Оптимизм ее был напускным. Она понятия не имела, что делать с моей апатией. Мы вызвали такси. Нина планировала выпить шампанского и машину оставила у меня, а моя просто так и стояла на парковке с севшим аккумулятором. Надо уже что-то делать со своей безалаберностью. Надо бы, но лень. — Какие люди! — воскликнула жена Смирнова. Смирнов друг старый, а жена его новая, имени я в упор не помнила. — Просто почтили меня своим присутствием! Большая комната была пуста, то есть никакого оборудования для наведения красоты в ней не было. Несколько диванчиков, накрытые столы, кува шаров и людей. Любопытства ради я заглянула в соседнюю комнату — там уже все имелось. Нет, решила я. Слишком много мороки, стукнет кризис среднего возраста, лучше картины продавать буду. — Туси, — сказала я Нине. — Кушай, пей, развлекайся, когда тебя еще без ребенка из дома выпустят. За меня не волнуйся, свою миссию ты выполнила, заставила меня помыться и вытащила в люди. Нина посмотрела на меня недоверчиво, но ее позвали друзья, а я своим кислым видом могла испортить все веселье. Поэтому она кивнула мне и пошла к ним. Я обошла фотозону с миллионом шариков и живых цветов. В небольшой арке прятался диванчик, наверное будет служить для отдыха будущих клиентов, туда я и уселась. Хотела достать телефон, но его я оставила дома. Ладно, решила я, посижу, погляжу на людей, на Илью, если он приедет, и домой. На такси уехать смогу, в сумочке есть наличка. Илья вынырнул из за чужих спин, что прятали меня за собой, так резко, что я не успела себя подготовить. Сел на диван рядом, в руках тарелка. — На, тебе набрал, ешь, — и протянул мне тарелку. — Ты хоть килограмм сорок весишь? — Не знаю, — честно ответила я. — Наверное, даже больше. Тарелку взяла. Собирал точно для меня, учтены именно мои вкусовые пристрастия. Ничего с икрой, которую на банкетах везде пихали, а я не любила. Маленькие тарталетки с сыром и помидорками черри, виноград, мясная нарезка. Есть я не хотела, но жевать принялась, наслаждаясь просто тем, что он так близко. Но я знала — не стоит. — Шел бы ты, — попросила я. — Донесут же Димке, столько знакомых. Вон, видишь толстяка? Они с ним вместе на рыбалку ездят. — Просто встреча старых друзей, — улыбнулся Илья. — А ты доедай до конца давай. Я послушно засунула в рот виноградину. Жарко загорелись щеки — смотрел на меня Илья совсем не как на друга. Сразу вспомнились горячие его руки и до боли жадные поцелуи. И полезли мысли шальные — я могу встать и пойти в туалет первой. Он за мной. Все выпили, никто не заметит люди заняты друг другом. Минут десять хотя бы будет. Десять минут, да наши…Повлажнело в промежности. Блять, мысленно же выругалась я. Нам нельзя видеться. Не выйдет из нас ни друзей, ни знакомых, херовый я друг, пора уже это признать. — Что-то случилось? — почувствовал моё состояние Илья. — Нет. Домой нужно. Вызови мне такси, пожалуйста,телефон дома оставила. И Нинке скажи, что я уехала, не хочу к ней подходить. — Я тебя отвезу. — Не пори чушь, — грубо отрезала я. Бежать домой, спрятаться и не выходить больше. Так безопаснее. — Черный автомобиль, — наконец сказал Илья. — 868. Две минуты. — Пока, — ответила я и сбежала. Такси опаздывало, видимо город радовал пробками, но машину я ждала на улице. Слишком опасно быть рядом с ним, больше я такого не допущу. Глава 18. Илья Нину я отыскал без каких либо сложностей, хотя в не очень просторный зал забилось несколько десятков человек. Потянул за локоть в сторону. — А… — узнала меня Нина. — Ты. — Я. Юля попросила передать, что уехала. Я заказал ей такси. — М-м-м, очень мило, — едко отозвалась Нина. Нину я помнил плохо. Она была чисто подружкой Юли, на совместных тусовках появлялась редко. Если не ошибаюсь, они еще со школы дружили. — Ты зла на меня? — спросил я. — Я? На тебя? С чего бы? Если бы интонации голоса могли разъедать, подобно кислоте, во мне бы уже появилось несколько дырочек. — Ты пьяна, — дошло наконец до меня. — Я, — чуть покачнулась Нина. — Я девять месяцев ходила беременная, а потом почти год кормила грудью. Я, черт побери, заслужила это шампанское. — Кто бы спорил. Я не любил пьяных людей. Особенно женщин. Исключение составляла только Юлька. Она такая забавная становилась выпив, неловкая, столько смеялась. Раньше…Зато пьяные люди, как правило, отличный источник информации. — Пойдем, — позвал я. — Я знаю тут отличный диванчик неподалеку. По пути подхватил еще бокал шампанского с подноса, уверен, выпить ей захочется еще. На давешнем диванчике сидел тощий юноша, но при виде меня с дамой на буксире он стремительно ретировался. Нина устало плюхнулась, допила содержимое своего бокала залпом и поставила его прямо на пол за неимением столика. Вздохнула, посмотрела на меня. — Расскажи, как умерла ее дочь. — Её, — фыркнула Нина, словно в этом смешное что-то было. Но заговорила. — Она болела, Сашка. Еще во время беременности стало ясно. Ты тогда в СИЗО загорал, потом уехал, не попрощавшись. Ладно, не о тебе речь. Юльке предложили прерывание, но оно равнялось умерщвлению, шесть месяцев беременности уже, решиться она не смогла. Замолчала, погрузившись в воспоминания. Я протянул ей бокал и она сделала глоток. — Дальше? — поторопил я. — А что дальше? Ты исчез. Она Димку умоляла помочь. На чудо все надеялась, на то, что малышку вылечат. Но это не болезнь даже. Это генная поломка. Точнее не скажу, что было, Юльке тяжело говорить, я не лезла. Органы у маленькой работали иначе, организм сам себя уничтожал. Терапия не помогала, хотя какое-то время казалось, что да. Ей когда два было, она бегала, маленькая просто, а так…На умственном развитии никак не сказалось. Стишки в два года рассказывала, разговаривала так чисто…а к трём годам начала чахнуть, и деньги Димкины не помогли, куда ее только не возили… Димка очень старался, он молодец. И косо на меня глянула — я то не молодец. Я тоже должен был помогать, из СИЗО. Бывшему другу, который меня подставил и едва не посадил на десяток лет. Любимой женщине, которая сначала ему со мной изменяла, а потом мне с ним. Такая вот занятная у человека была привычка. Я даже не знал, что ребёнок болен, я письма ее не читая выбрасывал, они почти каждый день приходили, пока в СИЗО был. Родным запрещал ее имя упоминать. А потом уехал и вычеркнул нахер из жизни. Из памяти — не получилось. А теперь вернулся вот, и давай задорно плясать на тех же граблях. Клинический идиот. — А дальше? — спросил я. — Что дальше? — горько усмехнулась Нина. — Саши не стало. И вместе с нею не стало Юльки. Твое бегство она пережила, тяжело, но вся в ребенке была. А с тех пор функционирует видимости ради. Для Димки. Если бы не он, она бы тоже умерла. Я…разболталась чего-то. Поеду домой. Полезла за телефоном, ну да, как в таком виде за руль. — Я подвезу, — решил я. — Здесь все равно делать нехер. Поехали. Нина кивнула. Получила верхнюю одежду, мы вышли в холодную ночь. В машине молчали оба, только адрес Нина назвала. Ехать было недалеко. Остановившись у подъезда я закурил, Нина не выходила. — Знаешь, я в полной мере ее поняла, только когда родила, — тихо сказала Нина и голос ее был трезв совершенно. — Мне было жаль ее, ее тоска рвала мне сердце, но пока не родишь…я теперь так боюсь за свою дочку, мне так страшно…прости, я лишнего наговорила. Пока. Не тревожь Юльку, пожалуйста. Я тронулся к дому. Время было детским. Я хотел успеть приехать раньше Димки. Подняться. Что я сказал бы ей? Снова — прости, я не знал? Что отвечал бы на твои письма, если бы знал, что твой ребёнок умирает? Херня все. Херня на постном масле. Я только сейчас начал в полной мере понимать, что у Юльки не меньше причин для ненависти, чем у меня. Она виновата. Она, но не ребёнок. А я просто отвернулся, лелея свои обиды. — У этого ребёнка был отец, — сказал я. И заорал от бессильной ярости, понимая, что просто проебываю свою жизнь. Можно стремиться к чему-то, заколачивать бабки, словно мне их мало было. Димка меня раньше мажориком звал, из злости, ему родители старт не обеспечили, сам жопу рвал. По головам шел, по моей тоже…были деньги. Те, что от отца остались давно уже работали и приносили доход. Мусорка моя, как я ласково называл перерабатывающее предприятие, была золотой жилой. Деньги были, смысла нет. Лучше, чем раньше не будет. Не бывает. Потому что не будет больше той беззаботности молодости и Юльки рядом со мной не будет. Я не успел. К дому ехал и параллельно поглядывал на камеры через приложение. Уже близко был, когда Дима вернулся. Черт. Хотелось подняться, едва себя остановил. Не нужно делать Юльке больнее. Всю ночь метался по квартире. Представлял. Кормит ли она его ужином после работы? Обнимает ли он её засыпая? Трахает…убить хотелось. Но людей не убивают за супружеский, блять, секс. К тому же на встрече с теневыми и очень влиятельным людьми города мне намекнули, что конфликтов не хотят. Что знают, про вражду нашу, но время мирное, время делать деньги, войнушки решаются иначе. И нужны мы им оба, и я, и Димка. Никаких разборок и драм, товарищи. И Димке, думаю, тоже пальцем погрозили, он внезапно присмирел. При встречах зыркал грозно, но дальше этого не заходил. Если я его изобью… а не все от мне равно? Значение имело только одно — желание Юли. А она желала, чтобы я оставил ее в покое. До утра я не спал, курил одну за другой, пока не добил пачку, ни одной дельной мысли в голове так и не появилось. Глава 19. Юля Илья где-то раздобыл мой номер телефона. Поняла я это далеко не сразу, потому что разряженный телефон валялся в одной из сумочек. Нужно было позвонить папе, поэтому телефон я отыскала и на зарядку поставила. Семнадцать звонков. Двадцать три сообщения. Все они — от Ильи. Я пробежалась взглядом по ним. Остановилась на последнем. “В пятницу с семи вечера я буду ждать тебя у твоего старого дома. Приезжай, пожалуйста.” Пятница была сегодня. Вот отчего бы мне завтра поисками телефона не озаботиться? Тогда я не знала бы о том, что Илья меня будет ждать и это знание бы не грызло меня изнутри. Когда дверь квартиры открылась, я так Димке обрадовалась…потому что время — восемнадцать тридцать. Если так рано пришёл, значит я точно никуда не пойду. — За-а-а-ай, — протянул Дима. Значит, чувствует себя виноватым. — Я в сауну поеду? К Зинченко. Там все ребята соберутся.