Они знают все. 37 Тремя годами ранее… Декабрь Когда я открыла глаза, комната закачалась из стороны в сторону, будто лодка в бушующем море. Я раскинула руки и ноги – в кровати так много места без Эйдена. Накануне он уехал в командировку, и я провела остаток дня, мечтая, чтобы он вернулся. Фрейя была сама не своя, плакала не переставая, хотя я из кожи вон лезла, пытаясь утешить ее, развлечь, сделать счастливой. Но как только я уложила ее в постель, у меня начала раскалываться голова, пальцы сами потянулись к вискам, поэтому я решила принять таблетки и лечь спать. Я как можно выше подняла брови, пытаясь сосредоточить взгляд на окне, на чем угодно, лишь бы комната перестала раскачиваться. Наконец, все вокруг обрело четкость, и я откинулась на спинку кровати, закинув руку за голову. Через окно открывался прекрасный вид: верхушки зеленых деревьев и такое бледно-голубое небо, что оно казалось почти белым. Но я ощущала в этом что-то неправильное, как бывает, если фотография на стене висит криво или немного не по центру. И тут до меня дошло. Небо не должно быть голубым. На улице должно быть темно. Я села и потянулась за телефоном – 10:47. – Фрейя? – крикнула я, вскакивая с кровати, но затуманенный разум не смог скоординировать движения тела, и я с глухим стуком упала на пол. Я с трудом поднялась и побежала по коридору, не до конца отдавая себе отчет в том, что в доме тихо, – никаких воплей годовалой малышки, которую оставили в кроватке на долгое время, – и распахнула дверь в комнату так, что та врезалась в стену. Ее кроватка была пуста. – Фрейя?! – закричала я, поворачиваясь вокруг себя. Едва дыша, сбежала вниз по лестнице, заглянула в пустую столовую, пронеслась через кухню в маленькую комнату, затем – в гостиную и обратно в прихожую. Дочери нигде не было. – Фрейя! Я взлетела обратно по лестнице и ворвалась в ее комнату. Взгляд метался по сторонам, пока я пыталась понять, почему кроватка пуста. Где Фрейя? Кто-то пришел и забрал ее? Нужно звонить в полицию. Я сделала глубокий вдох, пытаясь выровнять дыхание, и собиралась уже выйти из комнаты, но тут мое внимание привлекла дверца шкафа: она была приоткрыта. Я медленно приблизилась к ней, вытянула руку и рывком распахнула. Пустые вешалки едва заметно покачивались. Кто-то забрал все вещи Фрейи. – Нет… Я вернулась к кроватке – любимая игрушка Фрейи исчезла. Серый мышонок с мягким пушистым мехом: Фрейя любила вертеть его хвост между пальцами, когда пила молоко, пока ее глаза не закрывались. И тогда я увидела это. На матрасе лежал листок бумаги. Я не заметила его раньше, потому что он слился по цвету с белой простыней. Свет, проникающий через окно, делал его почти прозрачным, и я увидела буквы, написанные почерком Эйдена: как будто смотрела сквозь призрака. Я протянула дрожащую руку и взяла листок, но не смогла заставить себя развернуть его. Я зашептала, пытаясь убедить себя прочитать записку, ведь отказ сделать это не изменит ситуацию. Даже если я не прочту послание Эйдена, слова в нем не станут другими. Я развернула листок и быстро пробежала взглядом по строчкам – так же быстро, как Эйден их написал, судя по небрежности его обычно аккуратного почерка, – проглатывая их целиком и ощущая, как внутри становится все тяжелее. У Фрейи сломана рука, она выпала из кроватки. Я отвезу ее в больницу, а потом заберу к себе на старую квартиру. Я не скажу врачам, что произошло, но открою всем правду, если ты попытаешься забрать ее обратно. Ей опасно с тобой оставаться. Я смяла в кулаке листок, ломая написанные там строки. Фрейя сломала руку… наверное, ей было так страшно. Обычно она просыпалась в семь утра и звала нас, и ее голос разносился по лестничной площадке и проникал в нашу комнату. Но в этот раз я ее не услышала. Кричала ли она, когда поняла, что никто не придет? Визжала? Плакала? Или она решила самостоятельно найти меня и перекинула ногу через прутья, а затем перевалилась через них всем телом и… Вцепившись руками в бортик кроватки, я качнулась вперед и распахнула рот в беззвучном крике. Нет… не смей сдаваться. Заставь его вернуть ее. Она твоя дочь. Он не может просто забрать ее. Я добралась до нашей спальни и перелезла через кровать, затем схватила свой телефон и сразу набрала номер Эйдена. Я прижала телефон к уху, и слабый стук моего сердца ритмично пульсировал у экрана. Гудок. Еще гудок. Еще гудок. И… Голосовая почта. Я сбросила звонок. И тут же набрала номер снова. Гудки шли и шли, и от этого звука болезненное чувство паники стремительно поднималось в груди. Голосовая почта. – Эйден, ответь на звонок! – крикнула я. Я открыла чат с сообщениями и лихорадочно застучала по клавишам, заполняя экран полными отчаяния словами. «Эйден, пожалуйста. Я понимаю, ты злишься на меня. Я знаю, ты не хочешь со мной разговаривать, и у тебя есть все причины быть в ярости, но она и моя дочь. Ты не можешь просто забрать ее. Пожалуйста, вернись, и мы поговорим. Я очень сильно люблю вас обоих. Пожалуйста, позвони мне». Я нажала кнопку отправки сообщения и еще крепче вцепилась в телефон, будто в спасательный круг. «Прошу, перезвони мне. Перезвони, перезвони, перезвони. Пожалуйста, Эйден». Шли минуты, а телефон не звонил. Мне нужно было что-то сделать, чтобы исправить ситуацию. И я знала Эйдена: единственный способ заставить его говорить – это вынудить его защищаться, нанести ответный удар. «Не могу поверить, что ты просто уехал и оставил меня одну. А что, если мне стало плохо от лекарств? Тебе на меня плевать? Ты не любишь меня?» Я некоторое время колебалась, стоит ли отправлять это сообщение, – мне не хотелось выводить Эйдена из себя, но больше я ничего не могла сделать. По крайней мере, сейчас он перезвонит, и я попытаюсь заставить его выслушать меня. Постараюсь все объяснить. Три минуты спустя его имя высветилось на экране. Я глубоко вздохнула, поднесла телефон к уху и ответила. – Эйден… – Как ты смеешь? Серьезно, Наоми, как ты смеешь, черт возьми, говорить мне это? – Эйден, пожалуйста, послушай! – Нет, это ты послушай меня. Я сразу понял, что ты приняла две таблетки. Ты распечатала новую упаковку и оставила ее возле кровати. Вспомни, когда ты принимала эти таблетки, потому что действительно нуждалась в них, я помогал тебе. Ты забыла, что это я следил за тем, чтобы ты принимала только по одной таблетке, согласно указаниям Тони? Это я помог тебе слезть с них, когда ты впала в такую зависимость, что не могла вспомнить, какой сегодня день или что мы делали накануне вечером. Или все это время ты просто дурачила меня и на самом деле так и не перестала их принимать?! – Нет, я… – Пожалуйста, не лги мне, Наоми. – Я пыталась. Эйден шумно задышал в трубку, осмысливая мои слова. – Пыталась?! – Да. – Ты так и не перестала их принимать. – Перестала. – Надолго ли? – Я… Примерно на неделю.