У его учеников есть небольшое общежитие, которое спонсируется из его фонда. И даже стипендия, на которую в моем городе можно безбедно жить целый месяц, а здесь… Здесь, наверняка, тоже можно. Я, по крайней мере, точно проживу. Главное же не это. Главное — это возможность, которую дает обучение в его студии! Ученики Холодова практически всегда становятся очень успешными в профессии. Их с огромным удовольствием берут под свое крыло владельцы художественных галерей, их привечают на различных выставках и пристально смотрят при отборе в специализированные сообщества. Выучиться у Холодова — это значит, получить путевку в жизнь. И плюсом еще и бустер на первое время. Конечно, художники — люди особенные, и кто-то добивается признания, кто-то прозябает… Но Холодов делает все, чтоб его ученики процветали. Жаль только, что берет он очень ограниченное количество студентов и то не каждый год. Обычно человек десять принимает и ведет три-четыре года, постепенно выявляя, выглаживая их талант, а затем пристраивая в выгодные для художников сферы. И сам он, давно уже заслуженный и номинированный на все, что только можно, занимается обучением своих студентов так, как никто из его круга. Попасть к Холодову пытаются многие, но берет он только по своим каким-то критериям, и ни деньги, ни волосатые лапы тут не помогают… Даже я, сидя в своем маленьком городе, про него кое-что слышала. А уж после того, как он сам подошел ко мне на улице, до этого, оказывается, довольно долго пронаблюдав за моей работой, поговорил, пригласил к себе… Я в тот день вернулась домой и сразу же полезла в интернет, выяснять, верно ли я все поняла. Оказалось, верно. Оказалось, это мой шанс. И я бы поехала. Прямо в тот же день бы поехала, вот честно, такие шансы упускают только дураки! Но у мамы случился инсульт… И все мои шансы тут же потеряли всякую актуальность… Полгода я отчаянно пыталась спасти единственного моего родного человека, искала возможности, средства, силы для этого. Была, словно лошадь в шорах — видела только то, что впереди. И ни шагу в сторону. К сожалению, мои усилия прошли впустую. Мама умерла, и мир сразу потерял цвет. Я за эти месяцы ни разу не прикоснулась к краскам, не пролистала свой альбом для этюдов, выбирая наиболее удачный… И не оглянулась вокруг, как постоянно делала раньше, по привычке выискивая интересный ракурс… Я словно тоже в могиле оказалась, вместе с мамой. Жила, автоматически ходя на работу, совершенно не связанную с творчеством, хотя меня обратно звали во Дворец молодежи, вести кружок живописи. Но я почему-то не могла. Даже смотреть не могла в эту сторону. Ела что-то, даже не помня, что именно. Платила за съемную комнату, потому что дом, наш с мамой дом, успела продать, чтоб оплатить мамино лечение, а все деньги ушли сначала на похороны, а маленький остаток — как-то так рассосался, что я и не заметила, куда именно. И, наверно, я бы до сих пор жила, верней, сущестовала в этом сером бескрасочном мире, если бы не мама. Она пришла ко мне во сне, открыла дверь в мою пыльную, захламленную комнату, и я увидела, что за ее спиной встает солнце. И зеленые деревья шумят, даря теплый, свежий ветер. Мама строго посмотрела на меня, бессмысленно сидящую на кровати, и скомандовала: — А ну, подъем! Она меня так всегда в школу будила, распахивая шторы и открывая окно, чтоб впустить новый день в мою жизнь. Я автоматически встала, а она подошла и строго сказала: — Не кисни. Слышишь? У меня все хорошо. А ты спряталась и не пускаешь никого к себе. Еле прорвалась. — Ты умерла, — ответила я, борясь с желанием дотронуться. Ощутить опять ласковое прикосновение, почувствовать, что нужна кому-то. Что она со мной. — Я с тобой, дурочка, — мама подняла руку, словно тоже коснуться хотела, но затем опустила ладонь. И добавила убедительно, — я с тобой. Хватит тут сидеть. Ты здесь умрешь. — И мы увидимся… — Нет. Потому что ты будешь в другом месте. Не со мной. И вообще… Что за глупость? У тебя впереди долгая жизнь. И ты очень нужна. — Я никому не нужна, кроме тебя, мама. — Ты очень нужна! И даже не одному человеку, а нескольким. Они без тебя пропадут. Поняла? Я только кивнуть смогла, думая, кому же это я нужна? Кому? У нас с мамой никого не осталось из родных. Кроме Ланки. Но у нее все хорошо, она замужем, наверно, дети… — Милая… — голос мамы смягчился, а ветер за ее спиной играл с приоткрытой дверью, — тебе надо идти. Понимаешь? Надо. — А ты? — вырвалось у меня так жалко, по-детски, что самой даже стыдно стало. — А я буду с тобой. Мама потянулась ко мне, как обычно это делала, когда хотела поцеловать, и солнце за ее спиной залило комнату ярким светом так, что даже жарко стало. Проснулась я вся мокрая от пота, села на кровати и ошалело уставилась на закрытую дверь, будто вот-вот она откроется, и войдет мама. И вытащит меня из этого склепа. Потому что это не она оказалась в могиле. А я. Но минуты шли, дверь не открывалась, а я приходила в себя. Просыпалась, наконец, как мама и хотела. Утром я собралась, купила на последние деньги билет в этот город, и не только потому, что именно здесь была студия Холодова Матвея Игоревича, заслуженного и титулованного… Но и потому, что здесь где-то жила единственная родная душа, оставшаяся у меня. Ланка. И ей вполне возможно, нужна моя помощь. Мама так сказала. И мама оказалась права. Я смотрю на худенькую девушку, стильно, очень круто одетую, с разноцветными прядями в короткой ассиметричной стрижке, понимаю, что на контрасте с ней кажусь не просто деревенщиной, а вообще неотесанной дубиной. Смотрю и упрямо сжимаю губы. Не уйду, пока не получу внятного ответа! И секретарша , наверно, по моему взгялду понимает, что просто так от меня избавиться не получится. Палатку тут разобью и буду жить. Холодова ждать. Она вздыхает, берет трубку: — Ладно… Я улыбаюсь едва заметно, отворачиваюсь. Мама была права. Мне просто надо было выползти из той могилы… И в этот момент мне жаль только одного: что она так и не коснулась меня в том вещем сне. ________________________________________ Мамочка, погладь меня, как детстве По макушке, по вихрам пройдись Ласковой ладонью, так, чтоб жизнь Показалась легкою и чистой Чтобы солнце окна заливало Ярким светом все вокруг слепя Чтобы я увидела тебя И хоть на мгновенье легче стало… М. Зайцева 6.09.2023 Глава 6 — Мария Верницкая? Из Карийска? — голос Матвея Игоревича звучит озадаченно, и сердце ухает вниз… Не помнит. Не помнит меня! — Ну как же! Конечно, помню! — Уф-ф-ф… — Потрясающей нежности акварель, да… И что же, она приехала? — Да, — секретарша смотрит на меня поверх оправы очков, — приехала… Что с ней делать? — Так… А что у нас там с общежитием?