Часть 8 из 171 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
И они вошли в помещение, где кричать опасно. Кабак, как всякий кооперативный кабак: с потугами на интим, роскошь и западный стиль. Загончики-полукабинеты, разновысокость пола, торшеры, настольные лампы — нижний свет, что-то вращается, где-то тихо музычка журчит, народец малоподвижно прожигает жизнь.
Артем и Катерина заняли свободный загончик. Катерина по-женски цепко оглядела зал и оценила:
— Ограниченный контингент.
— Такой уж наш кабак.
— Но все равно: выбирай.
— Сейчас официант меню подаст и выберем.
— Я про баб, Тема.
Он через стол протянул руку и погладил ее плечо.
— Мы договорились сравнивать, а не выбирать.
— Выбор, Тема, всегда можно списать на твой провинциальный вкус, а сравнение… сравнение теперь чаще всего не в мою пользу. Ну, раз договорились — давай сравнивай.
Он изучал зал, а она смотрела на него. Наконец, Артем повернул голову и остановил свой взгляд на Катерине — всерьез оценивал и ее.
— Все равно лучше тебя нет.
— Спасибо, — Катя потянулась через стол, ладошкой прикоснулась к его щеке.
— Тебя любят, Артем! — бодро догадался материализовавшийся из ничего официант.
— Если бы… — откликнулся Артем, глядя в Катины глаза.
— Ну, тогда полюбят, — для официанта проблем не было. — Что будем есть?
— Есть не будем, — решила Катерина. — Мороженое, кофе, бутылка шампанского.
— Делай, что говорят, — добавил Артем.
Они сдвинули бокалы. В свете настольной лампы было видно, как в зеленоватом замкнутом пространстве шустрые пузырьки беспринципно, хитрыми зигзагами рвались вверх.
— Я сегодня счастливый, — признался Артем. — Поехали домой.
— Домой? — удивилась Катерина.
Вышли. Москва спала. Под сенью дерев у машины он обнял ее и поцеловал. Целовал долго, задохнулся, оторвался. Оторвавшись, взял ее руки в свои, ее ладошками провел по своим щекам. Она, улыбаясь, смотрела на него. Он завел руки ей за спину, и вдруг что-то металлически щелкнуло.
— Дешевка, — презрительно сказала Катерина. — Наручники-то зачем?
— Для порядка, — пояснил он и попытался поцеловать ее еще раз.
Она вертела башкой, не давалась, визжала.
— Ну, как знаешь, — грустно решил он и неуловимым движением залепил ей рот широким пластырем. — Извини.
Пока она чухалась, он запихнул ее в машину, влез сам, рванул с места. Ехали переулками: в объезд орудовских постов.
— Когда ты на мою оговорку «домой» стойку взяла, я сразу понял: обязательно какой-нибудь фортель выкинешь. Хоть и знаешь, что себе и мне вред, а все равно выкинешь. Я и обезопасился, — Артем замолчал, не зная, что еще говорить, а Катерина молчала по другой причине. Надумал, наконец, что сказать: — Из-за тебя, Катерина, я теперь не знаю как жить.
Она попыталась лягнуть его туфлей. Он предупредил:
— Ноги свяжу.
Перестала она лягаться. Въехали в родной, до слез, переулок. Он вышел, открыл дверцу. Она продолжала сидеть неподвижно.
— Пойдем, — позвал он.
Она сидела. Тогда он подхватил ее на руки и, ногой захлопнув дверцу, понес ее к черной дыре — входу во двор.
В подворотне их ждал Глеб, который спросил:
— Зачем ты это сделал, Артем?
У дверей Артем поставил Катерину на ноги. Глеб постучал условным стуком. Холуй открыл и, увидев столь оригинально обезвреженную дамочку, улыбнулся. Вроде бы даже и хихикнул. Ему-то и досталось: изловчившись, Катерина, как заправский футболист, ногой нанесла точный удар. В пах. Холуй, согнувшись, присел от невыносимой боли. Справился — распрямился и повторно улыбнулся.
— Ты нас прости, Леша, — извинился Глеб. — Не успели предупредить.
— Бог простит, — сказал холуй Леша и удалился в свою комнату.
— Расхомутай ее, Глеб. А то я ее боюсь. Ты не при чем, она тебя не тронет, — тонко льстил Катерине мерзавец Артем. Глеб засмеялся и, взяв Катерину под руку, повел в спальню. Артем устроился в гостиной.
— Все в порядке, — заверил Глеб, возвратясь и усаживаясь в кресло.
— Как она там?
— Легла. Молчит. Выпьем по малости! — не ожидая ответа, Глеб крикнул: — Леша!
И Леша, не ожидая разъясняющих распоряжений, вкатил столик с напитками. Вкатил и ушел. Артем рассматривал этикетки. Виски, водка, джин, коньяк в графине. Пей не хочу. Предложил:
— Водки? — Глеб согласно кивнул, и Артем разлил. Подняли рюмки.
— Она что — нравится тебе? — выпив, спросил Глеб. Выпил и Артем. Выпил и ответил, глядя в пустую рюмку:
— Да.
— Было бы лучше, если бы не нравилась. Но, конечно, дело твое.
— Дело мое, дело мое, — Артем разлил по второй. — Какое же это дело? Это не дело, Глеб.
— Тогда еще хуже. Будь осторожен, Тема.
— Я осторожен. Давай о другом.
— А о нем другом? Другого у нас сейчас нет.
— Тогда выпьем, — опять предложил Артем.
Выпили. Говорить не о чем было.
— Эх, Темка, Темка! Что ты знаешь про баб, особенно про нее! — Глеб встал, взъерошил Артему волосы. — Ну, мне пора. Завтра день непростой. Валентина провожаем.
Кивнули друг другу, и Глеб ушел. Хлопнула дверь. Артем сидел в кресле с рюмкой в руке. Налил себе еще. Выпил.
Катерина лежала на знаменитой кровати. Артем позвал от дверей:
— Катя.
— Что тебе? — спросила Катерина, не глядя на него.
— Я по-другому не мог. Прости меня, Катя.
— В кроватку ко мне хочешь? — тихо догадалась Катерина. Резко села, спустив ноги на пол. Глянула злобно. — А ну давай отсюда! К холую на сундук!
— Какой еще сундук? — растерянно спросил он.
— В лакейской всегда сундук стоит. Для дежурных лакеев.
— Катя… — в третий раз начал он.
Катерина размахнулась по-бабьи и швырнула в него пепельницу. Не попала, но он ушел.
Артем проснулся оттого, что рядом чуть слышно плакала Катя. Он открыл глаза, начал было разевать пасть, чтобы привычно зевнуть, но вдруг понял, что рядом плачет Катерина, и пасть закрыл. Открыл чуть погодя, для другого:
— Ты что, Катя?
Катерина обернулась к нему, пододеяльником промокнула слезы, спросила:
— Который час?
Он на столике со своей стороны нащупал часы, глянул: