Повернув на улицу Сан-Мигель, он прошел полквартала и свернул к музею. Двери музея оказались закрыты, и Богданов пошел искать запасной выход. Когда он проходил мимо бокового входа, дверь открылась и оттуда послышалось: – Сюда, скорее. Богданов вошел в темный коридор. Кто-то крепко схватил его за руку и потянул вперед: – Идемте, сеньор Дельгадо ждет вас. Они прошли узким коридором и спустились в подвальное помещение. Здесь в коридоре горела лампа, и Богданов смог, наконец, разглядеть провожатого. Им снова оказался кубинец Варгас. Почувствовав на себе пристальный взгляд капитана, он оглянулся, приветливо улыбнулся и объявил: – Сеньор Дельгадо уверен в безопасности этого места. – Вы его помощник? – спросил Богданов. – Друг, – коротко ответил Варгас и открыл дверь. – Мы здесь, брат. – Входите, – послышалось из-за двери. Богданов вошел. В комнате два на два метра за раскладным столом сидел солидного вида мужчина. Его внешность больше походила на испанскую: более светлая кожа, четкий профиль и темные глаза. Взгляд он устремил на вошедших. – День добрый, сеньор Богданов, рад нашей встрече. Простите за предосторожности, но на Кубе наступили такие времена, когда любая предосторожность не лишняя. Прошу, присаживайтесь, – он указал на единственный свободный стул. – Как вы долетели? – Простите, сеньор Дельгадо, но я бы предпочел пропустить обмен любезностями и сразу перейти к делу, – мягко, но настойчиво проговорил капитан. – Хорошо, перейдем к делу, – быстро согласился Дельгадо и подал знак Варгасу. Тот вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. – Как вы понимаете, все, что будет сказано здесь, чрезвычайно секретная информация. Я сильно рискую тем, что встречаюсь с вами, не говоря уже о том, чем собираюсь поделиться. Дельгадо – не настоящее мое имя, в революционных кругах я достаточно известный человек, поэтому предпочитаю действовать под чужим именем. И еще одно: в сложившихся обстоятельствах это прозвучит странно, но я – патриот своей страны. Надеюсь, вы тоже. – К чему вы мне все это рассказываете? – не слишком вежливо поинтересовался Богданов. – Я говорю это для того, чтобы вы понимали: я не предатель, не перебежчик и не искатель приключений. Если бы не крайние обстоятельства, мне бы не пришлось действовать за спиной революционных лидеров. Но, как мне кажется, Фидель и Эрнесто Че Гевара перешли границу дозволенного. Как это произошло, выяснять и анализировать долго, сейчас главное – не упустить время, не позволить им совершить непоправимую ошибку. – Я вас понял, сеньор Дельгадо. Можете переходить к сути. – Фидель опасается, что Соединенные Штаты найдут подходящий момент и введут свои войска на Кубу. Этот страх вполне обоснован и не дает нашему лидеру покоя. Он же заставил Фиделя принять неверное решение. – В чем заключается это решение? – Богданов исправно играл роль человека, непосвященного в тайны интриг «кубинского двора». – Он решил, что для сохранения независимости и свободы Кубы хороши любые средства. – Вы же с ним не согласны, – высказал предположение Богданов. – Да, я с ним в корне не согласен. Свободу невозможно получить за счет крови, пролитой невинными людьми. – Фидель планирует пролить кровь невинных людей? – Именно так, и вы, сеньор Богданов, должны этому помешать. – Дельгадо достал из кармана платок и вытер пот, хотя в комнате было довольно прохладно. – Есть конкретные факты, сеньор Дельгадо? – К сожалению, есть. – Дельгадо выложил на стол тонкую картонную папку. – Здесь все. Документы, которые мне удалось получить, прямое доказательство того, что Фидель планирует спровоцировать военный конфликт между США и СССР. Богданов придвинул папку к себе, открыл ее и, мельком пробежав первый лист, собрался закрыть. – Нет, сеньор Богданов, документы придется изучить здесь. Вы не сможете взять их с собой. – Почему? Разве они не предназначались мне? – Только для изучения. Забрать их означает подвергнуть риску большое количество людей. – Тех людей, которые добыли их для вас? – Эти бумаги достал я. Мое положение не так заметно, как сеньора Че Гевары, но в революционных кругах со мной считаются. Вот почему я имею доступ к разного рода документам и могу дать гарантии, что документы не подделка. – На их изучение потребуется время, – заметил Богданов, вновь открывая папку. – Не спешите, времени у вас достаточно, – сообщил Дельгадо. – С вашего позволения я вас оставлю. Когда приду, обсудим варианты. Дельгадо вышел из комнаты, а Богданов приступил к изучению бумаг. Первый лист представлял собой список планируемых провокаций, он был напечатан на печатной машинке и не имел подписи. Состоял список из шести пунктов, два из которых значились под вопросительным знаком. Далее шли листы с подробным планом каждой из шести провокаций. Богданову потребовалось около тридцати минут, чтобы запомнить ключевые моменты, после чего он свернул бумаги и вышел в коридор. – Позвать сеньора Дельгадо? – у дверей стоял Варгас. – Если возможно, – произнес Богданов. Варгас нащупал на стене кнопку. Никаких звуков Богданов не услышал, но спустя несколько минут на лестнице послышались шаги, и в дверном проеме показался Дельгадо. – Сеньор Богданов, вы готовы к разговору? – спросил он. – Хотелось бы уточнить кое-какие детали. – Вернемся в комнату, – предложил Дельгадо. В подвальной комнате Наполеоновского музея Богданов пробыл еще два часа, после чего вернулся в отель. Через сутки Дельгадо обеспечил ему отдельное жилье в районе Ведадо. Квартира на первом этаже имела ряд преимуществ. Отдельный вход со стороны прибрежного шоссе, полная изоляция от соседей, внушительных размеров звуконепроницаемый подвал, оборудованный под жилую комнату, и три комнаты, где без труда могли разместиться все бойцы спецподразделения. Но главным преимуществом квартиры был не подвал и не отдельный вход, а соседи, которые не суют нос в чужие дела. Привычка жить в своем мирке и не лезть к соседям осталась здесь с тех времен, когда районом заправляли гангстеры, на улицах процветала торговля телом, а в домах посолиднее устраивали казино. Дельгадо взялся обеспечить и сбор команды, выделив под нужды Богданова автомобиль с местным водителем. На этот раз возил Богданова не Варгас. Дельгадо объяснил это тем, что его легко связать с самим Дельгадо, а это может помешать делу. Богданов не возражал. Все, что ему было нужно, это быстрее собрать команду, а кто доставит их на место, значения не имело. Водитель ему достался шустрый, с задачей они справились меньше чем за сутки. Он приехал на некогда шикарном «Кадиллаке» 1950 года выпуска. Семиместный гигант, как сообщил водитель, конфисковали вместе с сахарным производством у какого-то американского заводчика. Тот бежал от кубинской революции в такой спешке, что даже личные вещи из бардачка не забрал. Теперь машина принадлежала Гаванскому университету и использовалась для встречи и перевозки гостей, к коим был причислен и «архитектор» из СССР. Переезд до Сантьяго-де Куба занял одиннадцать часов. Забрав Солодовникова и Дубко, отправились в обратный путь. Заехали в Камагуэй за Терко и Овечкиным, затем в Санта-Клара за Ереминым и Кульпа и вернулись в Гавану. Для водителя цель сбора объяснили разработкой проекта, который курирует Гаванский университет. Водителю такого объяснения оказалось достаточно. Высадив пассажиров у ворот университета, он уехал. Идти на конспиративную квартиру решили по одному. Богданов объяснил, как найти нужный дом, и ушел первым. Остальные подтянулись в район Ведадо с интервалом в тридцать минут. К восьми часам вечера группа в полном составе собралась в подвальном помещении конспиративной квартиры. – Ну и скукотища в университете Орьенте, доложу я вам, – Дубко начал разговор в своей манере. – Еще сутки, и я бы пешком в Гавану пошел, лишь бы не дышать пылью университетской библиотеки. – А нас на скамье запасных все три дня продержали. Сказали, что в Москве накладка вышла, они спецов не вызывали. Начали разбираться, а мы, пока суд да дело, в бараках с рабочими в карты резались, – поделился впечатлениями Терко. – Надо было тебя в Санта-Клара отправить, вот где для скуки времени нет, – заявил Еремин. – Мы за три дня восемь раз только на конвейере аварии устраняли, не считая отдельных консультаций. Я все ждал, когда они догадаются, что инженером от меня и не пахнет. – Не догадались? – спросил Дубко. – Как им догадаться, когда Федор на любой вопрос ответ шпарит, точно по учебнику. Он за то время, пока мы на базе отъезда ждали, изучил штук двадцать книг по наладке производства бытовых машин. Не человек, а энциклопедия. Только кубинцы ко мне с вопросом, Федор тут как тут. Палец указательный собеседнику в грудь упрет и давай чесать! – Хоть не развалили производство-то? – сквозь общий смех спросил Богданов. – Никак нет, товарищ командир. Федор им толковые рекомендации давал, – заверил Еремин. – Хорошо бы и наша задача решилась так же легко. Ладно, впечатлениями поделились, пора к делу переходить. Позавчера встречался с агентом, получил от него планы Фиделя. – Сколько времени потребуется на изучение бумаг? – спросил практичный Дубко. – Никаких бумаг нет. Все здесь, – Богданов ткнул себя пальцем в лоб. – Документы вынести не позволили. – Значит, будем слушать. – Дубко придвинул стул, поставил локти на столешницу и приготовился слушать. – Давай, командир, выкладывай. – В планах Фиделя несколько диверсионных актов. Составляли план явно не за один день. Всего предполагается произвести шесть акций, две из которых под вопросом. Почему? Можно только догадываться. Главная проблема, что агенту не удалось узнать, будут ли эти акции совершаться все разом или же по определенному графику. Также он не может сказать точно, все ли из задуманного Фидель и его люди собираются воплотить в жизнь или же столько пунктов было подготовлено, чтобы потом выбрать наиболее приемлемые. В связи с этим нам придется отрабатывать их все. – Шесть, говоришь? – переспросил Дубко. – По одному на брата, да еще седьмой в резерве. Не так уж плохо. – Было бы неплохо, Саша, если бы не детали. – Что не так с деталями? – Диверсионные акты планируются в разных местах. Гуантанамо, Касильда, Мариэль, Никеро. И только два из них в Гаване. Расстояние от Гаваны до Гуантанамо – больше девятиста километров, до Никеро на сотню километров меньше. До Касильды меньше – всего триста с небольшим. Но если считать от того же самого Гуантанамо, то получается уже пятьсот пятьдесят. И это не имея транспорта. – Да что ж нам, разорваться, что ли? – подал реплику Солодовников. – Похоже, придется, Андрей, – прямо ответил Богданов. – Давайте послушаем, что придумал Фидель, а уж потом начнем паниковать и злиться. В любом случае задачу придется решать, – Дубко бросил на Солодовникова сердитый взгляд. Богданов выдержал паузу, ожидая реакции Солодовникова, но тот промолчал. Капитан начал методично перечислять по памяти то, что было изложено в документах Дельгадо: – Первым пунктом в списке значится обстрел советского транспортного судна в одном из кубинских портов. Предполагается произвести полет на самолете без опознавательных знаков и сделать это в ночное время, чтобы было сложнее опознать принадлежность воздушной машины. Американские самолеты-разведчики с июля месяца производят систематические облеты наших транспортов. 31 июля советское правительство заявило протест против использования самолетов-разведчиков НАТО для фотосъемки с малых высот, но это не дало результатов. Полеты как продолжались, так и продолжаются. Люди Фиделя хотят этим воспользоваться. Наверняка у них в арсенале найдется самолет, принадлежащий американским ВВС или же ВВС стран ОАГ. На нем они планируют произвести имитацию облета советского судна с применением оружия. – Проще говоря, они собираются обстрелять транспортное судно, чтобы вынудить советское правительство дать достойный ответ, – уточнил Еремин. – Либо обстрелять, либо поджечь, – пояснил Богданов. – Поджечь? Будут бросать бутылки с зажигательной смесью?