— Тут… — Катерина прервалась, чтобы икнуть, икнула и досказала: —…поспишь. Замерзла. Хуже некуда, — теперь все успела произнести, икнула по завершении. Глеб затормозил и остановил «Вольво» на обочине. Вышел, открыл багажник, нашел там что-то, распахнул заднюю дверцу — ту, что ближе к бедовой Катерининой голове. — Выпить еще немного можете? — Я все… могу, — хотела сказать гордо, а получилось жалко. Икала, бедняжка. Глеб извлек из заднего кармана фляжку, налил, точно рассчитав на щелчки дозу, и протянул наполненную на четверть кружку: — Пейте. Катерина тяжело пила, а Глеб наполнял широкую и глубокую крышку термоса легко дымившимся чаем. — А теперь без перерыва, не дыша, чай! Не бойтесь, он не очень горячий. Катерина несчастно улыбнулась и приступила к чаю. Пила долго, выпила, посидела, в страхе ика, не дождалась, робко спросила: — А теперь что? — Больше не лежать, сидеть, — распорядился Глеб. И Артему: — Снимай-ка куртку, поможем даме. — Артем куртку снял, и Глеб укутал ею Катерину. — Грудь поплотнее закройте, чтобы тепло было. Поехали. Катерина послушно сидела посреди заднего сиденья, плотно закутавшись в артемовскую куртку и тупо глядя в никуда. — Как вы себя чувствуете, Катерина Сергеевна? — спросил Артем. — Хорошо, — тонким голосом ответила Катерина. Прокатившись по узкой поселковой дороге, машина добралась до выселок к стоявшей на отшибе даче. Игрушечный в резком свете фар, приближался домик. Приехали. Ехали. На работу ехали. В метро от «Битцевского парка» до «Медведково» ехали квалифицированные рабочие, затюканные служащие, роскошные — хотя тоже на работу — торговцы с Рижского рынка. Кавказской национальности. И пенсионеры почему-то. Молодые на их месте спали бы без задних ног в койках. А так молодым приходилось спать, сидя на дерматиновых вагонных диванах. Во всяком случае, сидеть с закрытыми глазами, чтобы не видеть стоящих пенсионеров. Но справедливости ради следовало бы заметить, что на душной этой линии самого лучшего в мире метрополитена кидало в соньку мгновенно. Из-за отсутствия кислорода. Наиболее стойкие — в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти — успешно изучали средства массовой информации. Правда, надо отдать должное: этот возрастной слой читал газеты и журналы всегда и всюду. Курева нет, водки нет, так газеты вроде наркотика. После «Ботанического сада» стали вываливаться пачками. Бежали по лестницам, толпились на эскалаторах в стремлении не опоздать в государственные загоны. Мрачные толпы обреченно и тупо исполняли заведенное. Стойкие и на ходу продолжали читать. «Сейчас наше поколение должно доказать, на что мы способны. Либо Советский Союз прекратит свое существование как социалистическое многонациональное государство, либо, как прежде, займет свое достойное место среди держав, идущих во главе человеческой цивилизации. За 70 лет мы создали свой образ жизни. Зачем нам частная собственность?» Е. Лигачев. «Правда», июль 1990 г. «Если рота выполнила задачу по строительству, получила удовлетворительную оценку по боевой подготовке, в роте нет Ч. П. и преступлений, то командир роты первый кандидат на повышение». Генерал А. Макашов. Методическое пособие «Наука побеждать — в мирное время боевой учебы». Уютно было в мезонине. Стены и ломаный потолок струганого и хорошо пожелтевшего дерева окружали Катерину. Она лежала на тахте под пледом и следила за тем, как солнечный свет на стене то сиял невыносимо, то матовел и исчезал: там, за окном, в миру, по небу плыли облака. Закутавшись в плед, Катерина вышла на крохотный балкончик. Внизу, в открытой беседке, Глеб и Артем играли в карты. Зацепив ее краем глаза, Глеб глянул на нее, вовсю и весело пропел эмигрантское: С добрым утром, тетя Хая! Вам посылка из Шанхая! — Какая еще посылка? — хрипло спросила Катерина. Без юмора — похмелье. — Через час вашего мужа привезут, — объяснил Глеб. — Он что — чемодан? — злобно поинтересовалась Катерина. — В нынешней ситуации — в каком-то смысле, — подтвердил ее предположение Глеб, а Артем, наконец, поздоровался: — Здравствуйте, Катерина Сергеевна. — Здорово, коль не шутишь, — ответила Катерина и удалилась с балкона. — Глеб, долго еще нам этим заниматься? — спросил Артем. — А что, надоело? — Неприятно как-то беззащитную бабу караулить, — признался Артем. — Это она-то — беззащитная? — изумился Глеб. — Да она тебя проглотит и косточек выплевывать не станет. — Все равно: она — женщина, а мы — два здоровенных мужика. Не нравится мне эта работа. — Нам платят посуточно, Артем. Значит, чем больше этих суток, тем лучше. А если без шуток, то Александр говорит, что еще десять дней. На балкончике вновь появилась Катерина, уже одетая: — А сортир где, пацаны, во дворе? — В дому, в дому! — успокоил ее Глеб. — Чин-чинарем, с унитазом! — Цивилизация, — проворчала Катерина и ушла. В сортир, вероятно. Артем посмотрел ей вслед и стал сдавать карты. Две черные машины еле ползли по узкому асфальту. Впереди «Волга», сзади «Мерседес» Доползли до дачи, стоявшей на отшибе. Александр вылез из «Волги», крикнул Валентину, выглядывавшему из «Мерседеса»: — Здесь, вроде! — Здесь, здесь, — подтвердил из-за забора Глеб и открыл ворота. «Волга» и «Мерседес» въехали на участок. — А симпатичная дачка! — решил Александр. Он вылез из машины окончательно: в руках держал обтрепанный рюкзак военного образца. — Ничего, — согласился Валентин и захлопнул дверцу «Мерседеса». Неприятности не повлияли на него: элегантен, ловок, процветающ. Костюмчик «тропикал», светлая сумка через плечо, замшевые кремовые мокасины. Глянул на подошедшего Глеба, спросил: — Где Катерина? — В дому, где ей еще быть? — хмуро отозвался Глеб и пошел в дом. Александр и Валентин покорно потянулись за ним. В темной от росших у окон кустов высокой сирени столовой их ждала Катерина. Они вошли, и она встала из-за стола. — Здравствуй, Катя, — сказал Валентин. — Здравствуй, Валя, — сказала Катерина. — Глеб, ты эту дачку снял надолго? — симулируя тактичность, задал нейтральный вопрос Александр. Но уходить из комнаты, судя по всему, не собирался. — До конца лета, — ответил Глеб, усаживаясь на диван. — Счет тебе я сегодня представлю. Александр уселся рядом. Сидели, смотрели на куст сирени в окне: говорить было не о чем. Молчали и Катерина с Валентином, но только потому, что поговорить им надо было о многом. — Говори, Валя. Все, что хотел сказать, говори. Ты же ведь и речь заготовил, едучи сюда, а? — Катерина не выдержала первой. Валентин покосился на диван. Она тоже глянула на Александра и Глеба. Весьма презрительно. — Ты что, этой шпаны стесняешься? Да им ссы в глаза — все божья роса. — Не надо так, — попросил Валентин. — Только так, — возразила Катерина. — Говори. — Зачем ты сделала это, Катя? Ты мне не верила?