– Нет, не знаю, – тихо отвечаю я, избегая смотреть ему в глаза и вместо этого обводя пальцем родинки на его предплечье. – Я не понимаю, как это возможно. Ты… – Я? – Ты бросил меня. – Да, но ты ведь понимаешь, почему я это сделал. Я сделал это ради Фрейи… – Нет, не тогда. В этот раз. Ты вернулся ко мне. Ты вернулся, но потом сказал, что все кончено. Ты разорвал наши отношения ради Хелен и разбил мое сердце. Ты выбрал ее. Как ты можешь любить меня? – Но это правда. Я знаю, что это звучит невероятно, но это так. Мы заставили друг друга через многое пройти… Но я люблю тебя. Я просто поступал так, как считал правильным. – Эйден заправляет волосы, упавшие мне на лицо, за ухо. – А ты все еще любишь меня? Внутри меня все переворачивается, и я невольно прикрываю глаза рукой, будто застенчивая девочка-подросток. – Любишь? Мне не следует этого делать. Не следует продолжать этот разговор. Ничего хорошего из этого не выйдет ни для Эйдена, ни для меня. Ни для кого. Надежда на что-то большее, несомненно, приведет только к очередному разочарованию и новой волне страданий. Та же потеря, но все сначала. Но – только в этот раз – я хочу быть честной. Я хочу рассказать кому-нибудь правду. Больше никакой лжи. Убираю руку от лица, смотрю Эйдену прямо в глаза и киваю. Слышу, как он тяжело выдыхает – он задерживал дыхание. Эйден придвигается ближе ко мне, так что мы оказываемся нос к носу, и целует меня. Поцелуй неторопливый, нежный, совсем не похожий на тот призыв к сексу, с которым Эйден набросился на меня на пороге кухни. Так он обычно целовал меня на ночь, лежа в постели и собираясь заснуть. Всегда. Даже после ссоры – даже если Эйден был в плохом настроении и не желал разговаривать, злился на меня – он целовал меня, говорил, что любит, и только потом засыпал. – Я люблю тебя, Наоми. – Он медленно выдыхает эти слова, каждое из которых – нежный поцелуй на моей коже, и закрывает глаза. – Вернись к нам, – шепчу я. Эйден открывает глаза, в которых застыл вопрос. – К нам? Храбрость, которую я так остро ощущала всего несколько мгновений назад, покидает меня, вытесненная паническим страхом. – Я. И ты… Мы. Эйден вздыхает, его глаза теперь затуманены печалью. Так много было сказано. И осталось недосказанным… нами обоими. Скажи ему. Я больше не могу притворяться. Не могу игнорировать правду, которая растет у меня в животе с тех пор, как я увидела положительный результат теста на беременность. Вокруг так много лжи, но, может, теперь я смогу раскрыть правду хотя бы об этом. О ребенке. Ребенок не от Руперта. Он Эйдена. Я не могу сказать ему… не так ли? Что, если я скажу ему и ничего не изменится? Что, если он предпочтет все равно остаться с ней? А что, если нет? Может, это все изменит. Эйден любит меня. Может, он вернется, и мы снова станем семьей. Сломленной, но семьей. Мне всегда хотелось иметь семью. Вот почему я сказала Руперту, что ребенок от него. Эйден выбрал Хелен, и я узнала, что беременна, а Руперт так хотел собственного ребенка, семью. Поэтому я дала ему то, что он хотел. И надеялась, что у меня тоже снова будет семья. Но это просто очередная ложь. И они оба заслуживают правды. Так скажи ему. Расскажи ему о ребенке. – Эйден, я беременна. – Как только эти слова срываются с моих губ, он отрывает взгляд от своих пальцев, которыми водил вверх и вниз по моей руке, и смотрит мне в глаза. – Что? – Я беременна, – повторяю я, пытаясь прочесть все мысли по его лицу. Грустное выражение исчезло, но я не могу понять, что за эмоции Эйден испытывает. Означает ли эта слабая улыбка, что он счастлив? Растерян? Он в полном и бесповоротном замешательстве? – Эйден, скажи что-нибудь. – А Руперт знает? – Да… Но это не его ребенок. Его глаза округляются и практически выпадают из орбит, а брови исчезают под растрепанными волосами. – Откуда ты знаешь? – Просто знаю… Срок не тот. – Эйден ничего не говорит, просто продолжает смотреть на меня с тем же непонятным выражением лица, с легкой улыбкой и широко раскрытыми глазами. – Помнишь ту неделю, когда он был в отъезде? Он кивает. – Ну, вот тогда-то все и случилось. – Ты уверена? – Да, – бормочу я и вглядываюсь в лицо Эйдена, пытаясь разгадать, что он чувствует. Но его взгляд прикован к точке как раз рядом с тем местом, где моя щека оставила вмятину на подушке. Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне хоть немного уверенности в том, что я не совершила еще одну огромную ошибку. Ошибка… Вот что мы сказали, когда это случилось в первый раз. Но после второго раза я перестала называть это ошибкой. И через некоторое время Эйден тоже перестал это так называть. Пока не разорвал наши отношения. – Эйден, пожалуйста, поговори со мной. Он наконец смотрит на меня и расплывается в улыбке, а его глаза сияют от переполняющих эмоций. – Ребенок, – шепчет Эйден, обнимая меня и поглаживая горячими ладонями мою обнаженную спину. – Наш ребенок. Я киваю, не в силах говорить. – Мы разберемся с этим, хорошо? – шепчет он, и я еще глубже зарываюсь лицом в его шею, словно пытаюсь проникнуть в его тело, забраться под кожу. Эйден отодвигает свое лицо, совсем немного, так что его лоб упирается в мой. Мы с этим разберемся. Мы лежим так некоторое время: с закрытыми глазами, лицом к лицу, – почти идеальный момент, застывший во времени, как будто мы перенеслись назад в прошлое или вперед в будущее, которого у нас нет. Будущее, которое у нас было бы, если б все не пошло наперекосяк. И затем – как всегда случалось раньше – наше дыхание замедляется, и мы засыпаем. Проснувшись от стука, я вздрагиваю и хмурюсь, пытаясь вернуть себя в настоящее. Эйден спит, по-прежнему лежа ко мне лицом и закинув руку мне на талию. Его ресницы трепещут, когда он видит сны. Напрягаю зрение, чтобы посмотреть на свои часы: 23:27. Кто может прийти в такое время? Поднимаю взгляд в белый потолок, и путаница сна рассеивается – разрозненные кусочки сами собой соединяются в моем сознании. Дверь спальни открыта, и через большое окно на лестничной площадке в комнату ритмично бьют вспышки синего цвета. Это полиция. 30 – Эйден! – Я с силой трясу его за плечо. – Эйден, проснись! Он перекатывается на спину и закидывает руку поперек лица. – Который час? – бормочет он. – Приехала полиция. – Что?! Эйден быстро садится, спрыгивает с кровати и в три больших шага выбегает на лестничную площадку. Отблески синих огней вспыхивают на его лице. Ее нашли. Услышав троекратный стук в дверь, мы подпрыгиваем. Эйден поворачивается ко мне, его кожа сияет в лунном свете, который ярким белым лучом падает через окно. – Может быть… может быть, ее нашли, – говорит он, натягивая джемпер через голову и откидывая назад растрепанные волосы. Я лишь киваю в ответ, не в силах ничего сказать. У меня язык не поворачивается лгать, разжигать надежду в сердце Эйдена только для того, чтобы ее снова затушили. Причем в самом скором времени.