Грей кладет ладонь мне на плечо и сжимает его. — Она успокоится. Увидишь. — Слова моей сестры звучат тихо и слегка скептически. — Ага. Но даже я в это не верю. *** Коллин: Табита, не могла бы ты, пожалуйста, ответить на мои звонки? Ты почти не разговаривала по дороге домой и не отвечаешь на мои сообщения. Нам нужно поговорить. Коллин: Пожалуйста. Мне чертовски жаль, что они узнали об этом таким образом, но рано или поздно они бы все равно узнали. Коллин: Грейсон сказала мне, что твой брат рассказал твоим родителям. Что они сказали? Пожалуйста, перезвони. Коллин: Ты получила розы, которые я отправил в твой офис? Я не хотел показаться слащавым, и знаю, что ты злишься, но красные, желтые, лавандовые и персиковые розы говорят сами за себя — пожалуйста, Табита. Позволь мне лично сказать тебе, что я к тебе чувствую. Пожалуйста. *** Заметки Табиты для ТРЕТЬЕЙ книги, пока без названия. Предложенные названия: «ПРЕДАТЕЛЬСТВО». Описание на задней обложке: Тарра чувствовала себя преданной всем миром. Единственным мужчиной, которого она любила. Красивый и умный, сообразительный дьявол стал ее падением. Из-за него стены, которые она так тщательно возводила вокруг себя, не просто рухнули — они взорвались… Глава 14 Табита — Дорогая, можно войти? — Несколько коротких ударов в дверь моего кабинета прерывают мои мысли, и я быстро закрываю развернутый документ на экране ноутбука, когда мой отец просовывает голову. По иронии судьбы, в последнее время возведение стен стало моей специальностью. — Конечно, папа. Конечно. Это его компания и его здание. Этому человеку вряд ли нужно разрешение. Его выдающиеся седые волосы цвета соли с перцем появляются в дверном проеме, он заходит в мой кабинет, на его лице застыла неизменная улыбка, с которой он никогда не расстается. Вокруг его глаз, обветренных непогодой и годами работы на открытом воздухе, залегли заслуженные морщинки и морщинки от смеха. Мы черпаем свой юмор от него, Кэл и я. — Входи. Хочешь присесть? — Я указываю на свободное кресло в углу. Бесцеремонно плюхнувшись в кресло, которое стоит в этом офисе дольше, чем я живу, мой отец, Ходж Томпсон, потягивается, скрещивает руки на груди и оглядывается по сторонам. — Я не был здесь довольно давно. — Он делает несколько шагов вперед, берет с моего стола из красного дерева фотографию в рамке, на которой я и моя соседка по комнате в колледже, Саванна. Молча изучает ее, затем ставит на место. — Твоя мама скоро присоединится к нам. Мои мама и папа здесь, вместе? Вот дерьмо, это может означать только одно: засаду. Я натянуто смеюсь. — Это вмешательство? Он поднимает седую бровь. — А что, тебе нужно? — Хорошая мысль, пап. — Я притворяюсь невежественной, выдавив фальшивый смех. — Вы двое приглашаете меня на ланч или типа того? Он поднимает вторую бровь и одаривает меня взглядом. Взглядом, который показывает, что твои родители знают твой секрет и ты знаешь об этом. Имело ли это вообще смысл? Как автор, я сегодня даже не могу связать воедино несколько слов. Стоп. Я только что назвала себя автором? Черт. Я это сделала, не так ли? У меня никогда раньше не было такой мысли — что я автор. Писатель. И теперь я не могу не задаться вопросом, почему это вдруг пришло мне в голову именно сейчас, когда мои родители собирались прочитать мне лекцию о… кто знает, о чем. Нет, это ложь. Я точно знаю, о чем они собираются прочитать мне лекцию, благодаря Коллину и моему крикливому брату. Мой писательство. Моя книга. Мой роман. Я немного опускаюсь в свое рабочее кресло, поворачиваясь к окну, чтобы избежать взгляда моей матери, когда она врывается в комнату, утонченная, светловолосая и голубоглазая. — Извините, я опоздала! Я что-нибудь пропустила? — Она наклоняется и целует моего отца в макушку, затем опускается на стул рядом с ним, роняя сумочку на пол. Ее руки тянутся к волосам, и она взбивает их. — Фух, как великолепно снаружи. Жаль, что мы застряли внутри. Мама, которая ведет бухгалтерию в компании, многозначительно смотрит в мою сторону. — Сделайте перерыв, вы оба, и найдите время, чтобы немного посидеть снаружи. Подыши свежим воздухом. Я хватаю ближайший карандаш и с тревогой постукиваю им по поверхности своего стола. — Я постараюсь. — Вглядываюсь в их лица. — Итак...? — начинает мой отец и, не имея терпения выслушивать всякую чушь, сразу переходит к делу. — Итак. Ты написала книгу. Он утверждает это как факт, а не как вопрос. Отрицать это было бы бесполезно, поэтому я киваю. — Но это не мешало моей работе, клянусь. Я не использовала рабочее время для писательства, и пользовалась личным ноутбуком. Моя мама мгновенно выглядит опустошенной. — Дорогая, он не это имел в виду. — Она тянется к столу и выхватывает карандаш из моих нервных рук. — Мы хотим знать, почему ты нам не рассказала. Потому что. Потому что. У меня есть миллион причин почему, но когда открываю рот, чтобы высказать их, слова не выходят. Тогда я спрашиваю: — Что сказал Кэлвин? Папа качает головой, пожимая широкими плечами. — Ничего. Только то, что ты написала книгу. И что никто об этом не знал. — Вообще-то, это роман, — выпаливаю я, не в силах остановиться, а потом сожалею об этом, когда они оба удивленно поднимают брови. — Простите. Папа прочищает горло. — Он также сказал, что ты встречалась с парнем, Келлером. — Не в силах удержаться, я закатываю глаза. Парень Келлер. — Я полагаю, это тот, с кем ты была, когда «раскрыла свой секрет»? Только мой отец использовал воздушные кавычки, когда говорил «раскрыла свой секрет», как будто это было чем-то особенным. — Вроде как. Да. Моя мама, которая не может удержаться от вмешательства в мою личную жизнь, тщательно подбирает свои следующие слова. — Дорогая, почему ты вымещаешь все это на этом милом молодом человеке? Кэл сказал, что ты от него ушла. Как во всем этом может быть его вина? Потому что я упрямая, своенравная и смущенная. Но, конечно, ничего этого не говорю. Вместо этого я пожимаю плечами, глядя в окно своего офиса в поисках ответов. — Табита. — В голосе моей матери звучат резкие нотки. — Ты слышала, что я сказала? Боже, ненавижу, когда она так со мной разговаривает, как будто я ребенок. Чувствую, как мой подбородок начинает немного дрожать, когда открываю рот, чтобы сказать: — Почему я сорвалась на Коллине? Потому что было легче злиться на него, чем на себя. Потому что я знала, что была неправа. Мне нужно было кого-то обвинить, и он попался под руку.