Мамонт стоит какое-то время, словно не веря в случившееся, а затем валится на спину с таким грохотом, что, кажется, будто пол сейчас провалит! Зрители, с секунду помолчав в оторопи, затем взрываются бешеными криками, хищный зверь на ринге поднимает руки вверх, празднуя победу и безумно скалясь на адреналине… А я пробираюсь через толпу мужиков к месту своей работы. Сердце уже спокойно, голова чистая. Это не он. А, значит, я могу работать, ничего не опасаясь… Через два часа, прибираясь в душевой и глядя на приближающегося ко мне смуглого полуголого мужчину, я так уже не думаю… Я вообще не думаю… Глава 11 Его фигура, темная, окутанная облаком белого-белого пара, выглядит инфернально настолько, что я даже моргаю пару раз и очень сильно хочу протереть глаза, чтоб понять, мерещится мне это или нет. Запросто могло и померещиться, учитывая мой недавний шок и общий напряг от ситуации… Тянусь к лицу, но вовремя вспоминаю, что на руках перчатки резиновые, а на лице, стало быть, маска, и выдыхаю. Чего разволновалась-то? Я сейчас вообще никто, пустое место… И следующие его слова это полностью подтверждают: — Не думал, что тут кто-то остался… — говорит он и сразу же становится еще меньше похожим на Алекса. Голос абсолютно другой, и даже удивительно, насколько одна такая небольшая деталь меняет восприятие. Я, вообще-то, как и большинство художников, визуал и никогда не думала, что аудио ряд, добавленный к визуальному, так кардинально может влиять на общую картину в целом. Каз подходит ближе, и я невольно любуюсь его телом, идеальным, на мой взгляд. Может, кому-то нравятся более массивные фигуры мужчин, или, наоборот, классические, как, например, у Аполлона авторства Леохара. Но мне всегда казались более интересными именно такие, скульптурно вылепленные, поджарые фигуры, так, чтоб каждая мышца была одновременно выпуклой, четкой и в то же время гармонично сочеталась с другими, дополняя общую картину, делая ее завершенной. И здесь именно такой вариант. Ловлю себя на том, что уже изучаю Каза, как натурщика, прикидываю, какой ракурс использовать, чтоб повыгодней показать этот разворот плеч… Ямочку между ключицами… Чувственный изгиб губ… Щетина на щеках… Это можно тенями бувально, в пару штрихов… Полуоборот? Да-да, пожалуй… И еще капли воды, перемешанной с паром на коже… Тут подойдет блюр, пожалуй… И, естественно, сначала монохром… — Эй! — передо мной появляется сухая, жесткая ладонь, пальцы щелкают друг о друга, — что с тобой? Тебе плохо? Приняла что-то? Моргаю удивленно, поняв, что на пару секунд отключилась от реальности, привычно погружаясь в себя, выстраивая в голове образ будущей работы. А Каз, в это время, оказывается, что-то спрашивал! Вот я дурочка! Нашла время, надо же! — Прошу прощения… — голос садится, от влажности, не иначе, кашляю, — простите… — Иди сюда, — он тянет меня за руку к выходу из душевой, — а то тут падать хреново… — Со мной все хорошо, — упрямлюсь я, пытаясь вырвать у него руку, — вы что-то хотели? — Я полотенце еще одно хотел, — ворчит Каз, не обращая на мое сопротивление внимания и упрямо продолжая буксировать в сторону выхода, — а то только маленькие остались… Слегка не хватает… Невольно смотрю вниз, на его бедра, с едва сходящимся на них коротким полотенцем и мысленно соглашаюсь: да, явно не хватает… — Сейчас принесу… — я все еще не оставляю попытки вырвать руку из его захвата, — мне надо… — Да фиг с ним, — Каз открывает дверь в мужскую раздевалку, где уже давно никого нет, я думала, и в душевых никого, надо же, как промахнулась… Он сажает меня на лавку: — Сиди, дыши… И сними ты уже эту маску… Я не успеваю ничего сказать, никак воспрепятствовать. Каз срывает с меня маску… И замирает. Я смотрю в его лицо, с удивлением понимая, что происходит что-то странное. Каз смотрит на меня так, словно… Словно призрака увидел. Наверно, я точно так же выглядела совсем недавно, когда первый взгляд на него кинула и оторопела от его сходства с моим самым страшным кошмаром… Хорошо, что это был лишь визуальный обман, и теперь я в этом уже окончательно убедилась. Каз — не Алекс, это точно. И он меня не знает, не может знать… Но смотрит сейчас так, словно… Словно знает. Более того, не просто знает, а хорошо и очень давно. С жадностью смотрит, диким удивлением, неверием, шоком даже! Словно потерял и теперь нашел. Я не понимаю, что происходит, потому просто замираю, как дурочка, словно Каз застал меня врасплох за чем-то неправильным, преступным даже, и тоже смотрю в его лицо. Что такое? Почему он так?.. — Как тебя зовут? — у него меняется голос, становится хриплым таким, словно в горле внезапно становится сухо. — Ма… — вовремя вспоминаю, как назвалась Витьку, — рина… — Марина? — переспрашивает он, — а фамилия? — А… Что такое? — фамилию я себе не могу экстренно придумать, ступор нападает от шока и внезапного волнения из-за реакции Каза. Неправильной какой-то реакции, странной. Пугающей. — Ничего… — он отступает на шаг, не сводя с меня пристального взгляда и машинально придерживая полотенце, — ничего… Давно ты здесь? — Где? — туплю я, специально делая чуть глуповатое лицо и очень сильно надеясь, что прокатит… Ну, мало ли?.. — В клубе? — Да… — Сегодня первый день… На замену вышла… У вас полотенце сейчас упадет… — Черт… — он опять подхватывает падающее полотенце, я торопливо поднимаюсь. — Я пойду… Простите, что помешала… Делаю шаг к двери, молясь про себя, чтоб не затормозил, и тут же в спину летит приказное: — Стой! Останавливаюсь, не поворачиваясь, замираю, пугливо сдерживая дико бьющееся сердце. Да что такое-то? Я уйду сегодня отсюда? — Подожди меня минуту, хорошо? — За-зачем? — спрашиваю тихо, тревожно прислушиваясь к шелесту одежды за спиной. Он одевается! Чтоб догнать? Черт! — Поговорить хочу. — Хорошо, — сейчас надо покладисто… Спокойно… — Я снаружи подожду… Чтоб, не мешать…