— Из Говноедовки, — уточнил Серый и добавил: — А в общем, какое твое собачье дело? — Просто любопытно, Серый, просто любопытно. — Говорили, будто ты на пенсии? — в свою очередь спросил Серый. — Правильно тебе говорили. — Тогда понятно. Одно осталось — любопытствовать. — Говорливым стал, — отметил Александр Иванович. — А на допросах молчал. Сколько отсидел? — А сколько ты мне наматывал? — Восьмерик, Серый, законный восьмерик. — Три зимы у тебя адвокат отобрал. Так-то начальничек. — Значит, повезло тебе с адвокатом, — Александр Иванович вдруг заметил, что буфетчица по-прежнему на распутьи — наливать или не наливать. — Налейте ему. Деньги — настоящие. Наш Серый — не фальшивомонетчик. Он — суровый скокарь-домушник. Сказал и отошел к музыкантам. Серый поднял стакан, наконец-то наполненный подозрительной стюардессой, левой рукой взял сдачу, сунул ее в карман, выпил до дна, нашел глазами Александра Ивановича, встретился с ним взглядом и, смачно плюнув в пустой стакан, поставил его на стойку. — Вы почему безобразничаете?!! Вы почему безобразничаете?! — зашлась криком от отвращения несчастная стюардесса. Не отвечая, Серый кинул на стойку пятерик из сдачи и, не торопясь, удалился за спины пассажиров. Поняв, что Серый уже не видит его, Александр Иванович прикрыл глаза и в ярости сжал — до желваков — челюсти. Боже, как ненавидел он таких, ушедших от человеческой жизни навсегда и с дешевой бравадой. Их завистливую жадность без границ, их подлый и направленный на действия цинизм, их фальшивый воровской кодекс, их пошлые и дешевые позы, их речь, жесты, манеру поведения… Чуткие музыканты с ходу усекли и дуэль взглядов, и легкий скандалец. — Кто этот хряк? — мягко поинтересовался Дэн. — Уголовник, Митяй, — ответил Александр Иванович. — И очень скверный человечишка. — А вы, случаем, не из ментовки будете, папик? — еще мягче спросил Дэн. — Был в ней до недавнего времени. — Полный лом, — признался Дэн, — а мы хотели вас полюбить, папик. Александр Иванович непонятно посмотрел на них всех, на каждого по очереди, усмехнулся кривовато и жестко закончил разговор: — Извините за знакомство. В самое ближайшее время постараюсь вернуть должок за угощение. И развернулся, и пошел, больше обычного припадая на палку. На выходе из зала он неожиданно столкнулся с Галиной Георгиевной. — Где это вы пропадаете, милый Александр Иванович? — потребовала у него отчета взвинченно-веселая Галина Георгиевна. — Я-то как раз все время на месте, на боевом посту у буфетной стойки. А вот вы… — Давайте-ка выпьем. Коньячку. Я угощаю, — быстро предложила она. — Нет, — твердо отказался он. — Хватит. Наугощался за чужой счет. Под завязку. — А я все-таки выпью. Подождите меня. Галина Георгиевна убежала в зал, а Александр Иванович вышел на воздух. За разговором он и не услышал, как ремонтники начали проверять двигатели. Неведомый громадный дикий зверь то нестерпимо взвывал, то умолкал. Бегали туда-сюда по трапу ремонтники, нарушая командирский запрет, колбасились вокруг самолета наиболее нетерпеливые пассажиры. Вернулась Галина Георгиевна, взяла его за руку, предложила: — Погуляем? — Полегчало? — вопросом на вопрос ответил он. — А отчего мне должно было полегчать? Просто выпила — вот и все. — Если от выпивки не легчает, на кой черт тогда она? — Давайте не будем словоблудить, — попросила она. — Просто погуляем. — Для прогулок я мало приспособлен, — признался Александр Иванович и, как аргумент, слегка приподнял трость. — У вас же, как я понимаю, новый дружок в самолете завелся. Вот он — для прогулок: молодой здоровый строевой амбал. — Какой еще амбал? — настороженно спросила Галина Георгиевна. — Из первого ряда. С которым вы так мило кокетничали. — А-а-а… — деланно протянула Галина Георгиевна. — Это простодушный мужичок, рядом с которым я присела, устав до невозможности? Вы ревнуете, Александр Иванович. — А-а-а… — Он очень точно передразнил. — Так это вы не кокетничали, а отдыхали? Вы слегка переигрываете, Галина Георгиевна. Завершить пикировку им не дал второй пилот. На бешеном ходу приблизившись к ним (они мешали ему пройти в здание), он, продираясь между ними, буркнул недовольно: — Дело сделано, а закончить по-человечески все мешают, — в раздражении он случайно толкнул Галину Георгиевну и нашел в себе силы на ходу извиниться: — Пардон. — Чего это он? — удивился Александр Иванович. — Пошли за ним. Узнаем, чего это он, — предложила Галина Георгиевна. 13 Второй пилот ворвался в зал ожидания, найдя глазами командира, заорал: — Сергеич, я снимаю с себя всякую ответственность! Так работать невозможно! — Ну, чего орешь? — вопросом осудил его горячность командир. — А как не орать? — на полтона ниже, но все-таки возразил второй пилот, — последняя доводка, а они шастают вокруг. У двигателей, в салоне… — Кто? — Да пассажиры же! — Бортпроводницы! — заорал теперь командир. Две отдыхающих после раздачи пищи стюардессы вскочили с фанерных кресел и подбежали к первому для них после Бога. — Вот что, девочки. Давайте-ка к самолету и гоните всех сюда в зал. Всех без исключения! — Девочки без разговоров метнулись к дверям. — Ну, а как там у вас? — Заканчиваем, — обрадовал второй пилот. — Проверяемся в последний раз… — Подожди-ка, — прервал его командир. Он увидел музыкантов и подошел к ним. — Парни, не в службу, а в дружбу. Сейчас всю шоблу сюда пригонят, и единственная возможность задержать всех здесь — ваш концерт. Сыграете, а? — Если партия сказала: «Надо!» комсомольцы отвечают: «Есть!», — бодро откликнулся Дэн, — напитками обеспечите, как в первом классе? — Обеспечу, — пообещал командир. — Ну, тогда держись, аэропорт «Хаби»! — И своим: — К оружию, граждане! Но не успели музыканты разобраться с инструментами, как в зал вбежал один из местных — незаметный такой гражданин, и, остановившись посередине, сообщил горестно и звонко: — Понимаешь, машину у меня угнали, да? Мой «газон» угнали! — Как угнали? — ахнул замордованный второй пилот. — Что же это делается?! — Как угнали, дорогой? — повторил его вопрос неизвестно откуда появившийся милиционер. — Стоял мой «газон» на стоянке, да? Ушел я немножко. Дела у меня были. Пришел, а его нет. Что делать, начальник? — горестно вопросил водитель. — Пойдем посмотреть. А потом думать будем, — предложил милиционер. — На что смотреть? Там же нет ничего! Раньше «газон» был, а теперь нету его. На что смотреть? — удивился водитель, но покорно последовал за милиционером. — Пойду и я, — устало решил второй пилот, — пора кончать со всем этим. И пошел, с трудом пробиваясь сквозь толпу, хлынувшую в дверь. Недовольные самоуправством стюардесс, пассажиры усаживались на фанерные стулья, устраивались у стен. Дэн внимательно осмотрел зал и объявил: — Первый номер посвящается нашему другу, которого мы случайно обидели!