– У нас есть план «Б»? – Двинемся следом и избавимся от машины преследования. – Протараним или что-то более существенное? – Имеешь в виду оружие? Действовать будем по обстоятельствам. Еще вопросы? – спросил Богданов. – Чем дорогу перекрывать? Ведь ранним утром движение не слишком оживленное, он может уйти и на встречку, – спросил Солодовников. – Встречки не будет. Мы перекроем обе полосы. Технические детали обсудим позже. Возражения есть? – Никак нет, – выдержав паузу, ответил за всех Дубко. – Тогда за дело. И группа снова отправилась на разведку. К вечеру 7-го числа они знали номер и марку машины, на которой из госпиталя повезут капитана. Это оказалось даже проще, чем они предполагали вначале. В госпитале функционировала только одна легковая машина, ее водитель работал при госпитале с самого его открытия, что было большой удачей, так как давало надежду, что в кастровские планы он не посвящен. С автомобилем людей Кастро пришлось повозиться. У госпиталя лидер кубинской революции поставил хорошо обученных людей. Терко и Кульпа вычислили их только спустя шесть часов, а ведь у обоих опыт слежки исчислялся многими годами. Двое кубинцев, сменяя друг друга, дежурили у левого крыла, где, по сведениям Терко, находилась палата капитана, а также имелся запасной выход. Скорее всего, они опасались, как бы капитан не сбежал раньше времени, поэтому вынуждены были охранять запасной выход. Меняясь, уходили с территории госпиталя на полквартала, туда, где стоял «Форд Парклейн» – приметная машина ярко-голубого цвета с блестящими вставками по бокам в виде металлических полос, расходящихся от центра водительской дверцы по передним и задним крыльям. Слишком приметная, чтобы выставлять ее у места слежки и надеяться, что она не привлечет внимания. Вот почему кубинцы отогнали ее подальше от госпиталя. Для того, чтобы убедиться, что пара кубинцев дежурит у госпиталя ради капитана сухогруза, Терко отправил Кульпу прощупать почву. Кульпа сыграл профессионально: вальяжным шагом бывалого матроса прошествовал через весь двор, вошел в вестибюль больницы, а через десять минут выскочил разъяренный, отбежал на несколько метров от входа и, потрясая кулаками, грозно прокричал ругательства в адрес «костоломов», которые не желают выписывать его друга, да еще и к нему не пускают. Своим криком он привлек внимание кубинца, дежурившего под окнами капитана. Кульпа на угрозах не остановился. Он прошел к запасному выходу и принялся ковырять замок перочинным ножом. При этом он бормотал, что, если с центрального входа его не пускают, он найдет другой путь. Кубинец наблюдал за ним со скамейки, но только до тех пор, пока замок в умелых руках Кульпы не поддался и дверь не открылась. Вот тогда кубинец подорвался, подбежал к Кульпе и на кубинском диалекте начал бранить его, обвиняя во взломе. При этом он уверял Кульпу, что работает в госпитале и немедленно доложит о происшествии главному врачу. В итоге он оттолкнул Кульпу от двери и велел убираться с территории госпиталя. После того как Кульпа ретировался, кубинец вернулся на скамью и продолжил наблюдение. С жалобами к госпитальному начальству он не пошел, но дверь подпер палкой с внешней стороны. После «похода» к госпиталю Богданов выслал предварительный план на одобрение в Москву, получил добро, и машина закрутилась. Какие ниточки пришлось подергать подполковнику Старцеву, Богданов представления не имел, но 8 октября ему доставили четыре рации с «глушилками», позволяющими защитить сигнал от обнаружения. Пользоваться ими предписывалось однократно и только непосредственно в момент проведения операции. К имеющимся девятимиллиметровым автоматическим пистолетам Стечкина, добавили семь автоматов АК-47, к каждому автомату по три «рожка» патронов и десяток ручных гранат РГД-5. Автомобили американского производства стояли в трех кварталах от конспиративной квартиры, для их заправки Богданов получил шесть канистр бензина. А в Баракоа, на повороте к лагуне, стоял новенький бортовой «КрАЗ-214» армейской модификации, предназначенный для транспортировки расчетов тяжелой артиллерии, он был загружен мешками с землей и дожидался своего часа. Теперь, когда до начала операции «Кольцо» оставались считаные минуты, в кабине «КрАЗа» сидел Андрей Солодовников. Ровно в четыре тридцать он должен был выехать из укрытия и двинуться к перекрестку. На перекрестке несли вахту капитан Богданов, старший лейтенант Еремин и Федор Кульпа. Богданов и Кульпа ближе к перекрестку, Еремин на противоположной стороне, для страховки. Терко и Овечкин находились на втором перекрестке, куда, при хорошем раскладе, должна была выехать машина госпиталя. Дубко занял позицию на Эста-Оэста, где автомагистраль пересекалась с второстепенной дорогой. Он должен был дождаться, когда машина госпиталя появится на Эста-Оэста, и следовать за ней вплоть до Мариельского порта. «Форд Парклейн» прошел по шоссе Панамерикана в четыре восемнадцать утра, Богданов пропустил машину и передал Солодовникову по рации: через двенадцать минут, в четыре тридцать, можно выдвигаться. Прежде чем начинать маневр, Богданов хотел дать «Форду» время уйти на безопасное расстояние. У группы фора выходила в пределах двадцати – двадцати пяти минут. Плайя Баракоа отстояла от Гаваны в тридцати километрах, для шустрого водителя – не расстояние, но законных двадцать минут на дорогу все равно требовалось даже при больших скоростях. «Пять, четыре, три, – глядя на часы, Богданов начал отсчет, – два, один. Все, двигатель запущен. Ждем». Через шесть минут на дороге, ведущей из Плайя Баракоа, показался «КрАЗ» Солодовникова. Он шел на приличной скорости, двигатель подозрительно гудел, но колеса уверенно держали дорогу. «Давай, Андрюха, не подведи, – мысленно подбадривал Богданов. – И притормаживай, в поворот не впишешься». Но Солодовников вписался. В поворот он вошел с легкостью танцора, затем, выехав на шоссе, резко крутанул руль вправо и тут же ударил по тормозам. Машину понесло. Метров сто было непонятно, сработает трюк или нет. Богданов вышел из укрытия, наблюдая за движением «КрАЗа». Видно, Солодовников еще что-то сделал, так как машина накренилась и резко упала на левый борт. С противоположной стороны шоссе выскочил Еремин. Он что-то кричал, но за скрежетом железа ничего не было слышно. Богданов сорвался с места, бросился к «КрАЗу». По инерции машину несло еще какое-то время, мешки с землей рассыпались по шоссе, но, в конце концов, движение прекратилось, и «КрАЗ» встал точно поперек дороги, перегородив обе полосы от края до края. Первым к кабине подбежал Богданов: – Андрюха, ты как? Живой? Солодовников пошевелился, открыл глаза. – Порядок, командир. Оглушило слегка. – Он начал выбираться наружу. – Чертова колымага, чуть всю картину не испортила. – Вылезай, поворчать после успеешь. – Богданов вскочил на кабину, распахнул правую дверь и протянул руку: – Хватайся, я тебя вытяну. В этот момент к машине подбежал Еремин. – Вот деятели, вашу мать, вот деятели! – Чего орешь! – Солодовников попытался сфокусировать взгляд, но головокружение еще не прошло. – Уйди, не отсвечивай. – Давай скорее, – поторопил Еремин. – Госпитальная машина будет с минуты на минуту. – Время есть, – Богданов мельком взглянул на часы: стрелки показывали четыре сорок две. «Быстро управились, – подумал он. – Теперь остается ждать реакции госпитального водителя». Общими усилиями они вытащили Солодовникова, усадили за кабиной. Ему еще предстояло играть роль незадачливого водилы, который по глупости угробил казенное имущество. – Ну, как ты? – Еремин начал ощупывать голову Солодовникова, тот отмахнулся: – Отвали, Диман, я в норме. – Оклемался? А круто ты его положил, точно в десятку. Я на стрельбище из «калаша» так не положу. – Ерунда, дело техники, – ответ Солодовникова прозвучал небрежно, но было видно, что ему приятна похвала. – С комплиментами закончили? – сдерживая улыбку, произнес Богданов. – Тогда по местам. Сейчас начнется самое интересное. Еремин похлопал Солодовникова по плечу и помчался на свой пост. Богданов вернулся к перекрестку. Кульпа встретил его вопросительным взглядом. – Он в норме. Что с дорогой? – Пока чисто, – ответил Кульпа, и в этот момент у Богданова сработала рация: – Кольцо, я Третий. Объект идет к вам. – Понял, Третий. Встречаем, – быстро ответил Богданов и убрал рацию. Спустя пару минут на дороге показалась машина госпиталя. Гнал водитель неслабо. «Только бы в грузовик не врезался», – пронеслось в голове Богданова. Освещение на шоссе отсутствовало, но на перевернутом «КраАЗе» все еще горели фары. Слабое утешение, если брать в расчет то, что машина лежала на боку и фары освещали лишь придорожную канаву. Но все же лучше, чем ничего. Богданов увидел, как водитель снижает скорость, и выдохнул с облегчением. Машина остановилась, водитель вылез из кабины и прошел несколько метров вперед. – Порази меня молния! Какого черта здесь происходит? – не стесняясь в выражениях, принялся он возмущаться. – Где тот идиот, который на пустой трассе устроил такое? – Да здесь я, – на кубинском диалекте прокричал Солодовников. – Чего сквернословишь? Не видишь, человеку и так хреново. – Разве это человек? – продолжая возмущаться, кубинец двинулся на голос. – Идиот! Осел гребаный! – За гребаного осла можно и по харе схлопотать! – угрозу Солодовников произнес на русском. Он поднялся с земли и направился навстречу кубинцу. – Это тебе, что ли, мои умственные способности покоя не дают? – Русский? – Кубинец приостановился. – Простите, сеньор, в темноте не заметил. Русских я уважаю! Честно! Вы помогаете кубинцам восстанавливать экономику. Плохое утро, камраде? – Да уж не шикарное. Видел машину? Как ее теперь поднимать? Меня в Мариеле в порту ждут, а я тут загораю. – Солодовников снова перешел на кубинский диалект: – А все из-за проклятой лисы! – Друг! На Кубе не водятся лисы, – кубинец рассмеялся. – Это, верно, был кот. – Кот? – Да, кот. Убежал от хозяев или просто прогуляться вышел, – пояснил кубинец. – На дорогу выскочил? – Выскочил. Да еще остановился по центру, а когда я ему посигналил, на машину сиганул! – Плохо, камраде! Одному тебе не справиться, помощь вызывай, – посоветовал кубинец. – Дорогу перекрыл, неприятности будут. – У меня не будет, – уверенно произнес Солодовников. – Прости, друг, тебе придется разворачиваться и пилить обратно. – Пилить? – кубинец в недоумении наморщил лоб. – Ну, ехать обратно. Возвращаться. Дорога-то перекрыта. – Но да миедо! Не страшно! Здесь разворот по Плайя Баракоа, объеду, а там на автостраду уйду. Чуть дольше, но не страшно. – Удачи, друг, – пожелал Солодовников. – И тебе буена суерте, камраде! В этот момент из машины вышел капитан. От машины он не отходил, только крикнул кубинцу: – Что там случилось? – Ваш соотечественник попал в беду, – сообщил кубинец. – Помощь нужна? – вопрос был адресован Солодовникову. – Нет, спасибо! Сам справлюсь, вы наверняка спешите, – отказался Солодовников.