Можно только обещать, а если уж пообещал — так выполняй. А угрожать, не имея возможности воплотить свою угрозу в жизнь — как это жалко выглядит! Как беспомощно! Только обещания. Только то, что ты можешь сделать. — Вы так очаровательно шипите и выпускаете коготки, виконтесса. Почти, как котенок. Вас так и хочется погладить, взять на руки... Этого ему говорить не стоило. Окончательно взбешенная Миранда воспользовалась тем, что барон стоял, а она сидела. Одно движение руки... Вот тут-то и пригодилось вино, благо, оно было белым, а не красным. Энтони просто не успел отпрянуть. Да и успел бы... На бледно-голубом бархате штанов, спереди, в районе гульфика, расползалось большое мокрое пятно. — Барон, — Миранда не повысила голос, но каким-то образом акцентировала его. Получилась почти сценическая речь, когда человек говорит вроде бы и негромко, но его великолепно слышно во всех концах зала. — Я обязательно поговорю с дин Дашшаром о вашем прискорбном недуге. Не переживайте, в Ханганате это лечат. Взгляды скрестились на Лофрейне. Еще не осознав происходящего до конца, барон шевельнулся, посмотрел вниз... И едва не выругался в голос. Ах ты... паршивка!!! Лечат, говоришь?! Ровно через три секунды половина зала уверилась, что барон страдает от недержания мочи! Такого унижения Энтони в жизни не испытывал. Миранда мило улыбалась ему из-за раскрытого веера. И куда только кубок дела, дрянь?! Стерва, гадина... Побагровев, Энтони бросился к выходу из зала. Да, в подобной ситуации он еще не оказывался. А что тут сделаешь? Свернуть бы гадкой девчонке ее тонкую шейку, но — на балу? Нельзя, ничего нельзя... СТЕРВА!!! Миранда ногой запихнула поглубже под кресло кубок и изобразила смущение. А нечего было ей белое вино подсовывать, да еще и крепленное. Хоть спросил бы, что она предпочитает... Интересно, что этому гаду от нее надо? Матери он букеты слал, теперь за нее взялся? Миранда решительно встала с кресла. Ей надо было срочно найти мать и поговорить с ней. # « * Лиля нашлась в покоях ее величества Марии. Девушке очень требовался совет... Да, когда девушка становится женщиной, не все и не всегда бывает сладко и гладко, вопреки любовным романам. Увы... Тут и стеснительность, и нервы, и... да много чего наложилось. Марии требовалось с кем-то поговорить о своей интимной жизни, а с кем? С Мидией? Мачеха далеко. Да и... Мария любила Милию, как родную, как старшую сестру, но помнила — ты все-таки королева Уэльстера. К чему давать компромат на себя королеве соседнего госу- • дарства? Сегодня друзья, завтра не совсем друзья... политика. Никуда от нее не денешься. А вот Лилиан Иртон вполне подойдет. И Анжелина Гардрен. Но второй пока не было во дворце, она находилась дома, с ребенком, а вот первая была вполне доступна. И Лилиан выслушает, поможет, подскажет... и никогда никому не расскажет о проблемах ее величества. В этом Мария была более, чем уверена. И не воспользуется этими знаниями ей во вред. — Мам? — Миранда постучала, честно. И тут же присела в реверансе. — Ваше.... — Мири! Ее величество, очаровательная в кремовом бархате, взмахнула рукой. Миранду она любила, как племянницу, и охотно прощала ей мелкие нарушения этикета. Лиля, в ярко-желтом платье с отделкой зеленым кружевом, чуть нахмурилась, но видя, что Миранда встревожена, ругаться не стала. Ребенок жив и цел — отлично. Остальное может подождать. Но ребенок встревожен. Кто посмел обидеть ее ребенка? Кому надоело жить? — Мария, прости... — исправилась Миранда. — Мири? — нахмурилась Лилиан. — Я просто не могу ждать, кто его знает, еще с папой что-то... — Что с Джерисоном? — уловила главное Лилиан. И подобралась, занервничала...– — Я... — Миранда замялась, а потом махнула рукой и выложила все про Лофрейна. И разговор, и танец, и даже о своем поступке. Лиля хохотала от души, равно, как и Мария. Но отсмеявшись, женщины сделались серьезны. — М-да. А ведь что-то ему от нас надо, — задумалась Лилиан. — Вряд ли нам это понравится, — поддакнула Мария. — Но не мужчин же просить с этим разобраться, — вздохнула Лиля. — И отношения с Авестером плохие... — Да, — Мария была согласна. А ведь мимо Авестера идет торговля с Ханганатом, нет ссориться с ними нежелательно. — А если папа разозлится и вызовет этого барона... — Вот еще не хватало, — скрипнула зубами Лиля. Поединки она терпеть не могла. Поединок может показать, кто лучше сражается. Но показать — кто прав? Интересно, каким это образом? И вообще, рисковать родным мужем? Да она сама этого Лофрейна зарежет. Или отравит... * * # Получить отказ — унизительно? Да еще как! А уж от соплюшки которой и пятнадцати нет! Энтони кипел и бесился, но ума барону хватило, чтобы понять — Миранда все же неприкосновенна. Его цель другая женщина. Совсем другая. А если получить уму-разуму наглую маленькую дрянь, Лилиан окажется недоступна, кто бы сомневался Так что? Стерпеть? Терпения и понимания барону Альдонай тоже не дал. Так что Энтони начал раздумывать о мести, и быстро нашел слабое место у Миранды. Ее шавка.– Здоровущая зверюга, которая всюду сопровождала свою хозяйку, обожала всех присутствующих, и вообще... Кому пришла в голову мысль сделать из вирманской собаки — меховой коврик? Игрушку для взбалмошной девчонки? Хотя Миранда тоже постаралась, чтобы Ляля выглядела именно так. Бирманские собаки здоровущие, мощные, с широченной грудной клеткой... Да, не стоило Лилиан рассказывать девочке истории про пуделя Артемона. Но как не поведать про веселого мальчика Буратино? В результате Ляля выглядела как тот самый пудель.