– Чисто гипотетически. Я торжественно приложил руку к сердцу – еще одна ложь. Мне было стыдно водить его за нос, но Ченс был самым башковитым парнем, какого я только знал, и я надеялся, что он наверняка сумеет обратить внимание на то, что сам я упустил. Так-то оно так, но он был для своей матери целым миром, а я совершенно не представлял, насколько далеко все это зайдет. Четко знал я лишь то, что Джейсон нуждается в помощи, и что какого-то половинчатого решения здесь нет и быть не может. Он не убивал Тиру – и точка. Мне просто требовалось это доказать. В общем, дискуссия все же состоялась – примерно такая же, какие мы нередко устраивали по выходным просто от нечего делать, вот разве что обсуждаемые вопросы имели куда большее отношение к жизни и смерти, чем какой фильм посмотреть или где покидать баскетбольный мячик – у Ченса во дворе или же на пустыре с детьми Миллеров, живущими дальше по улице. Я рассказал Ченсу все, что знал про Тиру и Джейсона, начиная с нашего дня на озере и происшествия с тюремным автобусом на отрезке пустынной дороги и заканчивая тем, как Тира вывалилась пьяная из разбитой машины возле дома Джейсона, а после угрожала ему пистолетом. Ченс слушал не перебивая, а потом попросил меня повторить всю историю с самого начала. – Чисто для полной ясности, – сказал он. – Так, говоришь, она была голая в «Мустанге»? – Топлесс, – уточнил я. – Голая она была на озере. Можешь уже наконец сосредоточиться? – Так ведь взрослая женщина… Ни фига себе… При других обстоятельствах я мог бы с ним согласиться. Но это был не совсем подходящий момент. – У нее есть работа? – продолжил спрашивать Ченс. – Не знаю. – Родственники в городе? Другие друзья или подруги? – Насчет этого тоже не в курсе. – Надо будет спросить у Сары. – Согласен. – Она и вправду трахалась с твоим братом прямо у тебя на глазах? – В цветочках, чувак. Спрятавшись в цветочках. – А как насчет врагов? – спросил Ченс, вновь обретая серьезность. – Наверняка не без этого. При ее-то заскоках… – Что ты имеешь в виду? Как это так? – Я имею в виду эту ее совершенно непредсказуемую натуру, чувак, – типа как вот она вся такая игривая и сюсюкает с тобой, а буквально через секунду буквально сожрать тебя готова. Мы уже знаем, что она втянула Джейсона в какую-то драку в баре, да плюс припомни всю эту историю с тюремным автобусом. Ни стыда, ни совести. Может, она стала заигрывать не с тем парнем не в том месте или брякнула что-то тому, кому не следовало. Ты ведь уже понял, что она была способна буквально на все. Разбила машину по пьяни… Размахивала пистолетом… – Короче, реально чокнутая дамочка. – А еще эгоистка, провокаторша и алкоголичка. Ченс с несчастным видом покачал головой. – Не вижу, как что-то из всего этого сможет помочь. Все это как-то расплывчато… Едва ли есть с чего начать. – Ну как это едва ли! – уже с некоторым жаром воскликнул я. – Просто в конце концов она явно кого-то здорово достала. В том же «Каретном сарае» или на работе. Может, где-то с Сарой… – А может, Джейсону не понравилось, что ему тычут стволом под нос. – Не надо так шутить! – А может, я и не шучу. – Да ладно тебе, Ченс… Теперь ты уже начинаешь меня злить. – Хочешь правду? Твой брат пугает меня. Доволен? По сути он самый натуральный бандюган, и советую тебе немного поразмыслить на этот счет. Три года во Вьетнаме, два с половиной в тюрьме… Ты даже не знаешь его как следует. – Достаточно хорошо знаю. – В самом деле? – Короче, произошло примерно следующее. – Я поднял голос, но в остальном проигнорировал наживку. – Когда-то и где-то Тира Норрис встретила не того человека или сделала что-то не то. Разозлила кого-то, или украла что-то, или с кем-то не тем перепихнулась. Нам остается лишь выяснить, что именно произошло и когда. Все просто. – Просто? Да ну? – Ченс нахмурился, вдруг растеряв весь свой задор и явно испуганный. – Мир-то большой, чувак… – Большой, – согласился я. «Зато городок у нас маленький…» * * * Когда у нас закончились темы для обсуждения, Ченс проводил меня к машине и попытался подвести итог мыслям, которые мы совместно наскребли – относительно того, с чего мы могли теоретически начать. – Байкеры. «Каретный сарай». Сара. – Соседи Джейсона. – Я открыл водительскую дверцу. – Работа, если она у нее была. Старые хахали. Любые другие места, в которые Джейсон мог ее водить. – Этого недостаточно, – сказал Ченс. – Это чисто для начала. Мы уже успели немного поспорить на этот счет. Соваться вслепую куда-то еще было бы опасно. – Вся эта затея… – произнес под конец Ченс, прислоняясь к машине. – Это уже не чисто гипотетически, так ведь? В этот момент я завел мотор и посильней газанул, чтобы сделать вид, будто ничего не расслышал. – Посмотри на меня, чувак! – Он дождался, пока я не уберу ногу с педали газа. – Я не тупой, ты вроде в курсе. Я знаю, что ты врешь мне. Думаешь, я боюсь пойти с тобой? – С чего это ты взял? – А с того, что между нами все стало по-другому, – ответил Ченс. – С того дня, в смысле. Когда мы в машине возвращались от дома Бекки и увидели тот плакат про призыв и все такое. Ты спросил, встал ли я на учет, а я сказал, что нет, и я заметил, как ты на меня посмотрел. Ченс выдержал мой взгляд, хотя натужно сглотнул. – Твои братья воевали, и твой отец воевал. И я знаю, что ты сам подумываешь завербоваться. – Это вовсе не означает, что я думаю, будто ты боишься. – Помнишь то письмо? – спросил Ченс. – То, в котором от тебя требуют встать на допризывной учет. Я сжег свое на заднем дворе. С тех пор пришли еще два, и их я тоже сжег. Когда я сейчас заглядываю в почтовый ящик, меня уже заранее тошнит. Он отвернулся, качая головой. – Я не хочу жить в страхе, но умирать тоже не хочу. То, что я только что услышал, вдруг многое для меня объяснило. Мы с Ченсом обычно следили за ходом войны вместе. Отслеживали ход боевых действий, политику. Знали, какие части отправляются на передовую и куда именно. Но не так давно все изменилось, и чем больше проходило времени, тем разительней выглядели эти перемены. Если я заводил разговор о войне, Ченс предпочитал отмалчиваться. Мои разговоры о вербовочных пунктах и службе на добровольных началах все больше заставляли его нервничать. – Это Вьетнам, – сказал я. – Сейчас у всех примерно такие же настроения. Ченс коротко кивнул, но возникший напряг так и остался висеть между нами. – Ну что, двинешь домой? – Уже поздно. Это был не ответ, и Ченс понимал это. – Потом позвонишь? – Конечно. Разумеется. * * * Проводив друга, Ченс еще долго стоял в вечернем сумраке, размышляя о тех частях своей души, которые только что обнажил, распахнул настежь. И неважно, что при этом говорил Гибби или насколько деланым было спокойствие у него на лице. Главное, что у друга появились новые поводы для сомнений. А так и должно быть, подумал Ченс. Война была реальностью. И на ней погибали такие же молодые ребята, как они сами. Вернувшись в дом, Ченс опустился на колени перед кроватью и вытащил коробку с журналами, которые собирал с самого начала войны во Вьетнаме. Фотографии были крайне натуралистичны. На одной из страниц – тринадцать трупов, втоптанных в грязь, у одного из солдат в траншее напрочь отстрелена челюсть. На другой – полностью ослепший морпех не старше самого Ченса и северовьетнамский солдат, придавленный горящим танком, со вспучившейся пузырями кожей и криком на размытом, словно оплавленном лице, языки пламени вырываются прямо у него из макушки. Здесь были тысячи столь же ужасных фото, и Ченс мог просидеть над ними до самого утра. На сей раз он листал эти журналы всего лишь час, после чего затолкал их обратно под кровать – как школьник стыдливо прячет свою коллекцию порнографии, боясь признаться в таком грехе даже самому себе.