— Кто говорит? — быстро, взахлест, задал вопрос Смирнов. — Подумаешь, секрет! Все говорят. — Брехливый у тебя экипаж, Сергеич, — огорчился за командира Смирнов. Командир хотел было ответить поядовитее, но не успел: неожиданным громом прозвучали длинные звонки спецсвязи. Командир поспешно снял трубку. — Командир корабля Рузаев у аппарата… — начал было он, но замолк, слушая. Потом, прикрыв микрофон ладонью, зашипел, обращаясь к Смирнову: — Плохо слышно, но, видимо, тебя, твое эмведевское начальство… — Нет у меня теперь никакого начальства, — громко объявил городу и миру Смирнов. — Да не ори ты! Не слышно, — скривился командир. И в трубку: — Да. Передаю. — Смирнов слушает. Не слышу я тебя, Сергей Валентинович. Так, отдельные слова только. А как это делается? Ладно, попробую. — Смирнов положил трубку на стол, спросил у командира: — Ты не знаешь, как селектор включается? — Эх, деревня, деревня, — отыгрался командир за «брехливый экипаж», пощелкал тумблерами, поставил микрофон на подставке Смирнову: — Говори. — Кажись, включили, — доложил Смирнов, — повествуй, Сергей Валентинович. — Посторонние у тебя там имеются? — оглушительно громко спросил селектор. Командир тотчас убавил звук, и продолжение фразы звучало уже нормально. — Если есть, пусть выйдут. Мне с тобой, Саня один на один говорить надо. Не дожидаясь особого предложения, командир и старшая стюардесса покинули кабинет. — Я один, — сообщил Смирнов. — Я понимаю, ты там без исходных, как слепой, по углам топчешься. Но для начала ты ответь на мой вопрос. Кейс этого голландца цел? — Вроде цел. — Слава тебе, Господи. Теперь по порядку. Слушай внимательно. Крупнейшая ювелирная амстердамская фирма по контракту должна была переправить своим сингапурским партнерам партию бриллиантов особой огранки на общую сумму три с половиной миллиона долларов. Партию намеревались отправить по обычным их каналам, но неделю тому назад были получены от осведомителя сведения о готовящемся нападении и похищении этой партии. Тогда руководство фирмы решило пустить по обычному каналу пышную туфту, а настоящие бриллианты отправить через Москву с курьером-одиночкой. Нас они просили проконтролировать его только в Шереметьеве. — Кто он? — Опытный детектив, состоявший на работе у фирмы около двадцати лет. — Сережа, а ты не мог бы проверить, была ли возможность у фирмы отправить посылку другим, не через Москву, рейсом? Так, чтобы она успела к сроку? — Подозреваешь, что путь через Москву — единственный, кроме обычного, в этот временной отрезок? — догадался, о чем думает Смирнов, сообразительный Сережа. — Предполагаешь, что специально запустили дезу для того, чтобы посылка прошла через Москву? — Ага, — признался Смирнов. — И вот еще что. Сомнения у меня насчет кейса. — Излагай. — Боюсь подмены, старичок. — Аргументы? — Покойный наш курьер — левша, и кейс, что вполне естественно, был прикован к правой руке. А ключики от наручников лежали в правом боковом кармане. — Ну и что? — не понял Сережа. — Как ему левой рукой ключи из правого кармана доставать? Очень неудобно. — Так, так… — засбоил голос в селекторе. — Вот что, Саня. Вскрывай этот вонючий кейс к чертовой бабушке и посмотри, что там. Я даю разрешение. — А если там образцовая липа? Стразы, которые без специалиста не определишь? Ни хрена нам это не дает. — Может, ты прав. Ну, ни пуха, ни пера. Действуй по обстоятельствам. Если появится что-нибудь новенькое, я тебе позвоню. — Там, в Москве, Сережа вдруг понял, что оставил Смирнова один на один с делом, и добавил поспешно: — Впрочем, я буду звонить тебе в любом случае. Приблизительно минут через сорок, через час… Смирнов положил трубку на рычаг, выключил селектор. Чтобы сосредоточиться, подергал себя за нос — пытался думать. Но не получилось. Встал, прошел к двери, крикнул в щель: — Ты где там, командир?! — Освободился? — объявился командир, и они уселись у стола. — Да, начальник просил тебе передать, что опергруппы из района не будет. — Как не будет?! — заорал Смирнов. — Успокойся, будет группа из республиканского центра. Вот-вот вылетают, или вылетели уже. — Ну, конечно, такое дело должна вести республика! Как же, международная уголовная сенсация, а важняки из центра не при чем! Ох, и удружил мне Сергунчик! Мне тщательный профессиональный шмон провести надо, а они летят! Сколько им оттуда лететь, Сергеич? — От сорока минут до часа вертолет оттуда летит. В зависимости от ветра. — О, Господи!!! — взвыл Смирнов и встал. — Пойду с Мусалимом побеседую. Единственный здесь разумный человек. — Старшая тебе больше не нужна? — осторожно спросил командир. — Пока не нужна, — рассеянно ответил Смирнов. Вдвоем они вышли в зал и разошлись поодиночке: Смирнов — искать Мусалима, командир успокаивать старшую. Мусалим на всякий случай отирался у выхода: не очень-то доверял он штатской охране из аэродромной администрации. — Расспрашивал его, Мусалим? — спросил Смирнов, подходя. — Порасспрашивал, товарищ начальник. Все то же самое говорит. — Покажи мне его. Я в свое время забыл его разглядеть. Да не пальцем тыкай, глазами покажи! — Смирнов криком пресек попытку Мусалима указать на шофера широким жестом. Мусалим сверлящим взглядом уставился на давным-давно неработающий газетный киоск. Там, полуприсев на прилавок, находился незаметный гражданин. Смирнов спросил: — Ты его давно знаешь, Мусалим? — Первый раз сегодня увидел. — Какой он национальности, по-твоему? — Не знаю, — подумав, в растерянности признался Мусалим. — Не очень узбек, но и не русский. — Задачка на потом, — решил Смирнов. — Пойдем посмотрим место, где «газон» его стоял. Преследуемые бдительным оком стража из штатских, они вышли на волю. Стоянка — неровная полоса щербатого асфальта — была неподалеку. На ней, по порядку, стояли два «жигуленка», не новый «Москвич», старая «Волга», газик и два грузовика. — Вот здесь, за грузовиками, он стоял. Последним, — указал место Мусалим. — Так, — Смирнов прикидывал возможности месторасположения газика. — Из здания за грузовиками его видно не было. И выезд мог остаться незамеченным. Весьма интересно. Что ж, пойдем обратно в дом, Мусалим. Занятие себе искать. У входа вершилось экстраординарное: лощеный дипломат, отчаянно отпихивая стража, рвался на волю. Увидев проходящего Смирнова, дипломат вскричал радостно: — Я к вам, я к вам, товарищ! А меня не пускают! — Пропустите его, — приказал Смирнов. — Что у вас? — По-моему, это весьма важно, — прорвавшийся сквозь заслон дипломат взял Смирнова под руку и, косясь на Мусалима, стал отходить в сторону, — в волнении, охватившем меня при нашем разговоре, я совершенно упустил из виду одно, как я понимаю теперь, очень существенное обстоятельство… — Вы сразу о деле, — попросил Смирнов. — Так вот, — ничуть не обиделся дипломат. — Когда я последним выходил из самолета, то заметил у трапа одного пассажира, которого и позвал с собой. Но он отказался и остался у самолета. Один, совершенно один. — Кто этот пассажир? — Вы должны его помнить: в первом ряду сидел. Рослый такой, мощный. И с того момента я его больше не видел. — Как и я, — уныло признался Смирнов. 18 Начальник занимал свое законное место. Командир маялся, прогуливаясь по кабинету. Смирнов, войдя, недолго полюбовался на них и сказал: — Необходимо срочно связаться со всевозможным начальством — московским, республиканским, районным. Пусть объявят чрезвычайный розыск автомобиля «ГАЗ» под номером 19–34 и гражданина в нем. Приметы: рост — 186–190, атлетического телосложения. Одет в серое двубортное пальто. Брюки и башмаки черные. Действуйте. — А ты? — в растерянности спросил командир. — Мне бы умыться. А то весь, как в дерьме. Где у вас служебный сортир? — Направо, по коридору, и — в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», — дал ориентиры начальник. — Если можно, повторите номер машины. — 19–34, — повторил Смирнов и вышел.