивается в саду со своим братом и семьей Клайва, он проскальзывает наверх, в кабинет, и подключается к серверу полиции долины Темзы. Смотрит на экран, потом откидывается на спинку и принимается медленно раскачиваться в кресле. По идее, он должен бы быть доволен собой, поскольку его догадка подтвердилась. Но все не так просто. Просто вообще бывает редко. Потому что если ясно, что именно он нашел, всякие «почему» и «каким образом» требуют объяснений. Жена зовет его у подножия лестницы, спрашивает, куда он делся, и напоминает, что пора разжигать огонь для барбекю. Клайв наклоняется вперед, хватает трубку стационарного телефона и набирает номер. * * * Швейцар просматривает список: – Корнуоллис-билдинг. Вверх по улице, поверните направо. Номер шесть. Фрейя Хьюз живет на территории одного из специализированных колледжей для выпускников. Колледж был основан век назад и размещается в разбросанных по территории викторианских зданиях, позади которых, в саду, была специально построена столовая. Эверетт здесь раньше не бывала, но место кажется ей милым. Хотя она догадывается, что более заносчивые американские абитуриенты отвергнут это учебное заведение как «не Оксфорд». Комната Хьюз на верхнем этаже современной пристройки позади главного здания. Помещение выглядит потрепанным, бетон в разводах и пятнах, в двойных окнах не хватает стекол. Забавно, что современные университетские здания никак не уживаются со старыми. Что до похожей на армадилла металлической конструкции на Вудсток-роуд… – Да? Девушка, открывшая дверь, маленькая и светловолосая. У нее бледная кожа, что, должно быть, доставляет много хлопот при жаре, и такие бледные ресницы, что их почти не видно. Держась за ручку, она открывает дверь лишь настолько, насколько это необходимо. Вид у нее не враждебный, но взгляд настороженный. Эверетт протягивает вперед удостоверение: – Детектив-констебль Верити Эверетт. Я здесь по поводу Калеба Моргана. – А, да. Калеб. Конечно. Проходите. У нее великолепный вид из окна на заднюю часть одного из викторианских зданий, перед которым обустроена аккуратная мощеная площадка с деревянными скамейками, кустами и каменным барбекю. В самой комнате потолки могли бы быть повыше, зато к ней примыкает ванная, а на полу лежит вполне приличный ковер. «Довольно миленько», как и все в этом колледже. Вероятно, им следовало бы сделать это своим девизом. На латыни, естественно. Эверетт садится за письменный стол, а Хьюз пристраивается на приоконной скамье. На столе лежит мобильный телефон, но, как только девушка видит, что Эверетт поглядывает на него, быстро встает и забирает его. Эверетт достает записную книжку: – Калеб ваш молодой человек, верно? Хьюз кивает. – Как давно вы вместе? – Примерно девять месяцев. Эв записывает. – Насколько я знаю, он пришел к вам в пятницу вечером… чтобы рассказать о случившемся? Еще один кивок. – Он не собирался ничего с этим делать, но я сказала, что так неправильно. Что ей не следовало так себя вести. – «Она» – это профессор Фишер? – Она позволяет себе лишнее. Не только в том, чтобы сидеть с ее ребенком. И в другом тоже. Она считает, что ей это сойдет с рук, потому что она занимает высокое положение. Потому что она женщина и привлекает к себе много внимания. – Вы знакомы с профессором Фишер? Как я понимаю, вы работаете над другой темой? Английский, да? Девушка хлопает глазами: – Да. И нет, я с ней незнакома. Но я ее видела, естественно. В колледже. Трудно не увидеть. Сами слова подразумевают горечь, но тон у Хьюз на удивление бесстрастный, а тело не выдает никаких эмоций. Она просто сидит на скамье, сложив руки на коленях. – В пятницу вечером, когда вы виделись с Калебом, что он вам сказал? – Он сказал, что она приставала к нему. Что он ответил «нет», а она не обратила на это внимания. – Вы не знаете, рассказывал ли он об этом кому-то еще? Она ерзает: