— Рассказывай. Я вскинула брови и прислонилась спиной к холодильнику. Демонстративно поджала губы, чтобы показать, насколько не желаю ввязываться в этот разговор. Ник, выждав минуту, достал из кармана пачку сигарет, щелкнул бензиновой зажигалкой и с удовольствием затянулся, сразу же выпустив струю дыма в мою сторону. С вызовом. И с уже успевшей мне надоесть ухмылкой. Испытывал, гад. Повернувшись, достала из шкафчика пепельницу и подтолкнула ее к Нику. Керамическое донышко проскользило по гладкой столешнице и с тихим звоном столкнулось с кружкой. Ник щелкнул ногтем по сигарете, сбивая пепел, покачал головой и вновь затянулся. В повисшей тишине я слышала треск тлеющей бумаги. — Ладно, — проговорил он, резко став серьезным. — Давай начнем. Почему мой друг не знает, чем занимается его любимая девушка? — Это не твое дело. — Так мы с тобой ни к чему не придем. — Никита, мне правда жаль… — Мою машину мы обязательно обсудим, не переживай, — махнул рукой он. — Сейчас меня интересует, с кем связался Димка. — Я повторяю — это не твое дело. — Сколько стоит твоя тачка? — плотоядно улыбнулся этот… этот… — Кусков шестьдесят зелеными? Это минимум, без учета прокачки, верно? И откуда у обычной студенточки, — обвел он взглядом довольно скромную обстановку моей съемной квартиры, — такие бабки? Я мог бы предположить, что Дима подарил, вернее, его отец, но про машину он не знает… Осталась от предыдущего папика? Щеки опалило огнем, а ладони сами сжались в кулаки. Оттолкнувшись от холодильника, я уперлась руками в стол и наклонилась вперед, всматриваясь в глаза самоуверенного гаденыша, который почему-то думал, что вправе задавать мне такие вопросы. — Я не знаю, откуда ты, родимый, вылез, но разговаривать со мной подобным образом не позволю, — отчеканила, не разрывая зрительный контакт. В глазах парня плясали смешинки, ему нравилось, что удалось вывести меня из себя. — Поверь, не будь ты другом моего парня — вышвырнула бы тебя из квартиры и имени не вспомнила. Тачку ты проиграл по своей глупости, твои терки с Маем меня не касаются, правил заезда я не нарушала, так какие ко мне могут быть претензии? Секреты мои интересны стали? — Я угрожающе улыбнулась и выпрямилась. — Они тебя не касаются, дорогуша. Хочешь рассказать о тачке и гонках Диме? Валяй. Я найду, как объясниться. Но потом сделаю все, лишь бы убрать помеху с дороги. А ты должен помнить — подобное мне удается превосходно. Мне бы хотелось думать, что этот спич произвел на недоумка впечатление, но… Он даже бровью не повел. Продолжил прожигать меня изучающим взглядом, от которого мороз по коже шел. Чувствовала себя лабораторной мышью, распятой на подносе под занесённым уверенной рукой скальпелем. Чтобы хоть как-то замаскировать накатившее волнение, вырвала у Ника почти дотлевшую сигарету, затянулась, обжигая пальцы, и бросила окурок в его все ещё полную кружку. Несколько мелких коричневых капель осели на черной футболке. Ник смахнул их, поморщился, глядя на мокрые пятна, и открыл рот, чтобы ответить, но я жестом заставила его замолчать: — Забирай тетради и выметайся. Я люблю и уважаю Диму, поэтому не стану открыто враждовать с его лучшим другом, но учти — при необходимости и когти выпущу, и зубами поклацаю. Я вышла в коридор и дернула один из нижних ящиков тумбы, где хранила старые учебники и лекции. Вытащила стопку тетрадей, развернулась и почти сразу же уткнулась в мужскую грудь, обтянутую черной футболкой. — Какая бы смазливая мордашка у тебя ни была, Димка заинтересуется, почему его подружка скрывает некоторые моменты своей жизни, — холодно проговорил Ник. Сильные пальцы обхватили мое запястье и дёрнули на себя, ещё больше впечатывая мое тельце в гранитную скалу из мышц. — Можешь сколько угодно строить из себя… Я не стала ждать окончания фразы. Воспользовавшись неведением Ника, разжала пальцы свободной руки, отчего лекции шмякнулись на пол, а через мгновение, дернувшись, дотянулась до черной неприметной коробочки, что лежала на тумбе. Щелчок. Хорошо узнаваемый треск. И полностью готовый к использованию электрошокер оказался в опасной близости от шеи растерянного Ника, который тут же замер, в изумлении уставившись на меня. — Повторяю последний раз — выметайся. Глава 4. Никита — И это ещё один пунктик, который вызовет интерес у Димона. Малыш с шокером? — протянул я и перехватил тонкое запястье. Нажал на болевую точку, вынуждая Амели разжать пальцы, и оскалился: — Вопросов меньше не стало, но мы обязательно обсудим каждый. Когда ты выключишь стерву, крошка. Я отпустил руку девушки, перешагнул через ворох тетрадей на полу и усилием воли заставил себя выйти на улицу. Черт побери, ещё вчера мне хотелось схватить эту двуличную дрянь за шиворот и вытрясти из нее правду. По поводу гонок, о которых не должен и не знает Димон — охренеть какое доверие и забота. По поводу Мая, с которым общается, а может, и работает в паре девушка друга. Это предположение было озвучено не мной, но оно засело в голове занозой, и я не исключал такой вариант. Увидев, где и как живёт девушка Дымыча, у меня появилось навязчивое ощущение какой-то подставы. Может ездить на его машине, но не ездит — почему? Может жить с Димоном, но живёт отдельно — ещё один вопросик в копилку. Скромная квартирка, но Чарджер — подозрительное сочетание. Ровно такое же, как и внезапное появление ГТРа у Мая. Который вряд ли впахивал на покупку такой машины. А если и впахивал, то далеко не самым законным способом. — Ту мач, — произнес я. Сел за руль взятого в каршеринге «Поло» и задушил в себе желание вернуться в квартиру Амели. Пусть подергается и проникнется мыслью, что мое молчание в первую очередь выгодно ей, а не мне. Пусть подумает, к чему может привести и приведет разговор с Дымычем. Может, он и проглотил крючок «внезапной и бескорыстной любви», но схавать и спустить на тормозах общение Лилечки и Мая… Не верю. Ровно так же я не поверил в удивление Мая, когда приехал в кафешку в центре города, чтобы подписать договор купли-продажи Стихи и передать ему привет от его подружки. — От кого? — решил уточнить Игнатов, не отрывая взгляда от подписанных документов, и рассмеялся моему уклончивому ответу: — От той, с кем ты работаешь в паре. — Дай-ка подумать. Интересно, с кем это я работаю? — задумался Май. Пару секунд старательно изображал мозговую активность и заржал в голос, показав на выложенный мной телефон: — По стопам папочки решил пойти или пересмотрел детективов? — выгнул бровь Игнатов и снова сорвался в хохот: — Ебать, ты лошара, Лукашин. Даже если представить на минуту, что у меня есть напарник, и мы с ним проворачиваем, само собой, грязные делишки, с какой радости ты решил, что я кого-то тебе сдам? Ещё и под запись. — Он посмотрел на меня и посоветовал: — Не лезь в мои дела и не пытайся под меня копать, Никитка. — Очкуешь, что накопаю? — осклабился я. — Кажется, один раз ты уже попробовал, Лукашин, а потом свалил в Америку. Думаешь, сейчас что-то изменится? — спросил Май. Сунул ладонь в карман и продемонстрировал мне ключи от моей бывшей машины: — Кстати, спасибо за подгон, Никитка. Пригонишь что-нибудь ещё стоящее, знаешь, к кому обратиться. Порешаем без Раша. Если не зассышь. — Сука, — дернулся было я, замахиваясь, но сразу же, увидев отведённую в сторону полу толстовки и показавшуюся рукоять ствола за ней, опустился на место. — А что это ты сдулся, Лукашин? — криво усмехнулся Май. Он не торопился прятать или хотя бы прикрывать оружие. — Как начались серьезные игры, язычок проглотил? Есть, что еще сказать или выговорился? Подняв взгляд к смеющимся глазам Игнатова, я скрипнул зубами и дёрнул головой, чем развеселил парня. — Ну, на нет и суда нет. Так ведь твой папашка говорит? Погнал я, Никитка, — хлопнув меня по плечу, как закадычного друга, Май поднялся и негромко добавил: — Держись от меня подальше, Лукашин, если не собираешься провентилировать башку. Ты же не за этим вернулся на родину. И без того поганое настроение окончательно скатилось в ноль. Дважды за день меня макнули, намекая сидеть на заднице и не отсвечивать. Дважды продемонстрировали, что у намека есть вполне реальная и подтвержденная альтернатива развития событий, если я решу дернуться хоть немного в сторону. Одна идиотка с шокером, второй — со стволом. Сплошной позитив. Но, черт побери, даже вместе взятые Лиля-Амели и Май не шли ни в какое сравнение с Миланой. Стоило мне увидеть и услышать отцовскую пассию, я засомневался, что смогу вытерпеть обещанный обед и не послать к херам шаткое перемирие между мной и отцом. С первой секунды моего появления на пороге родительской квартиры меня затрясло от приторно слащавого щебетания Миланы. Эта курица не дала мне спокойно не то, что пожать отцу руку, а даже стянуть кроссовки. Вылизанная и отштукатуренная до тошноты моделька с какой-то радости решила, что ее радостное кудахтанье по поводу знакомства и совместный обед в мгновение погасит наши с батей разногласия и наведёт железобетонные мосты. Между мной и отцом, а следом и с его подстилкой. Которую я надеялся игнорировать и не замечать. Правда, всего парой слов Милана пробесила меня до зубовного скрежета и хлестанула наотмашь обращением: — Если мои мальчики хотят поболтать с глазу на глаз, я не буду против. У меня как раз ещё остались дела на кухне, — проворковала она. То постреливая глазками в сторону отца, то расправляя ни разу не делающий ее хозяйкой в чужой квартире фартук. Поверх дизайнерского платья. — Никит? — спросил меня отец. Он сделал приглашающий жест ладонью в сторону кабинета и явно не испытал восторга, когда меня сорвало с тормозов. — Ее мальчики? — скривился я, посмотрев на отца. — Она ничего не попутала? — Никит, я тебя прошу, — произнес папа, опускаясь в кресло. — Милана не хотела тебя задеть или оскорбить. — Он нахмурил брови, когда я достал из кармана пачку сигарет, и с плохо скрываемым раздражением поинтересовался: — Мать знает, что ты начал курить? — Мне уже давно не четырнадцать, чтобы прятаться по закоулкам и спрашивать разрешения, папа, — ответил я. — Да, мама в курсе. И ей это не нравится, если тебе интересно. Но она понимает, что я уже мальчик взрослый, и с нравоучениями не лезет. — Хорошо, — внезапно пошел на попятную отец. Толкнул в мою сторону пепельницу, а потом опустил рядом с ней небольшую коробку с бантиком. — С прошедшим днём рождения, Никита. Надеюсь, ты не будешь против того, что я посоветовался на счёт подарка с Милой. — Какое серьезное заявление, — ухмыльнулся я. — Ты советуешься? С ней? — дёрнул подбородком в сторону открытой двери и хмыкнул: — Я так понимаю, Милочка стала не только советчицей, но и инициатором увольнения Галины Павловны? Чтобы, так сказать, на деле показать свою важность и значимость в жизни? И как она готовит? — Никита, хватит! — все же взорвался отец, грохнув ладонью по столу. — Хочешь начать наше общение с того, чем мы его закончили? Валяй. Только уясни уже, что Милана не виновата в нашем разводе с Леной. Думаешь что-то изменится, если ты начнёшь ее травить? — спросил и взмахнул рукой в направлении кухни. — Вперёд. Отыграйся на ней за мою ошибку. Ну же, Никита, вперёд, — повторил свое предложение папа и откинулся на спинку кресла, вогнав меня в состояние немого ступора причиной отсутствия кухарки: — У Галины дочь рожает. Никто ее не увольнял, и я бы не позволил. Только тебе проще найти повод и сорваться на Милане, чем выслушать. Делай, что хочешь, Никит. Действительно, уже не маленький. Объяснять тебе прописные истины я не собираюсь. Осточертело. Качнувшись вперёд, отец взял мою пачку и выбил из нее сигарету. Подкурил, глянул на мое запястье и негромко рассмеялся: — Да что ж ты будешь делать-то? Ведь договаривались. — Что? — спросил я, не понимая о чём идёт речь. Но, как и отец, сорвался в смех, увидев внутри коробки точно такие же часы, что подарила мне мама. С единственным отличием — оттенок ремешка. — Забавно получилось, — произнес папа. Перевел задумчивый взгляд с одних часов на другие, поднес к губам сигарету и улыбнулся, показав не на свой, а на мамин подарок: — Эти смотрятся лучше. Я куплю тебе что-нибудь другое. Потянулся к коробке с намерением забрать. И удивлённо хмыкнул, когда я рывком сдвинул ее к себе, прижав ладонью к столу. Я не знал, зачем мне сдались две пары одинаковых часов. Не смог бы объяснить, что мной двигало, ни отцу, ни себе самому. Может, его взгляд, интонация или что-то другое — не понял. Будто мозг просчитал все возможные варианты развития событий. Выбрал единственный правильный и отправил импульсы по нервам к необходимым здесь и сейчас мышцам. — Буду чередовать. День мамины, день твои, — произнес я, найдя такое объяснение если и не логичным, то достаточным. Посмотрел на отца и, кажется, впервые за последние годы увидел в его глазах… благодарность? Она мелькнула всего на мгновение, но отпечаталась у меня на подкорке вопросом: «Папа волновался?!» Человек, под взглядом которого трещали бетонные стены, а подчинённые, стоило им только услышать звенящий металлом голос в коридоре, начинали носиться как ужаленные, и переживал? Нет, я не верил в такое. Не допускал даже мысли, но и тут отец умудрился удивить меня.