Эллен подошла к полке и склонила голову набок, чтобы прочитать корешки. В комнате начинало темнеть, и ей было трудно разглядеть, что там стояло, но на нескольких книгах удалось прочитать имя Артура Конан Дойла. — Ага, Шерлок Холмс… Вспыхнула спичка, и комната осветилась. Хоффман зажег керосиновую лампу на письменном столе рядом. — Так лучше? — Спасибо, — ответила Эллен и медленно провела пальцем по корешкам. — Эдгар Аллан По! И еще ваш однофамилец…[12] Вы явно любите ужасы и драмы. — Она обернулась к нему и прибавила: — Кроме вкусной еды и красивых видов. Хоффман поднял ладони вверх. — Как уже было сказано, я ценю красоту. Во всех формах. Как светлую, так и темную. Но там, как видите, есть и еще кое-что. — Достоевский, — возбужденно произнесла Эллен. — Оскар Уайльд. Вид имен этих хорошо известных писателей и названия книг привели ее в хорошее настроение. На секунду она забыла, где находится. — Ты их знаешь? — спросил Хоффман из-за спины. Он стоял так близко, что она различала запах коньяка, шедший от него. — Да, конечно. — Ты, видать, необычная прислуга… Эллен покраснела. Она себя выдала. — Но почему же прислуга не может ценить литературу? — продолжил Хоффман. — Фру Ланге рассказала, что у тебя темное прошлое. Что твоя работа здесь — своего рода бегство. Эллен натянуто рассмеялась. — А-а, не так уж все драматично… Я просто-напросто устала от городской жизни, хотела попробовать что-то новое. Мне необходимо… Она начала как по писаному, но оборвала себя, не желая вязнуть во лжи. Кроме того, Эллен чувствовала, что он легко распознает ее ложь. — Немного приключений? — подсказал Хоффман. — Ты в них нуждалась? — Я бы назвала это переменами. Он на секунду остановился. — А знаешь ли ты, читавшая так много, писателя по имени Лео Брандер? — Нет, не думаю, — солгала Эллен. — Лео Брандер — мой псевдоним. Я пишу детективы. Эллен колебалась. Следовало ли ей проявить впечатленность этим известием? Она чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног, но не знала, что делать, чтобы быть увереннее. — А-а, вот как, — произнесла девушка, пытаясь выглядеть искренне удивленной. — И вы успешный автор? — Полагаю, весьма. Мои книги популярны у некоторых читателей. Другие считают их слишком кровавыми и вульгарными. Это связано с тем, что я, в отличие от большинства детективщиков, знаю, о чем пишу. Убийство — действительно весьма кровавое и вульгарное дело. Хоффман произнес это нейтральным, почти скучающим тоном, поглаживая бороду. Сердце Эллен подпрыгнуло. Чтобы скрыть выражение своего лица, она быстро повернулась к письменному столу и спросила: — Вот тут вы сидите и пишете свои книги? — Да. — А пишущей машинки у вас нет? — Нет. Я пишу от руки. Книги и писательство были для Эллен знакомой областью, и она решила придерживаться ее границ. — Но это же какой-то восемнадцатый век! Разве доктор Кронборг не может снабдить вас машинкой? С ней же все быстрее, понимаете? — Не для меня. Я понятия не имею, как работает эта штука. — О, это просто. Учеба, конечно, требует некоторого времени. Но когда в пальцы приходит умение, на клавиши уже можно не смотреть. — Звучит так, будто владеешь ты этим искусством… — Я прошла курс по новому методу. — И ты быстрая? Эллен скромно пожала плечами. — Печатаешь так же быстро, как слышишь? — Вы имеете в виду, могу ли я печатать под диктовку? Конечно. Именно этому меня и учили. — А что ты предпочитаешь — печатать с рукописи или под диктовку? — Если почерк трудночитаемый, тогда печатать нелегко. Начинает болеть шея, когда ты все время поворачиваешь голову к рукописи и обратно. Хоффман, посмотрев на ее шею, произнес: — Меня еще в школе хвалили за хороший почерк. Но я, конечно, не хочу, чтобы у тебя болела шея. Поэтому попрошу доставить мне сюда пишущую машинку и буду тебе диктовать. — О-о, — пробормотала Эллен. — Справишься? — Да, конечно, надеюсь. А это детектив? — Нет. Отнюдь, — коротко ответил Хоффман. — А теперь я поужинаю, пока еда не остыла. Он схватился за серебряную крышку, но задержал пальцы на ручке и с серьезным видом посмотрел на девушку. — Эллен, ты знаешь, кто я? Она недоуменно посмотрела на него. — Вы — господин Хоффман, шеф карантинной станции. Он задумался на секунду — и кивнул, будто ее ответ полностью удовлетворил его. — Разумеется. Точно. До завтра. «Сомневаюсь», — подумала Эллен. Ведь Нильс, должно быть, уже получил ее письмо. И завтра на острове будет облава. 24 Но на следующий день залив был пуст, полицейские не появились. Над поверхностью воды лишь стлалась тонкая дымка тумана. Неужели им помешал туман? Может, у материка он очень плотный?.. У Артура, во всяком случае, с этим не было никаких проблем — Эллен видела его отплывавшим на большой скорости утром и вернувшимся после обеда. Неужели Нильсу плевать на ее рапорты? Может, он не принял их всерьез? Решил, что ее шокирующие новости — не более чем фантазия? Она наскоро написала несколько сердитых строк: Чумной остров, 23 сентября 1925 г. (Так мне кажется. Я начинаю терять счет дням.) Эй, констебль!!! Где ты, черт возьми? Каждый день я жду, как ты и твои коллеги причалят здесь с «браунингами» наготове. Но единственная приплывшая лодка — это моторка Артура. Все, что я написала, правда! Если вы не появитесь в ближайшие дни, я уеду с острова и прекращу свое задание. Боюсь, что для меня все стало слишком опасно.