— Идемте в мою комнату, — приказал Нурдфельд. — Сначала мне надо позвонить, — сказал Нильс. — Я скоро приду. Он ринулся вперед, преодолел лестницу, перепрыгивая через две ступени, и ворвался в свой кабинет. Не снимая пальто и шляпу, поднял телефонную трубку и продиктовал номер телефона инженера Гренблада в Леруме. Ответила мать Эллен. Нильс представился другом девушки, назвав вымышленное имя. — Эллен на курсах кройки и шитья в Сконе, — радостно сообщила мать. — Мы ждем ее в четверг. Трубка внезапно показалась сделанной из свинца. — А-а… Понятно. До свидания, госпожа Гренблад. Значит, Эллен не вернулась в дом родителей, и от нее не было вестей уже три недели… Даже не постучав в дверь, старший констебль зашел к комиссару Нурдфельду. Внутри сидели двое детективов в штатском. — А, вот и вы, Гуннарссон. Эберг и Хельстрём схватили шкипера у Деревянного пирса, — пояснил он. — Вы, надеюсь, посадили его в обезьянник? — Да, комиссар, — ответил констебль Эберг. — Значит, вы нашли в лодке контрабандный спирт? — Нет, комиссар. Нурдфельд выглядел удивленно. — Тогда почему вы его задержали? Нельзя же сажать в кутузку шкипера Королевского медицинского управления по неподкрепленному подозрению. Доктор Кронборг вас за это не похвалит. — Мы нашли кое-что другое, комиссар. Кровь. Задержанный утверждал, что это рыбья кровь. Но ее там было многовато для рыбы. К тому же она свежая. Нурдфельд наморщил лоб. — Интересно… Хорошая работа, Эберг. И вы тоже, Хельстрём. Конфискуйте лодку и передайте кровь на анализ судебным химикам. Сильно он сопротивлялся, когда вы его брали? — Вообще не сопротивлялся. Выглядел усталым. — Я его сам допрошу. На этом спасибо. Комиссар обернулся к Нильсу, стоявшему, поскольку все стулья был заняты. — Камеры начинают заполняться, — заметил он довольно. — Теперь у нас есть шкипер, шофер грузовика и Бенгтссон. Интересно, что мы узнаем на допросе… — Да, комиссар, — вмешался констебль Эберг. — Есть еще кое-что. — Да? — Вот это мы нашли в его внутреннем кармане. Он нагнулся над письменным столом и протянул конверт. Нурдфельд бросил взгляд на внешнюю сторону конверта, взял нож для бумаги и вскрыл. Оттуда достал еще один конверт и был готов вскрыть и его, но остановился. — Похоже, это вам, Гуннарссон, — удивленно произнес он. — Мне? — «Старшему констеблю Гуннарссону», — прочитал комиссар. — Держите. Нильс подошел к столу и взял конверт. Сердце его подпрыгнуло, когда он увидел почерк. Нурдфельд протянул ему нож для бумаги. Не обращая на него внимания, Нильс разорвал конверт, достал письмо и с нарастающим ужасом прочел его. Закончив, он поднял голову — и встретил вопросительные взгляды. — Не поделитесь с нами его содержанием? — спросил Нурдфельд. — Это от Эллен Гренблад, журналистки и моего друга. И… — он бросил на комиссара вызывающий взгляд, — моего неофициального тайного агента на Бронсхольмене. Я ей доверяю на сто процентов. Прочтите сами. Он протянул письмо Нурдфельду и с нетерпением ждал, когда тот все прочтет. — Нам надо немедленно ехать на Бронсхольмен, комиссар. Нурдфельд озабоченно кивнул. — Я позвоню доктору Кронборгу и спрошу… — К черту Кронборга! — закричал Нильс. — Его тоже надо посадить за решетку. Но это может подождать. Сейчас надо спешить. Это письмо датировано несколькими днями тому назад. Может быть, уже поздно… — Для Катрин Матссон точно поздно, — сурово произнес Нурдфельд. — Надо ехать немедленно! — повторил Нильс. — И взять с собой нескольких вооруженных констеблей. Отправимся на катерах портовой полиции. Таможню тоже подключим. Похоже, мы нашли последнее звено в цепи контрабандистов. Он говорил громко и решительно, стуча при этом кулаком по ладони. Констебли-детективы с удивлением смотрели на него. — Вы тут что, отдаете приказания, Гуннарссон? Собираетесь возглавить боевую флотилию? — спросил Нурдфельд. — Если вы, комиссар, меня не поддерживаете, я поеду туда один. Даже если придется украсть катер! Или просто отправиться туда вплавь. Нурдфельд достал свои карманные часы и покачал головой. — Надо подождать до завтра. Остаток дня посвятим подготовке. Я поговорю с начальником полиции. Отправляемся завтра на рассвете. 32 Когда таможенные и полицейские морские катера покидали Гётеборгский порт, было еще сумрачно. Туман, следовавший за ними до южных шхер, наконец ослабил свою хватку, и перед ними простерся пролив Каттегат, сине-черный, как листовое железо, качавший их на длинной и нудной зыби. Нильс почувствовал, как скамья под ним сначала провалилась, а затем снова прижалась к заднице. Портовые катера полиции имели низкую осадку и не были предназначены для открытого моря. Поверхность воды оказалась так близко, что у Гуннарссона появилось ощущение, будто он сидит в гребной лодке. Через борт хлестнула мощная волна. Нильс протер глаза от соленой воды и бросил взгляд на констебля Эберга, сидевшего напротив. Тот тряхнул мокрыми волосами и рассмеялся, подавшись вперед, что-то сказал, но его голос потонул в шуме мотора, гуле волн и криках чаек. Поверх всего этого разлетался странный звенящий звук, исходивший, казалось, от далекого острова и усиливавшийся по мере их приближения. Собственный голос острова, притягивавший их, как песня сирен… Это, конечно, было игрой воображения. Когда они вошли в залив, утесы под серым небом стояли безмолвно и дремотно. Моросил дождь. Они пришвартовались у причала перед больничными зданиями. Нильс и констебль Эберг выпрыгнули на берег; из рубок катеров вылезли другие полицейские, как в штатском, так и в форме. Все они, включая таможенных служащих, собрались на причале. — Там, наверху, дом коменданта, — сказал Нильс, показывая пальцем. — Хоффман живет в квартире врача на втором этаже. — Отлично. А пока мы будем его брать, вы открывайте лодочный ангар, — приказал комиссар таможенникам. Нильс возглавил полицейских, направившихся к дому шефа. Несколько карантинных охранников появились со стороны больничных корпусов и поспешили к ним. Они попытались преградить дорогу, но отступили, увидев направленные на них пистолеты. Полицейские подошли к дому и поднялись на второй этаж. Они приготовились взламывать дверь в квартиру врача, но та была не заперта, и они вошли. Через минуту стало ясно, что помещение пусто. Спускаясь вниз по лестнице, полицейские встретили перепуганного старика, одетого в кальсоны, майку и капитанскую фуражку. — Доброе утро, капитан Рапп, — сказал Нильс, опуская пистолет. — Вы меня помните? Я из полиции, а все эти люди — мои коллеги. Мы ищем Хоффмана, заключенного. Вы не знаете, где он? Шеф карантина нервно кусал нижнюю губу. — Доктор ничего не сказал о визите, — промямлил он. — Мы не нуждаемся в его разрешении, — произнес комиссар Нурдфельд. — Вы знаете, где Хоффман? — Хоффман, — произнес капитан Рапп, шныряя глазами влево и вправо, — он в своей камере, в корпусе для обследований. — Он вас обманывает, — заверил Нильс. — Посмотрим, — вмешался Нурдфельд. — Мы с вами идем туда, Гуннарссон. Остальные обыскивают дом шефа и другие постройки. — Затем повернулся к капитану Раппу: — Проводите нас в корпус для обследований. Или, пожалуй, — добавил он, бросив взгляд на кальсоны и шлепанцы шефа, — мы сами его найдем. В комнате охранников на первом этаже больницы для обследований сидели двое охранников; когда зашли полицейские, они быстро поднялись. Нурдфельд приказал им показать камеру Хоффмана. Все это в точности повторяло первое посещение Нильсом больницы. Они пошли по лестнице, и на каждом этаже охранник вынимал связку ключей и открывал новую дверь. И вот они оказались в узком проходе с дверцей в стене. Охранник открыл дверцу, и Нильс и Нурдфельд приникли к решетке. Они заглянули в холодный больничный зал, оборудованный под камеру. Серый утренний свет проникал внутрь сквозь высоко прорубленное окно. На кровати лежал крупный бородатый мужчина в лохмотьях. Он спал, лежа на боку и подложив одну руку под голову. — Ага, — коротко отреагировал Нурдфельд.