Мама откидывается на спинку стула и ждет, когда я продолжу. — Боже, я вела себя так по-детски. — Слеза скатывается по моей щеке, и вытираю ее рукавом рубашки, отказываясь смотреть в лица своих разочарованных родителей. — Он такой замечательный, мам. Я надеюсь… Надеюсь, у вас будет шанс познакомиться с ним. — Если он хоть в чем-то похож на свою сестру, уверена, мы его полюбим. — Он такой. Вам понравится. Затем в комнате воцаряется тишина, и когда мой папа не продолжает с того места, на котором остановилась мама, она нетерпеливо фыркает. — Твой отец и я здесь не для того, чтобы говорить об отношениях, хотя мы были обеспокоены этим, когда услышали. — Она бросает многозначительный взгляд на моего отца, чтобы привлечь его к обсуждению. — Настоящая причина, по которой мы хотели поговорить, заключалась в том, чтобы сказать тебе, что мы гордимся тобой, дорогая. Конечно, мы были в шоке! Но не по той причине, о которой ты могла бы подумать. Табита, милая, ты написала роман! — Черт возьми, моя девочка сделала это! — гремит мой папа, сопровождая свой указ ударом кулака по моему рабочему столу. — Моя дочь написала книгу. Чертову книгу! — Ходж, — моя мама одергивает его за ругань и нетерпеливо закатывает глаза. — В любом случае. Единственное, в чем мы разочарованы, так это в том, что ты побоялась нам сказать. Мысль о том, что ты целый год скрывала это от нас, заставляет меня… мы опечалены, милая. Мое сердце разрывается от того, что ты думаешь, что мы не поддержим тебя. — Я... — Смотрю вниз на свои сложенные руки, сцепленные вместе на моем столе. — Знаю, что вы полагаетесь на меня. Я пошла в колледж ради этого долбаного строительства. Знаете, сколько девушек было на моих занятиях? Почти ноль. Потом мне пришлось пойти учиться в Лигу Плюща. Кто так делает? — Теперь, когда открылись все карты, я в ударе. Охваченная катарсисом, продолжаю поиски, не думая о последствиях, которые могут иметь мои слова. — Это единственная работа, которая у меня была со времени учебы в средней школе, работа в офисе — зачем мне уходить, чтобы стать писателем? Поговорим о плохом решении. — Дорогая, твой папа и я — — А еще есть Кэл, — выпаливаю я. — Он рассчитывает, что я буду здесь, когда вы с папой уйдете на пенсию, а это когда? Еще восемь лет? Семь? Что потом? Он вряд ли будет достаточно квалифицирован, чтобы взять управление на себя в одиночку. Я тоже, но, по крайней мере, у меня за плечами еще несколько лет управленческого опыта. Мои родители переглядываются, беспокоясь, что я сошла с ума, а потом снова смотрят на меня. — Табита Элизабет, разве мы не говорили тебе, что ты можешь быть той, кем захочешь? Куда мама клонит с этим? — Ну... да. — Тогда почему ты здесь работаешь? Я вскидываю голову. — Что? Что это вообще значит? — Если ты хочешь быть писателем, почему ты здесь работаешь? — Я только что сказала тебе. Ты что, не слушала? — Мой голос кроткий. Слабый. Жалкий. Для сильной, независимой женщины я звучу жалко. Я отстой. — Ты не отстой, милая. О черт, я сказал это вслух? — Вот опять. Ты всегда что-то бормочешь себе под нос? — спрашивает мой папа. — Я надеюсь, ты не делаешь этого в присутствии наших клиентов. — Он хихикает. — Это плохо для бизнеса. Моя мама шлепает его по руке. — Ходж. — Мы с твоей мамой пытаемся тебе сказать, что хотим, чтобы ты следовала своим мечтам. Мы никогда не хотели, чтобы ты чувствовала себя здесь, как в клетке. — Папа, это совсем не так! Он игнорирует меня. — Если тебе нужно остаться работать здесь, пока не встанешь на ноги — пока твои книги не выйдут в свет, и ты сможешь зарабатывать на жизнь, — тогда можешь остаться. Если хочешь взять небольшой отпуск — мы поможем. — Поможете мне… что? — Ну, тебе двадцать четыре года, но если ты хочешь вернуться домой, чтобы сэкономить деньги... Фу. — Я не собираюсь возвращаться. Без обид. — Мы просто предлагаем варианты. Ты здесь не застряла. Я знаю, ты всегда думала, что несешь ответственность за работу здесь, пока твой брат не стал достаточно взрослым, чтобы взять на себя больше ответственности, но нет. Здесь есть Дейл и Роджер. Дейл и Роджер — вице-президент моего отца по операциям и генеральный менеджер. — Но… они не семья. Я думала, ты хочешь, чтобы это оставалось семейным бизнесом. — Милая, — резко вмешивается моя мама. — Теперь ты просто ведешь себя нелепо. Возможно, это было бы возможно двадцать лет назад, но времена меняются. — Она похлопывает моего отца по руке. — Ты слышишь свою дочь, Ходж? Она думает, что мы не современные. Они оба смеются. — Бьюсь об заклад, она не думает, что мы знаем все об этих приложениях Тимбер и Твиттер. Пожалуйста, мы покончили с этим. Моя мама делает жест руками, который выглядит на удивление бандитским. Даже гангстерским. — Пожалуйста, перестань подавать знаки руками, — умоляю я. Она делает это снова. — Не делай этого. Пожалуйста, остановись. Мама смеется. — Грейсон показала мне Бамбл в прошлый раз, когда Кэл привез ее домой. Ты бы видела некоторых молодых парней в Интернете в наши дни. — Это приложение, мама, а не веб-сайт. Она машет рукой в воздухе. — Одно и то же. Нет, не одно и то же. Я молю Вселенную о терпении. Вдыхай через нос, выдыхай через рот… А потом она задает вопрос, которого я так боялась: — Итак, нам с твоим отцом было интересно, о чем твоя книга? Я стону в ладони, когда моя голова падает на стол. Моя мать игнорирует мой очевидный дискомфорт и болтает. — Это один из тех детективных романов об убийствах? Я только что говорила Донне Стэндиш, что у тебя такая склонность к драме, и что, конечно, она могла бы получить подписанный экземпляр твоей книги в мягкой обложке. Одна мысль — и только одна мысль — мелькает у меня в голове, пока мои родители болтают без умолку, как будто меня даже нет в комнате. Я собираюсь убить Коллина Келлера. Или поцеловать. *** Табита: В конце концов, родители и правда поддержали меня… Кэлвин: Я ни на секунду не могу поверить, что ты думала, что будет иначе. Табита: Знаю, но ты должен понять, мне было действительно стыдно. Кэлвин: Почему? Не похоже, что кто-то из нас собирается это читать. Табита: ТЫ ПРИДУРОК! Грейсон собирается это прочитать. КОЛЛИН прочел это! Кэлвин: Но Коллин прочитал это только потому, что у него на тебя стоит. Это другое. Ни один чувак не читает любовный роман, если ему действительно не нравится девушка. Или не хочет трахнуть ее. Просто говорю. Табита: Ты отвратителен. Грейсон: Он прав в одном, Таб. Коллин искренне любит тебя. Не могла бы ты, пожалуйста, избавить моего брата от страданий и позвонить ему. Или написать? Он чувствует себя ужасно. Табита: Боже, как я люблю эти групповые чаты [с большим сарказмом]. Грейсон: Делай, что хочешь, но имей в виду — это была честная ошибка. Он так сильно заботится о тебе. Он отличный парень, Табби. Не позволяй своей ГОРДОСТИ встать на пути прекрасных отношений.