— Вас нелегко найти, сестра Клара. Я искал вас больше недели. — Да ну! Медленно же работает полиция, — с сожалением произнесла сестра Клара и села по другую сторону стола. — Неудивительно, что все в обществе обстоит так, как есть. Возможно, у вас не было нужных контактов… — Очевидно, нет. Но под конец мне дала ваш телефонный номер владелица одной пивной… — А поскольку вы — полицейский, я не могла отказать вам в просьбе прийти ко мне… Вообще-то мужчинам сюда нельзя. Кроме моего отца и нескольких рабочих, вы — единственный мужчина, проникнувший в стены Сорочьего гнезда. — Это для меня большая честь. — К чести это не имеет никакого отношения. Я просто опасаюсь за нашу дверь. Если б я вас не впустила, вы, возможно, взломали бы ее. Как сделали это в доме семейства Бенгтссон. Нильс удивленно посмотрел на нее. — Вы вскрыли их дверь ломом, — напомнила сестра Клара. — А, вы имеете в виду Панаму-Бенгтссона? В поселении подбирал? Гуннарссон с трудом воспринимал тех призрачных существ, таращившихся на него в хижине, как «семейство Бенгтссон». — Ну да. Это классифицируется как вторжение, нанесение ущерба и нарушение спокойствия женщины с грудным ребенком, находившейся одной дома. — Это была просто хижина, — заметил Нильс, — и мы не знали, что она одна. Сестра Клара пристально взглянула на него. — Это был их дом. — Мне очень жаль. В этом не было необходимости, — признал старший констебль. Он поймал себя на том, что крутит и крутит шляпу у себя на коленях, словно нервничающий школьник в кабинете директора. Визит начался неудачно. Гуннарссон откашлялся и начал заново. — Так вот, значит, как тут у вас, в Сорочьем гнезде, — произнес он, скользнув взглядом по книжным полкам с томами, обтянутыми кожей, и эстампам на стенах. — Должен признать, внутри здесь приятнее, чем снаружи. — Вот такие они обычно, сорочьи гнезда, — снаружи выглядят как куча хвороста, а внутри вполне благоустроены, — заметила сестра Клара. — Поэтому здание так и называется? — Нет. Был один мужчина, назвавший меня и мою подругу старыми сороками. Вот мы и решили, что дому подходит такое название. Нильс улыбнулся. — Звучит не слишком дружелюбно. — Мы не обиделись. Сорока — красивая птица. И умная. Многие считают их умнейшими среди всех птичьих пород. Кроме того, они верные. Вы знаете, что пара сорок остаются вместе на всю жизнь? Вот и мы с Биссе думаем поступить так же. — Биссе? — Сестра Беата. Моя подруга. Мы встретились в школе медсестер и содержим Сорочье гнездо уже восемь лет. — Да-да. — Нильс кивнул. — Пока искал вас, я узнал много хорошего о вашей деятельности. Вы помогли многим женщинам, попавшим в беду. И вы очень смелые. Говорят, что вы ходите по портовым кварталам поздними вечерами… — Да как же еще найдешь этих женщин? Там они и бывают. Мы пускаем их пожить в Сорочьем гнезде и даем возможность изменить свою жизнь. Пытаемся найти для них место домработницы в хороших семействах. Лучше всего подальше от Гётеборга. Папа и мои сестры всегда смотрят в оба, чтобы не пропустить такие вакансии. Мы очень тщательно подбираем места для девушек. Нельзя позволить, чтобы их снова использовали. Папа нам очень помогает. Вся мебель в Сорочьем гнезде появилась из нашего семейного дома. — Должно быть, там теперь довольно пусто, — вставил Нильс. Он снова огляделся, и его взгляд привлек большой ворох неразобранной почты на столе. Имя на самом верхнем письме заставило Нильса вздрогнуть. Клара фон Киршлоу. Возможно, она — дочь Рутгера Киршлоу, вольнодумного барона, позволившего трем своим дочерям получить образование, в то время как его единственный сын оказался никчемным? Одна из дочерей стала известным ученым в области химии, физики или чего-то в этом роде… — Пусто? О нет. — Сестра Клара улыбнулась. — Там еще много всего. В Роксхамре у нас поместье, которого хватит на несколько Сорочьих гнезд. Просто папа считает, что залы становятся лучше, когда в них больше места и света, и охотно нас поддерживает. Например, купил нам моторную лодку, чтобы я могла плавать на ней в поселение подбирал. — Ваш отец — достойный уважения человек. Большая удача, что такие еще встречаются среди мужской части населения, — произнес Нильс и быстро добавил, боясь нарушить приятную атмосферу: — Ваш визит в поселение подбирал… О нем я и хотел поговорить с вами. У меня с собой есть несколько фотографий, на которые я попрошу вас взглянуть. Он достал портфель. Пока рылся в нем, открылась дверь, и в комнату заглянула молодая девушка. — Ой, извините, — пробормотала она, быстро повернулась и закрыла за собой дверь. Нильс видел ee лишь секунду: белокурые, уложенные на затылке волосы и белая блузка на пуговицах под горло, как у сестры Клары. У него было смутное ощущение, что он встречал ее раньше. — Девушки не привыкли видеть здесь мужчин, — пояснила сестра Клара. — Понимаю… — Нильс нашел пакет с фотографиями и выложил их в ряд на столе. — Вы упомянули, что видели, как весной к поселению подбирал приплыл на лодке мужчина. Вы не могли бы сказать, нет ли его на одной из этих фотографий? Сестра Клара одну за другой просмотрела все фотографии и остановилась на той, где Эдвард сидел в моторной лодке. — Мне кажется, это тот самый мужчина. И лодка та же, — произнесла она. — Именно так было разделено на две части ветровое стекло. — Вы уверены? — Процентов на девяносто. — Сестра Клара снова посмотрела на лодку. — Пожалуй, даже на девяносто пять. — Спасибо, — поблагодарил Нильс и, собрав фотографии, положил их в портфель. — Вот и все, сестра Клара. Я ухожу, и Сорочье гнездо снова станет исключительно женским. Он вышел во двор, взял велосипед и повел его на выход к калитке. Обернувшись, бросил последний взгляд на странный дом. «Интересно, — подумал Нильс, — его построили в глубине двора или он стоял тут изначально, а другие дома разместили вокруг него?» В окне второго этажа он заметил какое-то движение. И застыл. Сквозь оконное стекло виднелось девичье лицо. Гардина наполовину скрывала его, подобно покрывалу. Или шали… Ну точно! Теперь он ее узнал. Когда она заглядывала в кабинет сестры Клары, то выглядела как секретарша, в своей строгой блузке и при тщательно сделанной прическе. Но это была Мэрта — прислуга, которая ехала с ним в лодке из Бронсхольмена и которая исчезла, прежде чем он успел с ней поговорить. Нильс снова прислонил велосипед к стене дома, поднялся по каменной лестнице и позвонил в Сорочье гнездо. Два коротких звонка и два длинных с долгой паузой между ними. Никто ему не открыл. Он подождал и позвонил снова. И снова. Безрезультатно. Аудиенция в Сорочьем гнезде закончилась. «Ну, ладно, выходят же когда-то наружу эти упрямые дамочки», — подумал он. Эти женщины были не уникальны в своем упрямстве. Нильс Гуннарссон происходил из среды упертых жителей Северного Бохуслена; упрямство и терпение были его главными качествами. Он перешел на другую сторону улицы, устроился вместе с велосипедом у подъезда напротив — и стал ждать. Через полтора часа Нильс на минуту отлучился в общественный туалет во внутреннем дворике. Едва он вернулся на свой наблюдательный пост, как увидел сестру Клару, выходящую вместе с женщиной, одетой в костюм и шляпу. Они прошли по улице Тредье-Лонггатан по направлению к Линнегатан. Гуннарссон дал им возможность отойти подальше, прежде чем вскочил на велосипед и нажал на педали. — Прошу прощения, дамы, — обратился он, медленно катя рядом с женщинами. Они продолжали двигаться в том же быстром темпе, стуча каблуками по каменной мостовой и не обращая на него никакого внимания. — Пожалуйста, сестра Клара… — попробовал он. Женщина в шляпе смерила его убийственным взглядом. — Я полицейский, — пояснил Нильс, выравнивая руль велосипеда, чтобы не свалиться. — Не желаю иметь дело с полицией нравов, — рявкнула она. — Он не из полиции нравов, а из уголовного розыска, — устало пояснила сестра Клара. И, как воспитанная девушка из благородной семьи, представила их друг другу, пока они шли: — Сестра Беата. Старший констебль Гуннарссон. — Она повернулась к Нильсу: — Что вам надо? Я уже ответила на ваши вопросы. — Это касается девушки, открывшей дверь в ваш кабинет. Ее зовут Мэрта, не так ли? Я хотел бы с ней поговорить. Она ни в чем не подозревается; мне нужно только задать ей несколько вопросов про ее бывшее рабочее место. Сестра Беата насмешливо усмехнулась. Но сестра Клара остановилась. Нильс спрыгнул с велосипеда. — Иди вперед, Биссе, — сказала Клара своей подруге. — Я только поясню кое-что старшему констеблю. Иначе от него не отвяжешься. Беата пожала плечами и пошла вперед. — Послушайте, я расскажу вам то, что знаю, — и вы оставите нас в покое. Вечерами я обычно хожу мимо трактиров в порту и посматриваю, нет ли какой девушки, нуждающейся в надежном месте на ночь. Я встретила ее в одном довольно сомнительном трактире. Она зашла туда и спросила, нет ли для нее работы на кухне, но ей ответили отказом. Было поздно, и она, похоже, впала в отчаяние. Выглядела испуганной и заблудившейся, словно только что оказалась в городе, — мне знакомо такое выражение лица. Я спросила, есть ли у нее где переночевать, и тогда она заплакала. Я взяла ее с собой в Сорочье гнездо, и с тех пор она живет у нас. Очень славная и умная девушка. Мне ничего не известно о ее прошлом, и мне в голову не пришло бы расспрашивать о нем. Но найти для нее хорошее место можно без проблем. — Когда я могу с ней встретиться? — Вы не можете. У женщин в Сорочьем гнезде печальный опыт общения с мужчинами. Одних избивали их собственные мужья — это то, что вы, полицейские, называете семейными сценами, пожимая при этом плечами. Другие занимались проституцией, и их мучили клиенты или сутенеры, что интересует вас еще меньше. Некоторых поколачивали даже ваши полицейские. У нас же они в безопасности. Это мы им обещаем. Нильс достал из внутреннего кармана визитную карточку и протянул сестре Кларе. — Вы можете по крайней мере передать Мэрте, что я хотел бы с ней поговорить. Вот так можно со мной связаться. Сестра Клара не глядя сунула карточку в карман жакета. — Я передам ей, но не ожидайте чего-либо. — Спасибо. И последний вопрос, прежде чем я отпущу вас: почему вы не открыли мне, когда я снова позвонил в дверь? Я пользовался тем же кодом, что вы сообщили мне по телефону: два коротких звонка и два длинных с долгой паузой между ними. Сестра Клара мягко улыбнулась. — Код был одноразовый и действовал только сегодня в десять утра. Уж не думали ли вы, что он сработает несколько раз?