Вас не забыть, московские бани военных лет. Гостеприимно принимая в свои жаркие чертоги вечно мерзнувших от постоянной голодухи москвичей, вы вместе с городской пылью и заводской копотью смывали с них усталость и тоску, равнодушие и тревогу. И вас не забыть, коричнево-зеленые, размером меньше спичечного коробка, кубики мыла, от которых волосы становились легкими, а отмытая кожа чисто поскрипывала под растирающей ее ладонью. Саша отстоял длинные очереди в Песчаные бани. Очередь за билетами. Очередь за кубиками мыла. Очередь в раздевалку. Он разделся, обнажил молодое, сильное, во многих местах изуродованное железом тело и вошел в мыльную. Он тщательно мылился большой мочалкой… Он темпераментно хлестал себя веником… И опять неистово тер себя грубым лыком… Он отмывался. Саша брился, когда отражением в зеркале мелькнуло за серым вечерним окном чье-то лицо. Саша стремительно развернулся. На него грустно и внимательно смотрел Сергей. — В дверь заходи! — недовольно посоветовал Саша. Сергей стоял в дверях. — Зачем ты это делаешь, Сашок? — Что я делаю? — поинтересовался Саша, озабоченно оценивая в зеркале качество своей парикмахерской работы и выражение серегиного лица. С грустным всепониманием старшего Сергей неохотно усмехнулся и прямо спросил: — Где ты взял этот рис? — Какой рис? — Саша решительно захлопнул походное свое зеркало и мокрым полотенцем вытер лицо. — Хватит придуриваться. Откуда у тебя рис? Саша налил в ладонь одеколона, зажмурившись, умылся из горсти, охнул, открыл глаза и весело встал: — Нашел. — Где? — Ну ладно, Серега! Был рис и нет риса! — Ты украл его. — Сергей сел за стол и стал рассматривать свои руки. — Я нашел этот рис, — раздраженно повторил Саша. — Еще чего? — Больше ничего. Накатывала волна командирского гнева, и Саша, не сдерживаясь, жестко и повелительно предложил младшему по званию: — Тогда вы свободны, сержант, можете идти. — Я не сержант. Я — инвалид. — Тихо напомнил Сергей. От этого напоминания нехорошо стало Саше. И он уже попросил, скрывая, что просит: — Не лезь в мои дела, Серега. Договорились? — Не договорились. — Сергей поднялся. — Но, в общем, твои дела — это твои дела. Самому делать, самому и отвечать… — Извини. Я спешу. Меня девушка ждет, — прервал его Саша. Сергей подошел к нему, взял за плечи. — Не делай этого. Сашок. — Что не делать-то? С девушкой в ресторан не идти, что ли? Рассмотрев сердитые сашины глаза, Сергей засмеялся, ласково толкнул в грудь и решил: — Ох, и дурачок же ты! Мальчишка! Ну, иди в ресторан. Девушка ждет. Но сначала он ждал девушку, отутюженный, начищенный, надраенный, при всех регалиях лихой капитан. Он стоял посреди двора и, ожидая Ларису, беспрерывно здоровался со знакомыми. Лариса изредка поглядывала в окно на эту картину, одевалась и причесывалась, не торопясь. Последний раз рассмотрев в зеркале и платье с плечами, и прическу валиком, и себя — хорошенькую, яркую, озорную, — она королевой явила себя двору. И фронтовой принц по достоинству оценил стать и наряд своей королевы. — Нет слов, — потрясенно произнес он и от избытка чувств ударил себя кулаком в грудь. Ордена и медали зазвенели. Музыканты истово играли довоенное танго, и однорукий певец вместе с оркестром душевно рассказывал: Утомленное солнце Нежно с морем прощалось, В этот час ты призналась, Что нет любви… Лариса и Саша сидели за отдельным столиком у стены ресторана «Астория» и в ожидании заказа разглядывали танцующих. — Откуда у людей деньги? — задумчиво полюбопытствовал Саша. — А у тебя откуда? — Ну, у меня по случаю. — И у них, наверное, тоже по случаю. — Наверное. Только вот вопрос: по какому? — Ну, хватит, Саня. Скажи мне что-нибудь хорошее! Саша откинулся в кресле, слегка опустил веки и начал: Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим. Он замолк. Лариса погладила его руку, лежавшую на столе. — Господи, как хорошо! — И догадалась вдруг. — Это правда, Саня? — Нет, — Саша помотал головой, засмеялся. — Хотелось бы, но нет. — И слава Богу, — облегченно решила Лариса. — Я в этом году медицинский уже кончаю. А что ты в мирной жизни делать собираешься? — Осенью в педагогический поступать буду. — А не скучно — учителем?