– Вы собирались причинить ей боль? – Нет. Мой муж… бывший муж… мужчина, которого я любила, только что женился на другой, на моей лучшей подруге, и мне было невыносимо видеть свою дочь там с ними. Это была моя семья, а не семья Хелен. Поэтому я попыталась забрать Фрейю. Не знаю, о чем я думала, ведь все равно не смогла бы оставить ее у себя, но я не собиралась причинять ей боль. – Вот именно. Вы все равно не смогли бы оставить ее у себя. Вы знали, что из-за «несчастного случая», из-за причины, по которой Эйден бросил вас, вы никогда не получите обратно дочь. И, как вы сами только что сказали, вам было невыносимо видеть, как другая женщина присвоила вашу семью. Вы не хотели, чтобы кто-то заменил вас в роли матери и жены. Это так? – Нет, вы искажаете мои слова. – Вы хотели наказать Эйдена? – Нет! – Меня переполняет внезапное отчаянное желание заплакать. Я пощипываю кожу на внутренней стороне своей руки. – Расскажите нам о вашей любовной связи. Я резко выпрямляюсь, даже выгибаюсь назад, словно кто-то вонзил мне нож в позвоночник, погрузив лезвие по самую рукоять. – По нашим сведениям у вас была любовная связь с Эйденом – верно? Кто рассказал им о нашем романе? Сам Эйден? Нельзя, чтобы Хелен узнала об этом таким образом. Именно эти слова он произнес всего несколько часов назад. Эйден ни за что бы не признался в нашем романе сейчас. Он не хотел, чтобы Хелен узнала об этом таким образом. И это было до… до того, как меня арестовали за убийство. Тогда казалось, что счастье вновь так близко. Его счастье со мной и нашим ребенком. Но эта дверь захлопнулась перед носом. И как бы мне ни было неприятно это признавать, он не захочет потерять нас обеих. Но ему придется потерять все. Так откуда же они узнали? Больше никто не мог сказать. Если только Хелен не знала все это время. Что, если она как-то догадалась? Мы всегда были так осторожны, но что, если… Перед глазами возникает лицо Хелен – в тот день, когда она пришла в мой дом вместе с Люси и Софией, – и выражение недоверия в ее глазах, когда я сказала, что мы с Эйденом не разговариваем. «Неужели?» – спросила она. Но это было утверждение, а не вопрос. Я прикрываю глаза руками, вдавливая нижнюю часть ладоней в глазницы. – Наоми, ответьте на вопрос. – Да, ясно? Вы это хотели услышать? Но это не имеет никакого отношения к Фрейе! – Когда это началось? – В августе. – Когда вы с Эйденом в последний раз вступали в интимную близость до смерти Фрейи? Качаю головой, сначала медленно, но затем все быстрее и быстрее, до боли в шее, пытаясь отгородиться от его вопросов. – Когда вы в последний раз спали друг с другом до смерти Фрейи? – Ближе к концу октября. Передо мной появляется Эйден, его кожа выглядит бледной в тусклом свете прикроватной лампы, зеленые глаза наполнены загадочной грустью, его теплое тело прижимается к моему. – И прошлой ночью, когда мы вас арестовали, Эйден находился у вас дома. Вы спали вместе? – Да. Я не собираюсь отвечать на вопрос, но он летит ко мне так быстро, что я так же стремительно отбиваюсь правдой, и это повторяется снова и снова. Перестань отвечать на эти вопросы. – Значит, все время, пока вы делали перед нами вид, что оплакиваете случайную смерть своей дочери, а сами хранили ее местонахождение в секрете, вы продолжали роман с бывшим мужем. – Нет, это не так. – Вы продолжали любовную связь, потому что совсем не переживали из-за дочери. Вы убили ее, не так ли? Не отвечай. – Мы ничего не продолжали – он разорвал наши отношения! Дженнинг был готов задать мне следующий вопрос, но передумал, и теперь на его губах играет легкая довольная улыбка. Уокер поднимает взгляд от блокнота с точно таким же выражением лица, как у Дженнинга. Ты сыграла им на руку. – Когда он это сделал? – спрашивает Дженнинг. Ты показала им мотив. – В конце октября. Он приехал ко мне и сказал, что все кончено. Но… я смирилась с этим. Клянусь. Уокер искоса поглядывает на Дженнинга, который откинулся на спинку стула и сосредоточенно смотрит в потолок. Я буквально слышу, как мысли бурлят, переполняя его голову. Дженнинг крутит головой, разминая шею, затем оттягивает воротник от горла. – Значит… – продолжает он, – …ваш с Эйденом роман длился примерно с августа по конец октября, а затем он его прекратил. Когда вы попросили бывшего мужа оставить у вас на ночь Фрейю? Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом. Пожалуйста, не заставляйте меня говорить об этом. – Когда вы попросили бывшего мужа оставить у вас на ночь Фрейю? – Накануне перед тем, как она осталась у меня, – выдыхаю я. – Верно ли, что это был первый раз после вашего расставания, когда Эйден согласился оставить у вас Фрейю? Я киваю, и рыдание, застрявшее в груди, вырывается наружу в сильном кашле. – Как вам удалось в такой короткий срок убедить его оставить у вас Фрейю? Не отвечай на этот вопрос. – Отвечайте на вопрос, Наоми. – Я пригрозила ему, что расскажу Хелен о нашем романе. – И он согласился, что дочь может остаться у вас на ночь? – Да. – А на следующее утро она была мертва. – Да, но я ее не убивала. Я бы не стала. Зачем мне это делать? – Вы сделали это, чтобы наказать Эйдена? За то, что он больше не хотел быть с вами? – Нет! Как так получается? Все – каждая мелочь из того, что произошло с рождения Фрейи до сегодняшнего дня, – свидетельствует против меня. – Если вы этого не делали, тогда кто? – продолжает Дженнинг. – Кто это сделал? – Не знаю! – кричу я. – Вы сделали это нарочно? – Нет, это была не я! – У вас случился очередной нервный срыв? – Нет, со мной давно все в порядке. – Тогда кто это был? – Не знаю. Но это была не я. Опускаю голову на руки, и слезы капают на стол, а отражение моего лица размывается на матовой металлической поверхности. Этого не может быть на самом деле. Этого не происходит. Все это у меня в голове. Наверняка так… Наверняка так и есть. – Вы хотите что-нибудь добавить? – спрашивает Уокер.