— Моя… — глухо рычит неродной брат, делая ещё несколько ритмичных движений. — Мой… — вторю я, ощущая тёплую вязкую сперму, которая изливается внутри меня. Антон не счёл нужным предпринять попытки предохранения. Я хочу отругать его за это, хоть и на таблетках. Но это подождёт. Мужчина кусает меня за губу, получая свою разрядку. Прижимает крепко к себе. Проходится короткими поцелуями по плечам, щекам, лбу. Мы оба жадно глотаем воздух, не разрывая зрительного контакта. Стараясь запомнить, уловить каждую кроху эмоций. — Антон, — шепчу его имя, прижимаясь щекой к широкой мужской ладони. — Через шесть дней я буду два дня в отеле под Питером. Встреча с иностранными коллегами. Приезжай. — Нет… Я не могу… — Сбеги от своего мерзкого мужа и приезжай, Ксю. — Я тебе не постоянная любовница, которую можно вызвать в отель по желанию! — зло шиплю в ответ. — Это… не должно больше повториться. — Посмотрим, сколько ты продержишься без меня, Анисимова, — хмыкает он с таким видом, как будто я наркозависимая и отказываюсь от дозы. Грубо. Жестоко. Самоуверенно. Что с ним, чёрт его дери, не так?! Жуковский слезает с меня, застёгивает рубашку, брюки и пиджак, оставляя меня лежать на диване. Смазанно целует в губы, шепча прощальное: «Я буду тебя ждать». И выходит из гостиной, оставляя меня один на один с самыми неприятными мыслями. Оставляет, чтобы вернуться в комнату к другой. К своей законной жене. Я же чувствую себя одновременно самой счастливой и самой несчастной на свете. Наполненной и в то же время пустой. Выжатой, как тряпка, которой только что вымыли дочиста пол. Собираю свои вещи с пола. Одеваюсь. Тихо поднимаюсь на второй этаж. Переодеваюсь в ванной в пижаму, глубоко запрятав в сумку разорванные трусы и безвозвратно испорченные чулки. В моей спальне тихо. Дочка крепко спит, как и Егор. Ложусь на самый край, свернувшись комочком. За окном всё ещё мерцают редкие салюты. Я отомстила неверному мужу, как и хотела. Неважно, что спустя больше чем три года. Я была с тем, кого люблю по-настоящему. И снова оттолкнула его. Как обычно, безвозвратно всё испортив. Накрываюсь одеялом, закрываю глаза и ощущаю, как горячая слеза, скользит по щеке. А потом впитывается в подушку. И перед тем, как провалиться в сон, в голове одна мысль: встать раньше всех и сбежать из родительского дома как можно скорее. Глава 18 Первая пятница января, утро. Провожаю Егора на работу. Сегодня всё ещё праздничные выходные, но у них там какой-то важный брифинг. Муж мало рассказывает мне про работу. Считает, что женщину не должны волновать такие вещи. А я уже перестала спрашивать. Как обычно встала пораньше, чтобы отгладить Багрянцеву рубашку, приготовить ему завтрак. На завтрак Егор всегда ест овсянку или манку. Иногда яйца всмятку. Так его мама приучила. И не дай бог с комочками или вкрутую! А Ева ненавидит манку и овсянку. Тем более, яйца всмятку. Дочке подавай омлет с сыром и сосиски-осьминожки. Или хлопья с молоком. Мне для неё готовить только в радость, потому что не каждый день. Обычно она завтракает в садике, а меню у них отличное. Сбалансированное и правильное. И там не покапризничаешь, как дома. Воспитательница сразу подход найдёт. А дома всегда можно пожаловаться папе. — Что тебе приготовить на ужин, милый? — равнодушная фраза на автомате, повторяемая мной ежедневно уже много лет брака. — Харчо приготовь. И долму. — Грузинская кухня? — тут же удивляюсь я. — Ты же никогда не любил! Тем более, тебе нельзя острое… — А теперь полюбил. Научишься, всё равно дома ничем не занимаешься, — требовательно отвечает Егор. И уже мягче добавляет: — Помнишь ресторан на Караванной улице? В который ты меня всё время затащить пыталась? — киваю. Помню конечно же. — Вот сходил недавно с коллегами, понравилось. Ничего не отвечаю. Как я звала, так отказывался. Как с коллегами, то пожалуйста. Да и спорить с мужем, доказывая, что домашние дела тоже работа, а потом наблюдать его недовольную мину желания нет. Поэтому делаю дочке омлет, усаживаю её в гостиной, совмещённой с кухней, смотреть любимый «Ледниковый период», и заказываю доставку продуктов на дом. Очень удобно, когда не хочется идти на улицу! А погода сегодня точно не для прогулок. Курьер приезжает быстро. Откладываю кусок говядины для фарша на долму, а другой отправляю вариться. Делаю зажарку. И делаю фарш для долмы, пока замачиваются виноградные листья. Понятия не имею, как всё это готовить, но рецепты на проверенном сайте буквально кричат, что всё просто и у меня обязательно получится. Самым сложным оказывается завернуть всё в виноградные листья. Это не привычная капуста и большие голубцы, а какое-то издевательство для суставов. Как говорится, первый блин комом. Второй тоже. И даже третий. На четвёртый раз у меня получается. Шёпотом осыпаю проклятиями Егора, так чтобы Евочка не услышала. Взбрело же в голову! Параллельно готовлю для дочки тефтельки с подливой. — Мамочка! А когда пидёт папочка? Он обещал отвести меня на ледяную голку, — прибегает ко мне с расспросами дочка, когда заканчивается очередной мультик. — Скоро, зайка. После полдника. Мы сейчас с тобой пообедаем, потом позанимаемся немного, поспишь и пойдёшь гулять, договорились? — Чул мне сосиски в тесте! — Нет, милая. Сосиски в тесте были позавчера. Сегодня у тебя супчик и тефтели. Выбирай, с макаронами или гречкой? — Ну, ма! Не хочу тефтели! Хочу сосиски! — топает ногой Евушка. Начинается. — Съешь тефтели и дам тебе «Агушу», — торгуюсь с дочкой, зная, что за свой любимый питьевой йогурт с яблоком она и на кашу согласится. Так и происходит. Хорошо, что «Агуша» полезная, и дочка торгуется за неё, а не за какие-нибудь чипсы. А учитывая её характер, нас может ждать сущий кошмар, когда она распробует в школе с друзьями всё то, что я никогда не покупала ей дома. И вот, разогреваю вчерашний куриный бульон, варю макароны, кормлю Еву и обедаю сама. Потом сажусь заниматься с ней по развивающему учебнику для дошкольников. Затем укладываю малышку на тихий час, а сама иду тихонько прибирать в квартире. Ежедневная рутина, повторяемая каждый день: собрать разбросанные игрушки по всем комнатам, сложить в большую плетёную корзинку в детской, проклиная тех, кто изобрёл «Лего», на детальки которого я вечно наступаю, а потом болят ступни. После собрать вещи в корзину для белья, чтобы запустить стирку, когда проснётся Ева. Тихо помыть посуду и протереть столешницу с плитой и раковину, после готовки. Пройтись влажной тряпкой по всем поверхностям, не дай боже пыль где-то останется, у Егора аллергия и криков будет на весь вечер. Разбудить дочку и накормить полдником. Поиграть с ней в игру, развивающую моторику. Снова помыть посуду. Постирать, развесить вещи. Пропылесосить и помыть полы. Погладить вещи, которые постираны вчера. Помыть сантехнику и краны в ванной, протереть зеркала. И вот, за окном уже темно, мужа всё ещё нет, а так и не присела за день. Надо ещё кухонный фартук помыть. А завтра холодильник, и ещё морозилку разобрать. Но завтра проще, дочку отвезу к Багрянцевым на выходные и никто не будет отвлекать меня каждые десять минут. Наконец-то заявляется Егор. Нехотя и, бурча себе под нос, соглашается выполнить обещание отвести дочурку на горку. Ворчит, что думал, что я уже сама сходила, всё равно ведь ничего не делаю целыми днями. Оборачиваюсь к нему и обвожу взглядом. Смотрю на всё ещё красивые черты лица. Дорогую одежду. Цепляюсь за подаренные его мамой на Новый год запонки, которые он сегодня надел. Они сильно выбиваются из образа и совсем не подходят к костюму. Правда, у меня всегда был неплохой вкус на мужчин. — На полке они смотрелись бы лучше, — зачем-то говорю я, кивая на рукав его пиджака. Как и наш с ним брак. Есть вещи, которые лучше всего смотрятся где-то на полке в шкафу, забытыми и оставленными. Есть, которые отлично выглядят на витрине или в воображении, но с реальностью сочетаются плохо. Как наши с ним отношения много лет назад, когда я думала, что смогу любить мужа ради ребёнка. А он будет всегда носить меня на руках. Оказалось, что есть мосты, через которые не стоит переходить. Раньше я не знала. Но теперь знаю. — Это подарок мамы! — недовольно изрекает Егор. — Ты лучше не за запонками следи, а ужин грей, Оксана! И соус к долме сделай. Могла бы сама на горку сходить, а не меня после работы заставлять мёрзнуть, — снова ворчит он. — И собери Еву к маме с папой! Они её в оперу отведут. Ничего не отвечаю, просто махнув на него рукой. Сколько раз говорила, что ребёнку возраста Евы не интересна ни опера, ни драматические спектакли, ни выставки коллекционеров. Маленькая ещё чтобы понимать, ей даже в Петродворце пока не нравится, не считая фонтанов. Но родители Егора упорно хотят вырастить из внучки «духовно богатого человека». Это неплохо, но не в таком раннем возрасте! Лучше бы отвели её на ярмарку к каруселям или на ёлку. При этом, способы которыми они заманивают Евушку на свои культурные мероприятия мне не нравятся ещё больше. «Пойдёшь в оперу, весь день будешь кушать бургеры с фри». Ну кто так делает? Не удивительно, что и их сын, и дочь страдают от гастрита всю жизнь. Когда муж переодевается и уходит с дочкой, становлюсь у окна, чтобы понаблюдать за ними, но мысли мои далеко. Они там, в утре первого января, пять дней назад. Когда я разбудила мужа и дочь спозаранок, чтобы сбежать из родительского дома не застав пробуждение Антона с женой. Как проснулась Ника, которая точно всё поняла. И которая заваливает меня вопросами уже не первый день. И даже наша встреча перед её с Яном отъездом в Москву, не успокоила сестру. А ещё, в голове навязчиво крутится предложение Антона провести с ним выходные. Сбежать от Егора к нему, хотя бы на ещё одну ночь. Но я строго настрого запрещаю себе думать об этом. Я и так испортила свою жизнь и не хочу портить жизнь Жуковского снова. Глава 19 Первая суббота января. Смотрю на часы, нервно притопывая ногой. Багрянцев собирается слишком долго, и вообще из-за него весь день насмарку! По плану мы должны были отвезти Еву на занятия к логопеду, потом поехать выбрать новую посудомоечную машинку, муж мне давно обещал. А забрав дочку повезти её к бабушке и дедушке. Но мама Егора позвонила с самого утра, требуя, чтобы сын тоже приехал с ночёвкой, потому что нужно крышу от снега почистить. Я знаю, что это только предлог. Старшие Багрянцевы люди далеко не бедные и постоянно пользуются услугами то садовников, то снегоуборщиков, то клининга. Мать просто соскучилась по сыну. А меня почему-то считает чуть ли не мегерой, не отпускающей муженька ни на шаг от себя. Вот и выдумывает причины, чтобы он приехал. У меня вообще отношения со свекровью не задались с самого начала. Она всегда хотела, чтобы Егор женился на другой женщине. Конкретно — на дочери её лучшей подруги. Та влюблена в Багрянцева с детства, и была готова ради него на всё. Как говорила Марина, даже привороты делать ходила. Да только насильно мил не будешь, а Егор всегда считал Анфису страшненькой, кривозубой и толстой. Она даже учиться поступила в наш институт, чтобы быть к нему ближе. Мать мужа при каждой встрече до брака постоянно ставила в пример Анфису. Говорила, что Фисочка точно будет самой лучшей женой и мамой. А ещё, что она будущий юрист, и это очень хорошо иметь в семье своего юриста. Без моего ведома свекровь пригласила дочь своей подруги на нашу с Егором свадьбу, в надежде, что он передумает. А после свадьбы, подстраивала всякие мелкие пакости, приглашая Анфисочку к нам в квартиру, когда Багрянцев там находился один, зная, что я должна скоро прийти и застать их вместе. Только вот я не ревновала к ней совсем. Знала, что Егору дочь маминой подруги уже в печёнках сидит и нужна как мёртвому припарки. И только когда родилась Ева, свет очей своей бабушки, свекровь успокоилась и оставила нас в покое. Анфиса — первая причина, почему мать Егора невзлюбила меня. Вторая — я не захотела разделять её увлечения. Мать Егора женщина буквально на религии повёрнутая. Все комнаты в иконах, молится ежедневно по четыре часа, получая от ангелов «предсказания». Крест носит огромный, что она, что свёкор. И, конечно, жертвует огромные суммы своему любимому батюшке. После рождения внучки она пыталась и меня втянуть в это увлечение, но я чётко дала понять, что мои отношения с церковью и божественным останутся моими. Рождество, Крещение, да Пасха. И мне хватало. Да и не согрешила я тогда настолько, чтобы часами отмаливать свою душеньку. Но для свекрови я стала чернью неверующей. Третья — как сказала Ника: «Мама ягодку растила, а ты нарисовалась на её голову». Ощущение, что слово «невестка» в лексиконе старшей Багрянцевой теперь ругательное и означает: Никудышная Еретичка Враждебная Ежедневно Сподвигающая Творить