– Потому что это стало бы вашим общим секретом? – Хватит, хватит, хватит! – пронзительно кричу я. В помещении воцаряется тишина. Чувствую, что все взгляды устремлены на меня в ожидании моих дальнейших действий и слов. Поднимаю голову и оглядываю всех троих, прежде чем встретиться взглядом с Дженнингом. Скажи что-нибудь. – Простите, – шепчу я, хотя на самом деле не желаю извиняться. – Но, пожалуйста, не задавайте мне больше никаких вопросов. Я больше ничего не знаю, кроме… – Кроме? – подхватывает Дженнинг, а Оливия вздыхает. Должно быть, я ее самый непослушный клиент из всех. – Я не помогала Эйдену. Если б я знала, что он был у меня дома, то честно сообщила бы вам об этом. Но… он никогда бы не навредил Фрейе намеренно. Должно быть какое-то объяснение… Вы допрашивали Хелен? – Хелен здесь ни при чем, Наоми, – парирует он. – Подумайте о том, что вы говорите. Для нее не было забронировано билета. И… – Но она узнала о нашем романе, и это ее разозлило. Что, если она совершила убийство, а теперь пытается переложить вину на меня и Эйдена… – Это Эйден рассказал нам о вашем романе. Что?! – Но… но она знала о бункере. Ведь вы по ее подсказке нашли Фрейю. – Нет… – Детектив Дженнинг, – вмешивается Оливия. – Я уже намерена доложить вышестоящему руководству о вашей агрессивной и настойчивой манере допроса. Если у вас есть какие-то сведения, мне нужно увидеть доказательства. – Нет, Хелен нам не подсказывала, – продолжает Дженнинг, полностью игнорируя Оливию и не отрывая от меня взгляда. – Собака проявляла сильное беспокойство на этом участке, но других признаков не было. Однако затем третья сторона сообщила нам о бункере, и мы решили произвести раскопки в том районе. Третья сторона?! Волонтеры. Те две женщины, которые знали о моем доме и прошлом моей семьи. Дженнинг вздыхает и трет рукой затылок, а затем резко дергает ею в сторону. Плечо щелкает. – Хелен не давала показаний против вас, Наоми. Она дала показания против Эйдена. Это из-за нее его арестовали. Мой мозг входит в ступор, не в состоянии осмыслить сказанное. Хелен дала полиции показания против Эйдена?! – Хелен не давала показаний против меня? – Нет. Это она раскопала информацию о билетах на самолет. Увидела платеж и решила проверить его. И это она сообщила нам, что у Эйдена был запасной ключ от вашего дома, который пропал. – У Эйдена был ключ от моего дома?! – Да. Полиция сейчас обыскивает их дом и комнату Эйдена в «Гербе королевы». Я хочу, чтобы вы внимательно выслушали то, что я собираюсь вам сказать. В голове все плывет, голос Дженнинга звучит тихо и эхом повторяется, словно детектив говорит со мной со дна ущелья. У Эйдена был ключ, у Эйдена был ключ, у Эйдена был… – Это Эйден дал нам показания против вас. Эти слова резко бьют меня в грудь, и голос Дженнинга внезапно звучит громко и отчетливо. Эйден?! Дженнинг продолжает говорить, но я закрываю глаза, и мое сердце разлетается вдребезги. – Он давал показания полиции с того самого момента, как вас арестовали. Он сообщил нам о вашем романе. О свадьбе. Он помог нам найти ваш дневник и рассказал нам о том, почему бросил вас. Прямо сейчас он находится в другой комнате для допросов и утверждает, что забронировал билеты, но передумал. Он говорит, что понятия не имеет, где ключ, потому что потерял его давным-давно. И по-прежнему пытается обвинить вас. А без дополнительных улик у нас больше ничего против него нет. Так что, если вы помогли ему спрятать Фрейю, вам лучше во всем нам признаться. Перестаньте защищать его и расскажите нам все, что знаете. Он по-прежнему пытается обвинить вас. Как я могла быть такой глупой? Настолько слепой? Это Эйден рассказал все полиции. – Я… я не знаю, что еще мне сказать. Я ни в чем ему не помогала, – плачу я. – Я ничего не знаю о том, что сделал Эйден. Хотела бы я сказать вам, что видела его той ночью, но я спала. Клянусь! Зачем ему это делать? Неужели Эйден свалил вину на меня, чтобы спасти себя? Все так просто? Самосохранение – это человеческий инстинкт. Но и любовь тоже… Разве нет? Смотрю на Дженнинга, и, помимо гнева, в его глазах сквозит какая-то печаль. Жалость, возможно. Но внешность может быть обманчива. И мы все были обмануты. Но кому они поверят? Эйдену? Или мне? Громкий стук в дверь сотрясает комнату. – Сержант? Вам следует взглянуть на это, – чуть-чуть приоткрыв дверь, сообщает полицейский. – Что такое? – Дженнинг выглядывает в коридор. Я напрягаю слух, чтобы разобрать их бормотание, но тот полицейский шепчет слишком тихо. Его голос – вздох посреди ревущего океана. – Оставайтесь здесь. Дверь со щелчком захлопывается за Дженнингом. Я закрываю глаза и откидываю голову. Моя шея болит от ее тяжести. Как Эйден мог совершить такое? И как он мог причинить боль Фрейе? Образ Эйдена, прижимающего Фрейю к груди, проносится перед моим мысленным взором. Ее крошечное тело умещается у него на одной руке. Его кожа кажется такой белой на фоне ее розовой щечки. Я слышу, как Фрейя хихикает, когда Эйден гоняется за ней по кухне, и бежит все быстрее, но тут ее слабые ножки подкашиваются, и она с мягким шлепком приземляется на подгузник. Я вижу свирепый взгляд, с которым Эйден говорит мне, что не желает разлучать Фрейю с матерью, но сделает это ради того, чтобы защитить ее. Он всегда хотел лишь заботиться о ней. И заботился – больше, чем многие другие отцы пекутся о своих детях. Открываю глаза и моргаю от резкого света. Надо мной нависает чистый белый потолок, но в углу заметно пятно сырости, темно-коричневые следы усеяли всю поверхность. Как синяки от пальцев Эйдена на запястьях нашей дочери. 44 Дверь со щелчком открывается. Я смотрю на часы на стене – мы просидели здесь больше часа. Такая маленькая комната и целый час тишины. Тело наполняет прилив адреналина, и я быстро выпрямляюсь, но это не Дженнинг вошел в комнату целеустремленной и уверенной походкой. И не Уокер. Это Кейт. Кейт – с ее добрыми глазами и медленной, осторожной манерой двигаться. Что она здесь делает? Где Дженнинг? Кейт садится за стол напротив меня. Она принесла какие-то листы бумаги и, усаживаясь, смотрит на меня таким же добрым взглядом, но ее руки… Ее руки дрожат. – Привет, Наоми. – Ее голос звучит мягко, эти два простых слова наполнены таким пониманием. Но что она здесь делает? – Где Дженнинг? – Я… – Вы не включили диктофон, – перебивает Оливия, приподняв брови и кивком указывая на аппарат. Кейт медленно делает вдох через нос. Ее губы подергиваются. Что написано на листах, которые она принесла? – Мисс Поултер, прошу прощения, что не представилась сразу. Я – детектив-констебль Кейт Брэкен, и меня назначили офицером по связям с семьей для Наоми и мистера Уильямса. Она наклоняется через стол к Оливии, протягивая руку. Оливия хватает ее ладонь и трясет с гораздо большей силой, чем прежде приветствовала рукопожатием меня. – Рада знакомству, – отвечает Оливия. – Я была бы признательна, если б вы проинформировали нас о том, что происходит. Детектив-сержант Дженнинг довольно внезапно покинул нас и до сих пор не вернулся. – Понимаю. И, если вы не возражаете, я поговорю с Наоми напрямую. Оливия кивает, ее взгляд мечется между нами туда-сюда. Кейт поворачивается ко мне и кладет сцепленные руки в центр стола совсем рядом с моими. – Наоми, мне нужно, чтобы вы понимали, что это не допрос. Я здесь в роли офицера по связям с семьей. Я пришла, чтобы поговорить с вами как с матерью Фрейи, а не с подозреваемой.