– Ладно. Заходи. – Спасибо, – отвечает Хелен. Она заходит внутрь, и Люси ободряюще улыбается мне. Я щелкаю костяшками пальцев, громкий треск заполняет тишину. – Извини, что так внезапно появились, но мы с Люси увидели тебя в новостях и захотели узнать, как у тебя дела, – говорит София. – Да, нам очень жаль, Наоми. – Люси сняла шерстяную шапку и мнет ее в руках. Ткань выступает у нее между пальцами. – Мы купили тебе это. – Она протягивает большой букет цветов. – Спасибо, – шепчу я, принимая цветы. – Не хотите чего-нибудь выпить? – Если ты не против, – отвечает Люси. – Мы не собираемся доставлять тебе неудобства, просто хотели убедиться, что с тобой все в порядке. – Все в порядке. Проходите сюда. – Я морщусь от этих слов. «Проходите сюда», как будто они не были в этом доме сотни раз, не брали себе еду с кухни и не спали в свободных спальнях. Как будто Хелен не провела здесь все свое детство. – Что хотите выпить? Чего-нибудь горячего? – Было бы здорово, – отвечает София. – Чай, пожалуйста. Люси кивает в знак согласия, грустно улыбаясь мне. – Хелен? – Ничего не надо, – качает она головой. – Могу смешать тебе коктейль, – предлагаю я. Хелен смотрит на Люси и Софию, и Люси поднимает брови, намекая, чтобы она приняла мое предложение. – Чаю было бы неплохо. Положив цветы на столешницу, я молча завариваю чай. Мне хочется спросить Люси и Софию, зачем они пришли на самом деле. Почему выбрали именно сегодняшний день, чтобы встретиться со мной, когда прошли годы – годы одиночества, годы отсутствия дружбы. И Хелен. Я прерывисто выдыхаю, вливая молоко в чашки Софии и Хелен и оставив черный чай для Люси. – Может, присядем? – предлагаю я, переставив кружки на поднос. София отходит от кухонного стола и направляется к расположенной за ее спиной двери. – Давайте посидим в маленькой комнате? Мне всегда там нравилось. – Э-э… – О, да, там так уютно! – Люси сияет. – Конечно, – соглашаюсь я. Руки начинают дрожать, и ложка, которую я оставила в своей кружке, дребезжит о фарфор. Гнев клокочет в животе, и я чувствую, как он поднимается в грудь. Мы дружили с самого детства, но потом они пропали на долгое время. Как быстро мы вновь сможем общаться по-дружески? Не сразу. Не сейчас. Я следую за ними в комнату, стараясь смотреть на стол, а не на двери. Ставлю их кружки на ближайший к дивану край стола, а свою – у кресла, где я смогу сидеть спиной к лесу. К счастью, все трое послушно устраиваются в ряд на диване, соприкасаясь плечами. Люси подается вперед, все еще сжимая в руках шапку, Хелен сидит прямо, будто палку проглотила, но София поджимает ногу под себя и принимает расслабленную позу. У меня сводит живот. Нужно выпроводить их отсюда. Скоро посыплются вопросы. Что, если они спросят меня о чем-то, а я засомневаюсь или начну заикаться? Что, если они смогут прочесть все по моему лицу, как раньше? Боль пульсирует в голове. Они так хорошо знают этот дом. Я обшариваю взглядом комнату в поисках подсказок, каких-то изменений – доказательств моей лжи. Что, если они поймут, что я говорю неправду? – Мы так сочувствуем тебе из-за Фрейи, – нарушает молчание София. Она прикусывает нижнюю губу так, что видны передние зубы. – Мы не могли в это поверить, когда услышали, – бормочет Люси, не сводя глаз с пара, поднимающегося от ее чая. – Разве Хелен не рассказала вам? – спрашиваю я, хотя знаю ответ. Они узнали об этом не просто из просмотра телевизора или чтения газет. София переводит взгляд на Люси, которая смотрит на свои колени. Ни одна из них не отвечает на вопрос. – Да, я рассказала им, – подключается Хелен. – В тот же день, когда это случилось. – Если вы узнали об этом в тот же день, как это случилось, почему сразу не связались со мной? Не прислали сообщение, не позвонили? Почему вы явились именно сейчас после стольких лет молчания? Они в шоке таращатся на меня. Я не хочу этого делать, не хочу злиться, выплескивать на этих девушек все чувства, накопленные за долгие годы, но у меня не получается подавить эмоции в себе, взять их под контроль. И вместе с гневом внутри меня закипает паника: опасная смесь. – Мы… мы… – заикается Люси. – Мы беспокоились о тебе. Знаю, мы больше не подруги, но мы все равно переживаем за тебя, Наоми. – Переживаете за меня?! – Меня так и подмывает фыркнуть от смеха. – Переживаете за меня?! Вам было наплевать на меня с тех пор, как ушел Эйден. Вам было наплевать на меня, когда у меня отняли Фрейю, когда Эйден женился на ней, – да ни черта вы не переживаете за меня! – Эй! – рявкает София, прерывая мой выплеск ярости. – Мы всегда переживали за тебя. Всегда. Мы были твоими подругами. После того, что случилось… после того как Эйден ушел, мы хотели помочь тебе. Мы всеми силами пытались присматривать за тобой, чтобы ты не наделала глупостей, но ты отказалась признавать, что тебе нужна помощь. Ты просто продолжала лгать всем нам. Всем и каждой. И чем больше мы пытались помочь, тем больше ты отталкивала нас. Ты вычеркнула нас из своей жизни. И теперь, оказывается, это мы виноваты, что наша дружба прекратилась? – Мне помнится, все было по-другому, – усмехаюсь я. Ложь. Ты знаешь, как все было. Ты оттолкнула их, точно так же, как отталкиваешь сейчас… – Ты знаешь, что так все и было, – вторит моим мыслям София с покрасневшим от огорчения лицом. Мне нужно, чтобы они убрались. – Ну, что бы ни случилось тогда, мы больше не подруги. Но теперь вы явились в мой дом. Как стервятники. – Наоми… – в потрясении шепчет Люси, ее глаза блестят от слез, взгляд перебегает с меня на Софию и обратно. – А как насчет того, что сделала Хелен?! – кричу я. – Не втягивай меня в это, – срывающимся голосом возражает Хелен. – Не втягивать тебя?! Ты сама в это втянулась. Ты вступила в отношения с моим бывшим мужем. – Я поворачиваюсь обратно к Софии и Люси. – Как вам такое? Она была моей лучшей подругой, а потом украла моего мужа. Что за подруга так поступает? Но вы не отвернулись от нее. – Она не украла его, Наоми. Он сам ушел! – кричит в ответ София. – О боже… – Мы знаем, что Хелен поступила неправильно, – бормочет Люси. – Но они оба любили тебя. Мы все любили тебя. И после того, как Эйден ушел… после того, что случилось с Фрейей… думаю, они почувствовали, что потеряли тебя… настоящую тебя. Со стороны Хелен было неправильно не рассказать тебе, но… Они помогали друг другу. Они… – Я не нуждаюсь в этих объяснениях! – ору я, и все органы чувств немеют от силы моей ярости. – Я впустила вас в свой дом не для того, чтобы выслушивать нотации о моем браке и о том, что это я виновата в том, что моя лучшая подруга влюбилась в моего мужа. Не нужно мне рассказывать о том, что я сделала. Я знаю, что я сделала. И мне плевать, нуждались ли они друг в друге. – Я поворачиваюсь к Хелен, и она смотрит на меня в ответ. – Это я нуждалась в тебе, Хелен. А ты выбрала его. Люси и София застыли, их взгляды мечутся между Хелен и мной в ожидании, когда кто-нибудь из нас нарушит повисшую тишину. – Наоми, – шепчет Хелен, – я знаю, что между нами никогда не будет прежних отношений, но… Мне нужно, чтобы ты знала, я люблю Фрейю и хочу, чтобы мы прошли через это… пусть не вместе, но хотя бы бок о бок. Я не хочу, чтобы кто-то из нас чувствовал себя некомфортно или пропустил что-то важное. – Ты имеешь в виду пресс-конференцию? – тихо говорю я, наклонившись вперед, достаю салфетку из стоящей на столе коробки и громко сморкаюсь. – Я просто… – Это не я попросила тебя не приезжать, Хелен. А Эйден. Поэтому, если тебе не нравится, что твой муж не хочет, чтобы ты где-то появлялась, тебе нужно обсудить это с ним. Не со мной. – Ну, если ты как-то убедила его в том, что мне лучше не приезжать… – Я ничего ему не говорила. Мы с Эйденом не разговариваем. – Неужели?! Очередная язвительная фраза замирает на моих губах. Что Хелен имеет в виду? – Да, не разговариваем. Она приподнимает одну бровь и смотрит в потолок. Ее глаза наполнены слезами. – Я правда пришла сюда не для того, чтобы спорить с тобой, – шепчет она. – Просто хотела быть вовлеченной в то, что происходит. Фрейя – моя падчерица, и она живет со мной. У меня есть право… – Никаких прав у тебя нет. – У меня есть все права. Я забочусь о Фрейе, провожу с ней каждый день. Неужели ты думаешь, будто меня не терзает вопрос, что с ней случилось? Неужели ты думаешь, будто я не страдаю каждую секунду от того, что ее нет дома? Знаю, ты считаешь, что право горевать есть только у тебя и Эйдена, но это не так. – Это так! У тебя нет такого права! – кричу я, вскочив на ноги и возвышаясь над ней. – Ты не знаешь, каково это – потерять ребенка, потому что у тебя его нет. Фрейя – моя дочь. Моя. Не твоя. Она никогда не будет твоей! – Она больше моя, чем твоя, и ты это знаешь, – отвечает Хелен, и ее взгляд становится ледяным, когда она встает лицом к лицу со мной. – Вот что тебя по-настоящему бесит. Дело не во мне и Эйдене. Дело в том, что я больше мать Фрейе, чем ты когда-либо была. – Девочки, пожалуйста… – всхлипывает Люси, съежившись в углу дивана. – Ты никогда не была ей матерью! – грозно рычу я. – Ты всегда в отъезде. Тебя волнует лишь работа. На самом деле ты не заботишься о Фрейе. Ты просто хотела украсть мою жизнь: дом, мужа, ребенка. Но в реальности тебя ничего из этого не волнует, только образ… – Это несправедливо, Наоми, – перебивает София.