– Без комментариев. Пожалуйста, нет. – Как он объяснил вам то, что произошло? Как он убедил вас солгать ради него? Крепко зажмуриваюсь, но слезы текут по лицу и капают с подбородка на руки. – Без комментариев. Пожалуйста. Что угодно, только не это… Дженнинг открывает папку и передает Оливии лист бумаги. Она прикусывает губу, просматривая информацию, но затем ее взгляд останавливается на чем-то и не двигается дальше. Оливия хмурится, но не поднимает глаза, а просто кладет лист на стол передо мной. Дженнинг вскидывает брови, и я смотрю на него в ответ. Мои глаза и щеки пылают. – Вы помогали Эйдену скрыть смерть вашей дочери? На бумаге указаны данные о рейсе. Два билета забронированы из лондонского аэропорта Гатвик в Абу-Даби на 20 ноября с вылетом в 5:40 утра. Пассажиры: Фрейя и Эйден Уильямс. Поднимаю голову, и мой взгляд перебегает с Дженнинга на Уокера в поисках объяснения. Они смотрят на меня в ответ, ожидая моей реакции. – Я не понима… Авиабилеты забронированы для Фрейи и Эйдена. Никаких следов взлома. У Хелен есть ключ. Нет, этого не может быть. Он пытался ее увезти. 43 Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Моя голова мотается из стороны в сторону, слева направо, слева направо, а зубы стучат, словно температура в комнате резко упала. Я потеряла контроль над своим телом. Я потеряла контроль над своим разумом. Наверняка так и есть, потому что слова на этом листе бумаги не могут быть правдой. Фраза, которую Дженнинг медленно произносит хриплым голосом, – «Эйден арестован», – не может быть правдой. Не было никаких признаков взлома. И у его жены есть ключ. Нет. Зачем ему это делать? Почему Эйден хотел забрать Фрейю у меня? Неужели он собирался уехать и никогда не возвращаться? Должно быть какое-то объяснение. Эйден не способен на такое. Он никогда бы не причинил Фрейе боль. Он любил ее. Любовью настолько чистой, что бросил меня, – ту, о которой он заботился больше всего на свете, – чтобы защитить ее. Это не мог быть Эйден. Только не мой Эйден. – Вы знали, что Эйден пытался забрать Фрейю? – спрашивает Дженнинг. Что он сказал? Мое тело словно нажало на тормоза – все подергивания прекратились. Полиция по-прежнему считает меня виновной. – Знала ли я? – бормочу я, слова звучат чуждо и непривычно. – Вы пытались помешать ему забрать ее, но что-то пошло не так? – Нет! – Вы вместе спрятали Фрейю? – Нет! Говорю же – я сказала правду! Я все это время говорила правду! Я действительно говорила правду и почти поверила, – они почти заставили меня поверить, – что совершила убийство. Если б не мои подозрения в отношении Хелен – наш с Эйденом роман, бункер, ключ, – я была бы уверена, что вина лежит полностью на мне. Я бы рассыпалась в прах. Сломалась. А Эйден знал правду все это время. Как он мог совершить такое?! – Вы утверждаете, что сказали правду. И мы никогда не сомневались в том, что это вы спрятали Фрейю, солгали об ее исчезновении, дали нам ложные улики, чтобы направить нас по другому следу. Мы сомневаемся лишь в том, по какой причине вы это сделали. – А зачем Эйдену это делать?! – кричу я, захлебываясь кашлем. – Мы спрашиваем не об Эйдене. Мы спрашиваем о вас. Что произошло той ночью? Почему вы спрятали Фрейю? Кровь приливает к моему лицу. В глазах Дженнинга я запятнана виной, и никакие мои доводы, никакие доказательства обратного не смогут смыть это пятно. Я – пожираемая ревностью бывшая жена с психическими проблемами в прошлом. И не просто с какими-то психическими проблемами. У меня была послеродовая депрессия. Про такие случаи пишут в газетах, когда мать убивает своего ребенка. В таком никто добровольно не признается. После такого остается след. Пятно. Этот человек никогда мне не поверит. – Я же сказала вам, – начинаю я медленно втолковывать ему, но сердце бешено колотится, и слова рвутся вперед галопом, яростно и быстро. – Я не хотела терять своего будущего ребенка. Я знала, просто знала, что если скажу правду о том, как нашла Фрейю у подножия лестницы, все сочтут меня виновной в ее смерти. И ребенка бы забрали. И смотрите! Вы подтвердили мою точку зрения. Вы посчитали меня виновной. И даже сейчас, когда у вас есть доказательства того, что в этом замешан кто-то другой, вы все еще не верите моим словам. Если Эйден проник в мой дом, чтобы забрать у меня дочь, какого черта я стану лгать ради него?! Мы с Дженнингом пронзаем друг друга взглядами. Как два барана, стоящие на своем. Я не собираюсь отворачиваться первой. Нельзя, чтобы он выиграл в этой схватке. Оливия кладет руку мне на спину и нажимает ладонью между лопатками. Я совершенно позабыла о том, что мой адвокат здесь, но теперь смотрю на нее и понимаю, чего она хочет от меня. Ей необязательно говорить это вслух. Этого Оливия хотела от меня с самого начала. Всего один взгляд, но мне кажется, будто она кричит эти слова мне в уши. Держи рот на замке. – Вы видели Эйдена у себя дома ранним утром двадцатого ноября? – Нет. Чувствую на себе взгляд Оливии. – Как он объяснил вам свое присутствие в доме? – Я… Рука Оливии перемещается на мое плечо и сжимает его. – Без комментариев, – шепчу я. – Вы с ним боролись? – Нет. Без комментариев. – Вы вместе спрятали Фрейю? – Без комментариев. – Эйден просил вас помочь ему спрятать Фрейю? Провожу языком по губам, гнев бурлит во мне. – Без комментариев. – Когда он попросил вас помочь ему, почему вы не позвонили в полицию? – Без комментариев. – Почему вы покрывали его? – Без комментариев. – Потому, что вы его любите? – Без комментариев. – Потому что вы хотели его вернуть? – Без комментариев.