— Нам найдут, — беспечно ответил Саша. — И вашему товарищу рановато по ресторанам-то… — В самый раз, — отрубил Саша и нехорошо глянул на швейцара: сквозь и одновременно как бы мимо. Взгляд этот означал, что Саша уже не видит перед собой человека, а видит он всего лишь препятствие, которое ему, солдату, позволено преодолевать любым способом. Любым. Поняв, что далее препятствовать без риска невозможно, швейцар возгласил: — Прошу! — Может, не пойдем, — нудил Алик. — Да замолчи ты! В зале Саша заметил знакомого официанта и поманил его пальцем. Тот на миг задумался, узнал, подбежал. — Столик на двоих, закуску, жульены, двести пятьдесят. Гриша окинул критическим взором Алика, но возражать не стал: усадил за малый стол у колонны, расставил приборы и исчез. — Нравится тебе здесь? — спросил Саша. — Нет. — Почему? — Не ко времени все это. С подносом примчался Гриша. — А вот Алику не нравится у вас, Гриша, — игриво сказал Саша. — Кому что, — бесстрастно заметил Гриша. — Кому шашлык, а кому манная каша, кому сто пятьдесят, а кому молоко через соску. — Не хами, — предупредил Саша. — Вы спрашиваете, я отвечаю. — Гриша, разговаривая, умело расставил принесенное и пожелал: — Приятного аппетита! Саша налил себе рюмку, поднял ее. — За ребят, сделавших то, что мне сделать не довелось, — и выпил. — Гражданин! — прозвучало за его спиной. — Приводить несовершеннолетних в ресторан в вечернее время строго запрещается. Саша поставил рюмку на стол и поднял глаза на метрдотеля. — А! Аполлинарий! Ты за Алика не беспокойся. Он взрослый. И умный. Умнее и образованнее нас с тобой. — Гражданин! Я повторяю еще раз… — начал было опять Аполлинарий Макарович, но осекся, потому что Саша, вытянув ноги и слегка отъехав креслом по натертому полу, засунул руки в карманы брюк. От этого незастегнутый бежевый пиджак разошелся, приоткрыл поблескивавшую в обильном свете ручку парабеллума. — Аполлинарий! — упирая на двойное «л», произнес Саша. — Жена, наверное, Полей зовет? Так вот что, Поля. Я — нервный, я — контуженный, я за себя не ручаюсь. Мысль моя ясна? Аполлинарий Макарович, чтобы окончательно не пасть в собственных глазах, просто молчал. — Тогда иди, — предложил ему Саша, но вспомнил вдруг. — Да, твой приятелек Семеныч сегодня здесь появлялся? — Я не знаю никакого Семеновича! — сделал заявление Аполлинарий. — Вот что, ресторанная падла, — тихо сказал Саша. — Тебя вежливо спрашивают, и ты должен отвечать вежливо, кратко и правдиво. Ну! — Его сегодня не было, — выдавил из себя Аполлинарий Макарович. — Видишь, как все просто? А ты, глупый, боялся. Ну, ходи ножками. Аполлинарий ходил ножками. Глядя на него, Алик спросил с отвращением: — Зачем мы здесь, Саша? — Теперь только затем, чтобы поужинать. — Ответив, Саша налил себе вторую рюмку. — За удачу, Алик. Опять была улица Горького. Из дворовой арки недалеко от Грузин навстречу Алику и Саше вышли трое. — Мужик, — обратился один из них к Саше. — Можно тебя на минутку? Двое, ласково взяв Сашу под руки, повели его в подворотню, а третий, несильно толкнув Алика в спину, предложил: — Иди. Он тебя догонит. — И кинулся следом за остальными. — Саша! — отчаянно закричал Алик, вбежал в арку и уже во дворе столкнулся с обернувшимся на шум шагов третьим. — Я же сказал: он тебя догонит! — раздраженно повторил третий и вдруг стал мягко оседать на землю. Алик, перепрыгнув через него, бросился дальше. В глубине двора стояла эмка и несколько человек рядом с ней. — Саша! — еще раз крикнул Алик. — Да успокойся ты, Алик! Все в порядке, — раздался веселый сашин голос, а другой голос — начальственный, спросил: — Кто это? — Мой друг. Алик, иди сюда, знакомься. Алик подошел. Стояли те двое, что увели Сашу, Саша и подполковник милиции в полной форме. Все молча пожали Алику руку. — А где Малявин? — вдруг вспомнил подполковник. — Я здесь, товарищ подполковник, — жалобным голосом обнаружил себя тот, третий, и приблизился, обеими руками держась за живот. — Вы заболели, Малявин? С желудком что-нибудь? — Да вот паренек устроил, — обиженно сказал Малявин. — Паренек — чемпион Москвы по боксу, — объяснил Саша. — Среди юношей. — Скромно уточнил Алик. — Всегда-то тебе повезет, Малявин, — позавидовал кто-то, и все заржали. — Алик, нам с Сашей нужно поговорить, — сказал подполковник. — Ты побудь здесь с ребятами, а мы в машине поговорим. Ладно? — Ладно, — солидным басом согласился Алик. — И поучи пока, пожалуйста, наших оперативных работников не пропускать ударов. Даже если это удар чемпиона Москвы, — добавил подполковник, открыл дверцу эмки и, пропустив вперед Сашу, вслед за ним влез в кабину. — Как это ты меня? — спросил пришедший в себя Малявин. — Элементарно. Левый крюк в печень. В темной утробе кабины они, как по команде, откинули головы, расслабились. — За вчерашний день твой отчет я прочитал. А что ты сегодня делал? — спросил подполковник. — Растрату. Совершил должностное преступление: из добытых шантажом подотчетных денег малость истратил на приличный гражданский костюм. — Этот? — подполковник пощупал материю на пиджаке. — А ничего себе пиджачок, да? — В темноте не видно. А еще что? — Пушку показывал. Семеныча искал. Чтобы знали все: пусть мне не попадается. — Не перебрал? — В самый раз. Играть не надо: фронтовик без тормозов, что и есть на самом деле. Уютно было в эмке. Добродушно урчал на малых оборотах мотор, светился приборный щиток, жила бурной самостоятельной жизнью включенная полевая рация. — Много успел, — грустно заметил подполковник.