– Ты останешься здесь? В Ройстоне? – Неужели я это сказала? Слова вырвались у меня сами собой, так же бессознательно, как дыхание, исходящее изо рта подобно туману. Я поворачиваюсь к Эйдену, скрестив руки на груди, – защитный барьер. – Да. – Где именно? – В «Гербе королевы». Я вздрагиваю, и Эйден встречается со мной взглядом. Его и без того розовые щеки вспыхивают. – Прости, я не хотел… – Все в порядке, – бормочу я. «Герб королевы» – это паб в деревне, расположенной примерно в миле от моего дома, в котором есть несколько гостевых комнат на втором этаже. Именно там мы останавливались в тот вечер, когда Эйден познакомился с моим папой. Именно там он впервые прошептал, что любит меня. Именно там он сделал мне предложение. И именно там все между нами рухнуло. Я согреваю дыханием руки – они такие холодные. Искоса поглядываю на Эйдена. В те времена, когда мы были вместе, он сжимал мои руки в своих и растирал их, если я мерзла. Закрыв глаза, я могу ощутить, как его ладони держат мои, а его тепло служит идеальным спасением от обжигающего холода. Эйден всегда хотел меня оберегать. И пытался это сделать. Серебристый внедорожник сворачивает на подъездную дорожку, медленно объезжает три конуса, которые один из полицейских установил в попытке преградить путь, и направляется к дому. Руперт. Мы познакомились в прошлом году. В тот вечер, когда Эйден рассказал мне о своих отношениях с Хелен. Эйден встретился со мной в пабе в Монтеме, после его ухода я села за столик в одиночестве и медленно выпила бутылку вина. Руперт подошел и спросил, может ли он присоединиться ко мне. Первое, что мне в нем понравилось, – его голос. Он звучал мягко. Нежно. Так неожиданно для небритого гиганта с широкими плечами. И это так отличалось от властного тона Эйдена. От его самоуверенности. От голоса, который заглушал всех остальных. Я не искала никого, – и ничего, кроме одиночества, – но Руперт ворвался в мою жизнь с присущей ему очаровательной неуклюжестью. И остался в ней. Эйден переминается с ноги на ногу рядом со мной, и я застываю на месте, окаменев. Я совсем не собиралась их знакомить. В этом не было необходимости, по крайней мере, до тех пор, пока Руперт не познакомится с Фрейей. В животе все переворачивается. Руперт так и не познакомился с Фрейей. Он хотел приехать прошлым вечером. Если б я согласилась вместо того, чтобы так резко отказать ему, была бы Фрейя сейчас жива? Руперт выпрыгивает из машины, и его медвежье тело тяжело приземляется на дорожку. Он быстро идет ко мне, почти бежит, и на ходу раскрывает объятия. Эйден покашливает. Подбежав, Руперт притягивает меня к себе и обнимает за шею, но мои руки безжизненно висят вдоль тела. – Мне так жаль, – шепчет он, зарываясь лицом в мои волосы. – Мне очень, очень жаль. – Он берет меня за плечи и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. – Но они найдут ее, ясно? Полиция обязательно найдет ее. Я киваю, но к тому времени, как его руки снова обнимают меня, мое внимание уже переключается на кое-что другое. Поверх плеча Руперта я вижу, как череда полицейских машин в желто-синюю полоску подползает к ферме. Их двигатели рычат. Они здесь. И в мгновение ока они начнут методично прочесывать мой дом в поисках любой зацепки относительно того, что случилось с Фрейей. Будут обыскивать все – дом, сад, огород и леса – в попытке вернуть ее домой. Руперт прав. Они найдут ее. И что тогда? Начинаю рыдать в плечо Руперта, и он прижимает меня крепче, когда я обхватываю его руками. Твердит мне, что все будет хорошо. Снова и снова. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо. И каждый раз, когда Руперт говорит это, я плачу сильнее, а он обнимает меня крепче и повторяет это снова. Тяжело дыша, я высвобождаюсь из его объятий. – Давай зайдем внутрь, – предлагает Руперт и целует меня в лоб. Но затем он переводит взгляд на Эйдена и делает шаг к нему. Уверенный, но осторожный. Всегда вежливый. Всегда деликатный. – Эйден? Я так сожалею о том, что происходит. И мне так жаль, что нам приходится знакомиться в подобных обстоятельствах. Я Руперт. – И он протягивает руку. Время, кажется, остановилось, пока Эйден оценивает Руперта, быстро оглядывая его с головы до ног и обратно. Он подается вперед, хватает ладонь Руперта и крепко пожимает ее. – Руперт. – Эйден кивает ему, всего один раз. Их рукопожатие длится слишком долго, но когда они разрывают его, рука Эйдена сжимается в кулак. Руперт отступает назад и кладет руку мне на плечо. Внезапное желание стряхнуть ее покалывает мою спину, но я сопротивляюсь и сжимаю ладонью его пальцы. Бедный Руперт. В любой другой ситуации он бы радостно стоял и улыбался от уха до уха, пытаясь любым способом завязать разговор с Эйденом. Я никогда не встречала никого другого, кто чувствовал бы себя так непринужденно в компании незнакомцев и умел бы так расположить их к себе. Как бы отреагировал Эйден, если б они встретились при других обстоятельствах? Но я никогда не допускала их знакомства. Я маниакально избегала этой ситуации, в последнюю минуту отменяла встречу с общими друзьями, даже говорила Руперту, что его вообще не приглашали. Все, что угодно, лишь бы не допустить, чтобы эти двое встретились лицом к лицу: мужчины моей жизни, кардинально разные полюсы на противоположных концах моего мира. Я поворачиваю голову в сторону дома и вижу, что Хелен все еще стоит у окна. Она перехватывает мой взгляд и отходит, перекидывая светлые волосы через плечо. Я шаркаю ногой по гравию и смотрю, как разлетаются разноцветные камешки. Одно простое действие вызывает реакцию, которая сдвигает почву подо мной, подобно тому, как камень, брошенный в озеро, пускает рябь по воде. Все дальше и дальше, пока круги не станут такими большими, что исчезнут из поля зрения. – Давайте зайдем в дом, – предлагает Руперт, и я поднимаю на него взгляд и киваю. Эйден целеустремленно бросается вперед, пока Руперт обнимает меня за плечи. Эйден первым достигает входной двери и собирается толкнуть ее, затем отходит в сторону и опускает глаза. Это больше не его дом. Я прохожу мимо него и толчком открываю дверь, но тут же отступаю назад, обнаружив, кто скрывается за ней. По прихожей водят двух собак, спаниелей, которые принюхиваются и все громче фыркают носами. Дрожь пробегает по моей спине от шеи до копчика. Что они ищут? Чему они обучены? – Наоми, вы бы нам очень помогли, если б сейчас все прошли в маленькую комнату, – говорит Дженнинг, стоящий на нижней ступеньке лестницы. – Ладно, – бормочу я, не в силах отвести взгляд от собаки, которая стоит ближе к подножию лестницы. У нее проницательные глаза. И мокрый принюхивающийся нос. Дженнинг выводит нас из холла и ведет через кухню в маленькую комнату, держась как можно ближе к стене. – Мы здесь уже все проверили, – сообщает он. – Можете не переживать о том, что как-то нам помешаете. Мы с Рупертом киваем ему. – Прошу прощения, я не представился. Детектив-сержант Дженнинг. – Ничего страшного, сэр. Меня зовут Руперт. Бертон-Уэллс, – покладисто добавляет он свою фамилию. Руперт тоже вырос в семье военных – для него представители органов власти заслуживают уважения. Я знаю, что он не присядет, пока кто-нибудь не предложит ему или пока Дженнинг не выйдет из комнаты. А вот Эйден и Хелен уже сели, примостившись бок о бок на диване у окна, и погрузились в тихую беседу. – Наоми, прежде чем вас покинуть, я бы хотел задать еще пару вопросов. – Конечно. – Я оглядываюсь на Руперта. – Можешь присесть, если хочешь. – Уверена? Я киваю. Руперт протягивает руку Дженнингу, который рассеянно пожимает ее. Затем он садится на другой диван, тот, что обращен к окну. Оттуда открывается вид на густой лес вдалеке. – Чем могу помочь? Дженнинг держит блокнот в правой руке. Ручка зажата между большим и указательным пальцами левой. Левша. Как Эйден. – Есть ли что-нибудь еще, что вы можете рассказать нам о территории фермы, прежде чем мы начнем поиски снаружи? – спрашивает он. – Мы запросили официальные документы из Земельного кадастра, но пока они не поступят, нам бы очень пригодилась любая информация, которую вы могли бы нам предоставить. Бункер. – Э-э… – В голове все путается: слова, мысли и воспоминания сливаются воедино. – Входы и выходы? – Кхм, есть выход с воротами, которые ведут на общественную пешеходную дорожку в конце самого дальнего поля. То же самое есть в лесу. Бункер. – Что-нибудь еще? В лесу есть бункер времен Второй мировой войны. – Здесь довольно много хозяйственных построек. Сарай, конюшни… Я заглянула во все и звала ее по имени. Но не думаю, что Фрейя отправилась бы туда одна. Дженнинг больше не задает вопросов, поэтому я жду, пока он продолжает быстро писать, практически набрасывать каракули в блокноте. – Спасибо. Кто-нибудь из констеблей сообщит вам, когда обыск в доме закончится. Вряд ли это займет много времени. Нам просто нужно осмотреться. – Благодарю вас. Он выходит из комнаты, прикрывая за собой дверь, но она закрывается не полностью. Лучше всего оставить ее приоткрытой. Возможно, я смогу услышать, как полицейские обыскивают кухню. Если только они уже не сделали этого. Собаки не представляют для меня угрозы, пока не выйдут на улицу – в лес. Запах Фрейи и так повсюду в этом доме. Но пытливый взгляд криминалиста может что-нибудь обнаружить. Хорошо ли я засыпала бункер? Поймут ли они, что земля была недавно вскопана? Заметят, что листья специально собрали в кучу? Приведут ли их туда собаки? Вопросы продолжают кружиться у меня в голове, разум превратился в мутный водоворот, и я, пошатываясь, бреду к дивану, пытаясь сохранить самообладание перед Хелен, но слегка спотыкаюсь о край коврика, который лежит под кофейным столиком. – Ты в порядке? – спрашивает Руперт, протягивая руку, чтобы поддержать меня. – Просто споткнулась. – Ты дрожишь. – Его глаза полны беспокойства. – Я этого не выдержу, – шепчу я. – Выдержишь. Я рядом. И они найдут ее. Сдавленный звук вырывается из моего горла, и я закрываю голову руками.