Ативерна. Анжелина коснулась рукой живота. И тут же получила пинок в ответ. Их сын. Их ребенок. Бран последовал ее примеру. Вирманин не знал, что ему надо спать отдельно от беременной жены, не было на Бирме такого обычая. А Анжелина не собиралась на нем настаивать. Ее все устраивало. Есть кому обнять, есть кому погладить животик... мальчик там, или девочка, но папин голос и папины руки ребенка успокаивали почти мгновенно. А это важно. Дети — счастье? Безусловно. Но когда тебя в три часа ночи принимаются лупить по печени, не всякая любовь выдержит такой накал страстей. Вот и сейчас... Анжелина привычно прижалась к мужу. — Как ты себя чувствуешь? — Бран волновался. Что уж там, роды со дня на день, начнутся в любой момент, а это его жена. И его ребенок. Бран уже не раз слышал, что его проблемы, скорее всего, не наследственные, а просто — не повезло при родах, такое бывает с неумелыми повитухами, но вирманина это не утешало. Даже если с его ребенком все нормально, кто сказал, что попадутся умелые докторусы? Хотя ему гарантировали присутствие лично Тахира дин Дашшара и графини Иртон на родах. Не просто присутствие — они и принимать будут. И ничего плохого не допустят. А все равно страшно. За себя Бран не боялся никогда, даже стоя перед ликом Холоша* Даже выйдя один против двух десятков воинов. Даже попав в шторм на лодочке, которую и ветерок-то перевернуть мог. Не боялся, потому что не ценил свою жизнь. Что она такое — миг? Оборвется ниточка и он уйдет к Холошу. А вот его родные и близкие — дело другое. Его жена, его дети... его сердце бьется, пока с ними все в порядке. Потеряет он кого-то — и кусок сердца умрет. А разве может человек жить, если его сердце умерло? Нет, не может. Это намного страшнее и больнее любых пыток, которые только может придумать человек. Это жутко. И потому Бран боялся. И за Анжелину, которую любил безмерно, и за ребенка. Для себя он давно решил, что спасать надо будет жену. Случись что — ребенка он пока в глаза не видел, а без Анжелины ему просто незачем жить. Анжелина была другого мнения, но о страхах мужа знала и старалась их успокоить, как могла. Она-то Лилиан Иртон знала и верила ей больше, чем самой себе. В лекарских делах так точно. Видела она, как Лилиан и ее отца вытаскивала с того света, и Джерисона, да и Марию около года назад буквально выходила, когда у принцессы началась горячка. Ругалась — страшно, но вытащила. Ночами не спала, сидела рядом, с ложечки поила, от самой Лилиан половина осталась. Справилась. И с ней Лиля тоже не даст случиться ничему плохому. Но как объяснить это мужу? Поэтому Анжелина просто притянула ладонь Брана себе на живот. — Все хорошо. Он даже потише сегодня. — Это не опасно? — Нет. Лиля сказала, незадолго до родов они всегда затихают, собираются с силами. А потом ка-ак полезут! Бран кивнул, погладил выпуклый животик. — Хочешь водички? — Нет, — покапризничала принцесса. — И вообще, спи- пи ноет, и ногу свело... — Давай помассирую. — Сейчас я. Минуту... Анжелине требовалось уединение. Беременным женщинам оно вообще нужно в три раза чаще, чем обычно. Она встала с кровати, сделала шаг, другой — и... — Ой... Словно внутри лопнуло нечто... как пленочка какая-то. И Анжелина почувствовала, как по ногам побежали капельки воды. Одна, вторая... вот и струйка... — Что случилось? — вскинулся с кровати Бран. — Воды отошли, — поняла Анжелина. — Дорогой, пошли слуг к Иртонам, пожалуйста? >;< >;< Отдать должное Брану, он даже штаны надел. И рубашку накинул. А потом уже ринулся из комнаты. Босиком. Анжелина хихикнула, проводив мужа взглядом. Босиком-то босиком, но кинжал не забыл. С оружием ее муж просто сросся. Так что попытка отобрать у него подушку могла закончиться серьезным порезом — под ней всегда пара ножей лежала. И даже волосы в хвост завязывал не обычной лентой, а специальным шелковым шнурком, который мог послужить при случае отличной удавкой. Жрец Холоша, этим все сказано. Эти с оружием и в гробу не расстанутся — вдруг к ним кто-то полезет могилу грабить? Такой случай будет принести жертву богу. Ох-х-х! Легонький спазм внутри подсказал Анжелине, что смех-смехом, а роды никто не отменит. И для начала не худо бы выйти из лужи, которая уже налилась на полу, поменять ночную рубашку на специально приготовленную, чистую и выглаженную, да, и постель приказать поменять тоже. И двигаться! Чем ее высочество и занялась. Заодно и отвлечется, чтобы не паниковать, первые роды все-таки, нервы поневоле вибрируют, как натянутые канаты. >!< Лилиан Иртон прибыла через час. Бран уже успел протереть дырку в ковре, шагая взад и вперед, и появление Лилиан встретил если не с радостью, то уж точно с облегчением. Вокруг Анжелины уже суетилась повитуха, которая осталась жить в замке до родов, помогали служанки, но с Лилиан ему точно было спокойнее. Джерисон посмотрел на эту картину, и отправился наливать, справедливо полагая, что каждому — свое. Лиля будет принимать ребенка, а он постарается сохранить малышу отца. Живым, здоровым и в полном рассудке. А то ведь умом тронется, бедолага. Как рожала Лилиан, и как себя вел сам Джерисон, граф предпочитал не вспоминать. Он точно был спокойнее. И уверенней в себе. И вел себя лучше... наверное. Потому что Ричард, на правах друга, так напоил благородного графа, что тот день Джерисон просто нет помнил. Когда на пороге появился Ричард, мужчины уже успели уговорить вторую бутылку крепленного вина и выглядели получше. Да и крики роженицы в библиотеке были не так слышны. Хотя Бран все равно бледнел и дергался каждый раз. Ричард посмотрел на представшую перед ним картину — Бран в штанах и рубахе на голое тело, ноги босые, глаза тревожные... Джее — кое-как одетый, торопились же, растрепанный, небритый, Эрик, Лейф, две собаки — для полноты картины не хватало еще Тримейна. И махнул рукой. — Еще вино есть? Не все выпили? К утру число осушенных бутылок увеличилось до пятнадцати штук. Причем пять из них залили кое-как в Брана. Помогло, хоть и не до конца. Отключиться у вирманина не получилось, но на каком он свете, Бран уже не слишком понимал. Перестарались. Когда дверь в библиотеку распахнулась, и на пороге встало золотоволосое видение, половина из присутствующих приняла сначала графиню Иртон за алкогольную галлюцинацию. Потом уж сообразили... — М-да... — протянуло «видение». И направилось к Брану, небрежно отшвыривая с дороги пустые бутылки и кубки. — Поздравляю, папаша. У вас еще один сын. «Вино было паленое». Это была единственная мысль Джерисона, когда он увидел, с какой скоростью протрезвел Гардрен. — Анжелина? — Все в порядке. Я же сказала, мальчик, здоровый, крепкий, хоть в полк записывай. И с супругой все отлично. -А... — К ним — можно. Но сейчас и ненадолго, пока она кормит малыша.