Я тоже виновата в случившемся. Я потеряла бдительность, поддалась чувствам… чертовы маски… и я не заметила, как бармен подмешал мне наркоту. Нельзя терять контроль над ситуацией. Я должна быть внимательна всегда! В этот раз мне повезло… извращенец-импотент… прям какая-то ирония. Мои губы растягиваются в легкой улыбке, но внутренний голос твердо повторяет: никогда, никогда больше! Такси останавливается возле подъезда, но вместо ожидаемой радости вновь оказаться дома я растерянно смотрю в глаза Кевину, который открывает мне дверь и почти сразу вручает большой букет красных роз. – С приездом, я так соскучился, – почти на ходу шепчет он мне в ухо, и я чувствую его поцелуй на своей щеке. Прижимаю к груди охапку цветов и молча наблюдаю за тем, как Кевин достает мой багаж и дает таксисту чаевые. Он не сводит с меня глаз и постоянно улыбается. Кажется, я никогда прежде не видела его таким счастливым и окрыленным, точно ребенок, которому пообещали купить долгожданную и такую желанную игрушку. Я обещала Кевину подумать, я обещала, но ни разу об этом даже не вспомнила. – Ты же не возражаешь, если я помогу тебе донести чемодан? – спрашивает он. – Только не говори мне о том, что у тебя не убрано дома, мне это не важно. – Хорошо, не буду. Я открываю дверь ключом и пропускаю его внутрь. Легко подхватив мой багаж, Кевин начинает подниматься по лестнице на третий этаж. В подъезде, как и всегда, довольно шумно, но сегодня я рада слышать это многоголосие, которое делает невозможной любую беседу. Преодолев первый пролет, я ловлю на себе изучающий взгляд Кевина, но он ничего не говорит, и мы продолжаем в тягостном молчании подниматься наверх, каждый погруженный в свои мысли. Черт, что мне ему сказать? Он спросит… обязательно спросит… но у меня нет ответа… я просто не могу… не могу и не хочу… он мой друг… он мой единственный друг, и я не хочу его терять… черт, черт, черт. Пролет между вторым и третьим этажом значительно тише и спокойнее. Мои соседи просыпаются только к вечеру, а активная фаза их жизни приходится на темное время суток. Я слышу звуки наших шагов, гул мыслей, а еще я слышу Кевина: – Как поездка? Отдохнула? – спрашивает он. Обычно он болтает без умолку, только когда нервничает. Я же в стрессовых ситуациях замыкаюсь в себе. Я не хочу говорить, я не хочу ничего слышать. – Все хорошо? – Да, просто устала, – отвечаю я, стараясь не отставать. – Спасибо за цветы, красивые. – Да уж, – неожиданно тянет Кевин, резко останавливаясь в коридоре. Я едва успеваю среагировать, чтобы не впечататься ему в спину. – Черт, похоже, я снова опоздал. Я выглядываю у него из-за плеча, чтобы понять, о чем он говорит, ощущая странное предчувствие беды. У моей двери стоит большой букет белых лилий. Он выглядит в точности, как и тот, что Винсент прислал мне прямо на работу в полицейский участок в день моего рождения пять лет назад. Я чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Хватаю Кевина за руку, чтобы устоять на месте и не сползти на пол. Я вижу его решительный взгляд, когда он прислоняет меня к стене, забирая у меня из рук связку ключей. Словно в замедленной съемке, я наблюдаю за тем, как Кевин беззвучно поворачивает ключ и входит в квартиру. Я не слышу ни звука, только внутренний голос, который, как заведенный, повторяет одно: это он. Это он. Он здесь. Он вернулся. Бессознательно прижимаю к себе букет роз. Меня трясет. Глубокий вдох – выдох. Кевин все еще в квартире, и я по-прежнему ничего не слышу. Вдох – выдох. Я ждала этого пять лет. Я не буду больше прятаться. Открываю дверь, чтобы войти в свою квартиру, когда передо мной возникает Кевин. – Пойдем спустимся в кафе, хорошо? – говорит он, несокрушимой стеной преграждая мне путь. Упаковка цветов неприятно скрипит. – Что происходит? Что там? – спрашиваю я, не двигаясь с места. – Джен, послушай меня, хорошо? Пойдем, – настаивает Кевин, называя меня по имени. Я чувствую его теплые и сильные руки на своих плечах, от этого прикосновения у меня перехватывает дыхание. Упираюсь кулаком ему в грудь и толкаю со всей силы. – Не нужно. Кевин не ожидал встретить сопротивления, потому мне удается увернуться и заглянуть внутрь. Достаточно одного только взгляда, чтобы почувствовать, как я соскальзываю в пропасть. Красные розы тяжелым камнем падают на пол, и в этот миг мир вокруг перестает существовать, я проваливаюсь в прошлое и снова барахтаюсь на полу, отчаянно сопротивляясь ублюдку. Он заламывает мне руки, засовывая в рот какой-то кусок тряпки. Я кричу, но с губ срывается только бесполезное мычание, теряющееся на фоне остальных звуков. В тот день на мне было надето шифоновое платье, бежевый плащ и бордовые сапоги на каблуке. Тех вещей давно не существует. Я все сожгла на заднем дворе своих родителей. Но они будто восстановились из пепла и материализовались на полу моей квартиры, воссоздавая в памяти тот ад, через который мне пришлось пройти. Кевин выталкивает меня в коридор, но я успеваю оторвать взгляд от напольной ретроспективы и взглянуть в зеркало. Надпись, сделанная красной помадой, лишает меня способности дышать. «С годовщиной!» Глава 28 Кевину удалось вытащить меня на улицу и даже посадить в машину. Откинувшись на спинку сиденья, я отрешенно смотрю в окно, продолжая сторониться внешнего мира. «Он вернулся. Он где-то рядом», – как заезженная пластинка, крутится у меня в голове. Я столько раз представляла этот момент, и воображение рисовало меня твердой и смелой, но реальность показала, насколько я уязвима, насколько сильно я до сих пор его боюсь. – Мои парни все сделают, мы найдем этого ублюдка, – обещает мне Кевин, паркуясь возле какого-то дома. Выглядываю в окно, но не узнаю этих мест: тихая улица, двухэтажные обветшалые домики, выстроенные в один ряд, как декорации к какой-то кинодраме. – Куда ты меня привез? – бесцветным голосом спрашиваю я. – К себе, я не мог тебя там оставить. Там небезопасно, ты же знаешь. Закрываю глаза, снова откидываясь на спинку своего кресла. Я так часто слышала эту фразу от людей, что перестала воспринимать ее всерьез. Небезопасная квартира… небезопасный район… небезопасная работа… небезопасно быть одной… небезопасно… небезопасно… – Он вернулся. Он снова меня нашел. – Может быть, это просто чья-то злая шутка. Мы разберемся. – Это он. Он! – Возможно… – Нет, невозможно! – кричу я, открывая глаза. – Это он! Ты видел, что он сделал на полу? – Да, но это мог сделать кто угодно. Взял твои вещи из шкафа… – Нет! Это не мои вещи! У меня их больше нет! Я их сожгла, понимаешь, сожгла! Уничтожила! – Это то самое платье? – спрашивает Кевин, и я вижу, как его взгляд становится тяжелым и мрачным. – Не только платье, весь образ. Я уверена, что это то самое платье от «Зары», плащ от «Кельвина Кляйна», а сапоги… – …от «Майкла Корса», – заканчивает за меня Кевин, и в машине наступает зловещая тишина. Я всегда это знала, но мне никто не верил. Меня считали сумасшедшей, мои слова списывали на ПТСР12, но это не так. Не так! Я знала. Я чувствовала. Я не была для него случайной жертвой. Да, я стала очередной, но не случайной. Он не просто выслеживал меня, он знал меня. Он был вхож в мой дом. Он не чужак под маской. – Мои парни все сделают. Мы его найдем, – снова обещает мне Кевин, только на этот раз в его голосе я слышу ноты сомнения. – Он должен был нам что-то оставить, хоть что-то… – Ничего они не найдут. Он не идиот. Он оставил только то, что хотел оставить, – перебиваю его я, неожиданно ощущая, как слеза катится у меня по щеке. – Не в этот раз. Он должен был где-то купить все эти вещи. У этих покупок будет след, вот увидишь, – заверяет меня Кевин. – Пусть мы не найдем отпечатков, но цифровой след ему скрыть не удастся. Я поджимаю губы и молча качаю головой. Урод, который испортил мне жизнь и изодрал в клочья душу, не оставляет следов. Если он не допустил ошибок в прошлый раз, то за эти годы, определенно, продвинулся и довел свое дело до совершенства. Он действует четко и отлаженно, как швейцарские часы. Он не совершит такой глупой ошибки. Так его не найти. – Как ты думаешь, почему он снова появился? Почему теперь? – спрашивает Кевин, нарушая напряженную тишину. Ловлю себя на мысли, что и сама задаюсь этим же вопросом: почему он молчал все эти годы? Почему никак не проявлял себя? Почему он появился сегодня? – Если ты не хочешь, мы можем больше об этом не говорить, – неверно истолковав мое молчание, предлагает Кевин. После чего жестом показывает на дом, перед которым мы все это время стоим и поясняет: – Мама сейчас у Кристал, помогает с внуками. Она же четвертого ждет. – У Винсента тоже скоро будет третий ребенок. И кажется, в этот раз у меня будет возможность подержать племянника на руках с самого его рождения, – отвечаю я, чувствуя внутри щемящую пустоту. – Я не была на свадьбе своего единственного брата, я не общалась с ним больше четырех лет, я впервые обняла своих племянников только в прошлые выходные. Этот ублюдок украл у меня пять лет жизни, и, похоже, это не предел. – Мы его найдем. Я обещаю тебе. Я сделаю все, чтобы на этот раз… – На этот раз он сделал гораздо меньше… тебя никто не будет слушать. Это просто взлом ради безобидной забавы. – Джен, но… – Не надо, – прошу я, накрывая своей ладонью его руку. – Я знаю, что ты на моей стороне, мне этого достаточно. Но не давай мне ложных надежд и обещаний. Это не помогает. Рано или поздно я разгадаю его, я пойму, почему он исчез с радаров на пять лет и почему снова вторгся в мою жизнь сейчас. Я пойму. Обязательно пойму. – И все же у меня все еще есть надежда на парней, они должны что-нибудь найти. – Хорошо, что у меня нет собаки, а то бы они это списали на нее, – я пытаюсь перевести тему, я пытаюсь шутить. – Да уж. – Как там поживает наш бравый детектив Клаттерстоун? Он ведь не закрыл еще дело, да? Пять лет назад этот урод не просто разрушил мою жизнь, но и отобрал жизнь у невинной Одри Зейн. По его вине я начала распадаться на части, по его вине я не смогла найти в себе силы сопротивляться. Тогда ему удалось уничтожить все, что я любила, все, что было важно для меня. Но я не позволю сделать это снова. Я должна взять себя в руки. Я должна найти убийцу Пола Морриса. – На него сильно давят сверху. Дело-то громкое, но он держится, – ловко принимает мою подачу Кевин, и уже через несколько минут мы оживленно обсуждаем дело Пола Морриса, точно только ради этого разговора и встретились. ***