Наконец Лилиан вложила пальцы в ладонь достопочтенного Энтони Лофрейна. И барон невольно обратил внимание на ее руки. Узкое запястье, длинные пальцы, аккуратно подпиленные ногти, одно кольцо — с изумрудом, фамильное, Иртонов, на второй руке какое-то интересное украшение — браслет, соединенный с кольцами причудливым плетением. Это из продукции дома Мариэль? Да, наверняка. А смотрится красиво, и подчеркивает и белизну кожи, и изящество руки. Вот, и дамы поглядывают с немалым интересом. Что ж, графиня Иртон умеет подбирать украшения. — Барон... Танцевала она неплохо. Но — только танцевала, к удивлению барона. Танец! Ах, как много можно сказать простыми телодвижениями. Улыбка и многозначительный взгляд, жест и прикосновение, чуть задержавшаяся рука, или скользнувшие выше, чем нужно, горячие пальцы... Танец так хорошо позволяет показать свои истинные чувства! И намекнуть, и позвать, и попросить... Равнодушие. Это было единственное чувство, которое излучала Лилиан Иртон. Спокойствие, холод и равнодушие. Она улыбалась, по- , тому что так предписано. Если дама не улыбается, она по- ’ называет, что ей достался плохой кавалер, а это почти оскорбление. Она танцевала, словно механическая игрушка — ни шага дальше, ни лишнего жеста, ни даже взгляда. Зеленые глаза, такие яркие, прячутся под густыми ресницами. И никакого кокетства. Вообще никакого. Барон попробовал сам бросить горячий взгляд, но куда там! Его словно и не заметили. Даром пропала и обворожительная улыбка. Заговорить? Но Лилиан Иртон опередила его. — Сегодня замечательная погода, не так ли, достопочтенный Лофрейн? — Да, ваше сиятельство. — Весна в этом году выдалась необыкновенно теплая. Как вы думаете, будет ли жарким лето? — Я надеюсь, ваше сиятельство. — Будет хороший урожай... Вежливые фразы, не содержащие ровным счетом ничего. Барон не сразу догадался, что над ним просто издеваются. Или... Не издеваются? Вроде бы все, как положено, с ним поддерживают светскую беседу, но... все равно — это издевательство! Разве так можно поступать с мужчиной, который — а что? Что, собственно, он значит для Лилиан Иртон? Просто мужчина. Просто человек. Хм. Барон понял, что его обаяние не подействовало с первого взгляда, и решил, что надо усилить напор. Пообщаемся, а там посмотрим. ИЗ Что у нас больше всего любят женщины? Правильно. Говорить о себе. Вот мы и предоставим ее сиятельству такую возможность. Барон приободрился и принялся поддерживать разговор о погоде. * * # Если у Лилиан и была мечта, то очень маленькая. Сесть, снять противные туфли (даже самые лучшие туфли — это судьба — обязательно где-то да натрут ногу), и пару минут отдохнуть. Обычно на балах она удирала на пару минут на балкон или в сад, и сидела где-то в беседке. В Ативерне не было принято нарушать чужое уединение, так что она ничего не опасалась. Ясно же — дама не просто так сидит, комаров кормит, дама ждет кавалера. Конечно, есть любители подглядывать и подслушивать, но Лиля-то никого никогда не ждала. Хочется людям наблюдать, как она сидит и расслабляется — на здоровье. А сейчас что делать? Какого черта этот барон к ней прилепился? Договорился о встрече — и отвали, дама устала! Сгинь, рассыпься! Лиля мысленно послала ему лучи поноса, но увы — не подействовало. Мало того, барон поклонился и вознамерился продолжить действовать на нервы Лилиан. — Могу я предложить вам что-то прохладительное, ваше сиятельство? — Нет, благодарю вас, — отмахнулась Лилиан. Ага, сначала прохладительное, потом протекательное. Вода, как известно, себе дырочку найдет. Да, неромантично, но ей совершенно не хочется ни вспотеть, ни искать место для уединения. Ладно, в последнее время многое поменялось, и дам с кавалерами ждут ночные вазы в уборных. А еще — услужливые лакеи и горничные, которые помогут, поправят наряд... До этого в Ативерне уже дошли. А вот до дезинфекции — еще не совсем. А Лилиан была брезглива, и общественные туалеты еще на Земле-матушке не любила. — Возможно, вы хотите погулять по саду? Хочу. Но одна. Что ж тебя так разбирает? Лиля, прищурившись, поглядела на красавчика. Что тебе надо-то, дружок? Или ты просто пытаешься начать разговор о деле? Ну, нет! Этим я на балу заниматься не буду, да и бессмысленно. Надо показывать образцы продукции, надо устраивать демонстрацию, тогда получится договориться с большей выгодой для себя. — Благодарю вас, достопочтенный. Танец с вами мне доставил искреннее удовольствие. По правилам этикета, услышав нечто подобное, мужчина должен был понять и откланяться. Не понял. И продолжил предлагать сладости, прогулку на балкон, еще один танец... Когда вернулся Джерисон, Лиля едва ему на шею не бросилась. Наконец-то! Ричарду тоже достался луч поноса! Ну сколько можно! Вам без бала времени не хватает? Наговориться не успели, бессовестные? Джерисон с интересом поглядел на даму. Та очаровательно улыбнулась. Белый танец — изобретение, которого раньше не знали. Но Лиля посоветовала его их высочествам Анжелине и Джолиэтт, а уж те ввели в моду. На каждом балу обязательно были один — два белых танца. Этим и воспользовался Горацио Альден, ловко пе- рехватив спешащую к графу даму и подтолкнув вперед Ириду. Вот и сейчас. Лили, как на грех, рядом не оказалось, а дама уже приседала в реверансе, показывая очень неплохую грудь, улыбалась, трепетала веером, намекая, что готова к продолжению знакомства. Отказывать было никак нельзя. Джее горестно вздохнул про себя (ладно, не особенно горестно, чай, не уши отгрызают, а на танец зовут), и подал даме руку. Раздалась медленная красивая мелодия, пары поплыли по паркету. — Граф Иртон. — Прощу прощения, моя госпожа, но я не знаю вашего имени. — Ирида. Ирида Сейнель, леди Сейнель. — Вы из Авестера? — Джерисон улыбался и поддерживал светскую беседу.