— Удачи, — пожелал я и Крылову, когда он поравнялся со мной. Но он не стал отвечать, упрямо глядя перед собой. … — Ну что, Краснов, закругляемся? — сказал Виктор Робертович, проводив взглядом исчезающее из поля зрения тело. — Ага, — ответил я. — Закругляемся. Очень трудно оказалось вслух произнести то, что я уже несколько раз проговорил про себя. Но нужно было напрячься и всё доделать правильно. — Виктор Робертович, — сказал, стараясь говорить максимально спокойно. — Я не буду прыгать. Не хочу. Извините, пожалуйста… И спасибо вам за всё. Последнее добавил незапланированное. Само вырвалось. Робот как будто даже совсем не удивился. — А, — сказал. — Понятно. Не будешь, значит? — подошёл ближе. — Точно решил? — Да, — твёрдо ответил я. — Точно. — Ну ладно, — сказал он. И сделал быстрое движение рукой, шагнув вбок. Лёжа на боку и безуспешно пытаясь вдохнуть, я видел, как он подошёл к краю крыши, перегнулся и крикнул вниз: — Сейчас! Техническая проблемка. Затем вернулся ко мне. Его кроссовки остановились возле моего лица. К этому времени я уже смог вдохнуть и жадно глотал воздух, по-рыбьи разевая рот. — Пойдём скорее, — он ухватил меня за локоть и потащил вверх. — Пока перезагрузка. Удивительно, но я сразу понял, о чём идёт речь. Этим ударом он будто вышиб из меня какую-то пробку и в появившееся отверстие выплеснулось вообще всё, что до этого наполняло меня. И плохое, и хорошее. Осталась только пустота, инстинктивная радость от возможности дышать и общее ощущение странности происходящего. И это понимание моё было пока тоже неосмысленным, не разжёванным на отдельные конкретные мысли. И конечно я не думал ни про какую пробку, вообще ни про что не думал. Пока мы добирались до края крыши, дыхание моё почти восстановилось, но какое-то недоверие в лёгких осталось, они будто ждали нового подвоха. Прямо перед бортиком я успел сообразить и отстранил придерживавшую меня руку. Поставил ногу, встал и, даже особенно не обратив внимание на происходящее внизу, развернулся. Виктор Робертович был прав, сказав, что нужно спешить — внутрь меня уже поползло, я чувствовал, поползли мысли, поползло всё прочее. Вообще уже времени не оставалось. Я торопливо раскинул руки в стороны, подвинулся к краю. Успел зацепить глаза Виктора Робертовича. Хотелось сказать ему что-нибудь, но на это тоже времени не оставалось. Но я надеялся, что он успел прочитать в моих глазах то, что мне хотелось ему сказать. Надеялся на это я, уже заваливаясь вниз. Виктор Робертович коротко кивнул. Кажется, он понял. Я улыбнулся и оттолкнулся ногами от бортика. … Тент был мокрющий. Когда он более-менее успокоился, я обнаружил множество маленьких ручейков, жадно бегущих ко мне со всех сторон. Но тут же почувствовал спиной твёрдую землю и поспешно вскочил, спасаясь от этой атаки. Увидел приветливые лица. Пацаны мои были тут же, недалеко, хлопали в ладоши вместе со всеми. Игорь оказался ближе всех. — Чё так долго? — весело спросил он. — Заждались уже! Я ещё раз глянул на лица вокруг. — Да обоссался со страху! — громко ответил. — Пришлось бежать за новыми штанами! Вокруг все дружно засмеялись и хлопали меня по плечам, по спине, трепали по волосам, пока я выбирался наружу. Думали, что я пошутил. Какие шутки, ребята? Человек родился заново, можно сказать. Вот они стоят все те, с кем человек уже простился. А оказалось — можно ему пожить ещё. Да ещё как можно! Фу-у. Что-то меня не очень ноги держали. Хотелось присесть где-нибудь. Правда, тут было негде присесть, только если просто на землю. Но внутрь меня уже окончательно вернулся прежний я, которому хотелось, чтобы все думали, что про обсосанные штаны — это крутая мужественная шутка. И он прекрасно понимал, что если сейчас плюхнется на землю, то все поймут, что никакая это на самом деле не шутка. Поэтому садиться он не собирался, а собирался из последних сил ходить, смеяться и радоваться жизни. Ну и ладно. И правильно собирался. Глава 15. Муся После прыжков у нас состоялось первое в сезоне соревнование по стрельбе. Для нас оно было, по сути, показательным — мы демонстрировали, чему научились за год и насколько в целом преуспели в прицельной стрельбе. С прицельной стрельбой мы на этом заканчивали, по крайней мере, на соревновательном уровне. Теперь основное внимание по учебному плану предполагалось уделять интуитивной стрельбе и отстрелу других видов стрелкового оружия. Это всё нам сформулировал Михаил Фёдорович. По своим показателям в прицельной стрельбе я не был особенно плох, твёрдый середнячок. Стрелял довольно рационально, с выстрелами старался не рисковать и вообще стрельбу не особенно любил. Потому и не добирался до топовых результатов. Не хватало нужной лёгкости. Стрельбу я не особенно любил, потому что она стала рутиной. Попадать в цель мне нравилось, внутри приятно ёкало, но рутина для меня всегда была пыткой. В самом начале наших занятий по интуитивной стрельбе появилась надежда, что мой интерес вернётся, дело было действительно интересным, но у меня на ладони после первого же занятия появилось что-то вроде синяка, хотя снаружи ничего синего не было, вообще ничего такого не было заметно. Возможно, я как-то неудачно первые выстрелы произвёл. Рука болела и пыткой стала уже сама стрельба, а не рутина. А при двуручном хвате ладонь почти не болела, кстати, по крайней мере, не так сильно. К чему я всё это? Забыл уже. Про соревнования хотел рассказать. В общем — был я твёрдый середняк, а на показательном соревновании отстрелял как мягкое говно. Не пришёл полностью в себя после прыжка. Внутри меня всё ещё оставалась некоторая раздвоенность, я будто продолжал наблюдать себя со стороны. Ну и к собственному выходу собраться в целое не успел. А это неполезно для таких вот конкретных дел. Так что результат получился аховый, я расстроился, что подвёл пацанов и мы снова продули, и это парадоксальным образом воссоединило меня. Но самым забавным оказалось, что Ипполит отстрелял ещё хуже меня. Прыжок его здорово выбил из колеи. Тоже, видать, собирался внутри или не знаю что. И «Астры» продули. Игорь рассчитывал на победу, денежки уже посчитал, хвастался мне. Ставку делали мы, поскольку «Фиалки» откатились на последнее место, поставили стандартные 5К. Игорь сказал — ну ладно, пустячок, а приятно. Очень был в Ипполите уверен. А тут забегал, когда проиграли, не такой уж это пустячок теперь оказывался. Я позволил себе немного позлорадствовать, но особенно не усердствовал. Мне показалось, что это удачный момент поговорить с Ипполитом. Поскольку сегодня он, так сказать, дал трещину. Возможно, не будет отмалчиваться. Он, кстати, после своей неудачной стрельбы вообще не переживал, не то что Игорь, просто с недоумением посмотрел на свою руку, в которой был пистолет, и всё. Поразительно, но про собственные свежие переживания я уже почти что забыл, после того как мы отстрелялись и стали известны результаты. Мне вообще теперь казалось, что я там на крыше просто с ума сошёл, поехал у меня чердак. Чердак на крыше поехал — мне это теперь даже казалось забавным. И был очень признателен Виктору Робертовичу, что он так мастерски вернул его на место. Восстановил конструкцию. Так что и переживать теперь особенно не о чем. А вот до Ипполита докопаться хотелось, решить эту загадку. И как раз сегодня. Ведь как символично — ровно год назад его переключило и он стал практически собственной противоположностью. И вот спустя год я пойму, как именно это произошло. Я совсем не был уверен, что он год назад действительно хотел выпилиться. Но даже если и так — неужели неудачная попытка может так изменить человека? Я ведь, по сути, и сам пару-тройку часов назад приговорил себя к самовыпилу. На полном серьёзе, причём. Потому что с крыши прыгнуть боялся. Смешно даже вспомнить. Моя попытка тоже оказалась неудачной, меня тоже спасли и что? Никаких изменений я в себе не ощущал. Ничего сверхчеловеческого. В общем, нужно было улучить подходящий момент и перетереть с Ипполитом с глазу на глаз. … День клонился к вечеру. По небу гоняли небольшие облака, будто тоже соревновались, в каких-то заездах на время участвовали. Нудный дождик, видимо, переехал в другие места, кому-то ещё мозг выносить. Здесь он со своей ролью справился блестяще, нужно было отдать ему должное. Я не стал дожидаться окончания соревнований и выбрался из ангара наружу. Меткая и быстрая стрельба уже не казалась мне чем-то сверхъестественным, да и стрельба вслепую тоже. И я так скоро смогу. В топчик стрелков не попаду, конкуренция больно высокая, да и хрен с ним. Захотелось воздухом подышать ну и не упустить Ипполита, если он тоже захочет свалить пораньше. Сегодня его явно не особенно интересовала стрельба. Я походил туда-сюда. Дошёл до столовой, звуки выстрелов из ангара сюда почти не доносились. Мимо с независимым видом прошла кошка, жившая при столовой. Она покосилась на меня, но даже и не подумала ускориться. — Муся, — позвал я. — Муся… Муська! Муся остановилась и обернулась. Брезгливо дёрнула хвостом, отвернулась и отправилась всё так же неспешно дальше, дрянь. Захотелось швырнуть в неё чем-нибудь. Я поискал глазами, прикидывая чем. Не то, чтобы и правда собирался кинуть, никогда в кошек ничем серьёзным не кидал, но Муся это моё настроение считала. Быстро обернулась и припустила под защиту тёти Симы. Ну вот так. А то пустое место я для неё, видите ли. В своих предположениях я не ошибся — из ангара вышел Ипполит. Закрыл дверь, постоял у входа. На небо глянул. Если пойдёт к дороге, догоню, подумал я. Хотя, вообще, хотелось как бы невзначай пересечься. Ипполит, похоже, и сам не знал, куда ему идти, такое появилось ощущение. Затем всё же пошёл в мою сторону. К нам в корпус или на спортплощадку. Или в столовую, перехватить что-нибудь. Хотя уже довольно скоро должен был быть ужин. Я воспринял то, что он выбрал моё направление, как знак, что я всё делаю правильно. Правда, когда он меня заметил, то не отреагировал никак, даже не кивнул, просто посмотрел и пошёл дальше в сторону спортплощадки. Захотелось и в него чем-нибудь швырнуть. — Гоша, — позвал я. — Гош, погоди. Да, Ипполита звали Гошей, об этом я ещё вроде не говорил. Ипполит, да Ипполит. На самом деле — Георгий Ипполитов. В принципе — красиво. Родители постарались, вроде как. Но только подумали они вообще, как это в укороченном виде будет звучать? Гоша? К Ипполиту это вообще не подходило. По крайней мере, сейчас. Это надо реально в близких отношениях с человеком быть, чтобы так его обзывать. Ещё скажите — Гога. Егор? Но это вроде совсем другое имя? Да и не звал так Ипполита никто. Георг, блин, что ли? Ещё одна нелепость. Эй, Георг, ты компот будешь? Так, что ли? Вот такие вот родители — ни хрена о ребёнке на самом деле не думают. Впрочем, ЕП говорил, что взрослых тут вообще крайне мало. В основном одни дети в телах разной степени изношенности. Причём навстречу солнышку по траве они уже практически не бегают, забыли зачем, а вот подраться в песочнице за совочек — милое дело. Про Ипполита я знал немного. Он рассказывал в самом начале, пока был общительным и Школа его не загрузила, но я особенно не слушал тогда. О своих проблемах смешных всё переживал, совсем дурачком был. Я помнил, что он сирота и довольно давно. Жил с бабушкой и дедушкой. Дед вроде бывший военный высокого ранга, тоже типа чекист, но старый уже совсем и в маразме. Так, кажется, Ипполит рассказывал. Шмотки у него в самом начале были хорошие, богатые. Я вдруг подумал, что может вообще Ипполита не ЕП отбирал, а собственный дед сплавил его Константину Михайловичу по старому знакомству? А что? Вполне могло такое быть. Потому Ипполит и был таким сырым в самом начале. Может, ЕП бы его и брать не стал? Все эти размышления об именах и догадки пронеслись у меня в голове буквально за те несколько секунд, которые потребовались, чтобы подойти к Ипполиту, поджидавшему меня. И я ещё успел поразиться тому, как много всё-таки успевает произойти в башке, я ведь дополнительно и кучу иллюстраций успел просмотреть. Прав был ЕП — инструмент действительно мощный, факт. Об этом тоже успел подумать. — Чего тебе? — спросил Ипполит. Не очень-то он был дружелюбно настроен. Но я постарался не принять это на свой счёт. Прямо заставил себя, хотя мне вообще такие вещи трудно даются. Сейчас получше, но проблема всё ещё существуют — я крайне внимательно слежу за тем, в каком тоне со мной общаются, и нередко делаю неправильные выводы. С последствиями, разумеется. Впрочем, тут всё было довольно просто — Ипполит ко всем так относился, даже и с Васей Козыревым уже держался довольно отстранённо, научил его стрелять быстро и отошёл в сторонку, как бы. — Надо поговорить, — сказал я, лихорадочно соображая, как с ним держаться. Нужно было как-то по-умному. Если попру напрямик, как я любил делать, то снова ничего не получится. — Зачем? — спросил Ипполит терпеливым тоном, каким говорят с доставучими детьми. — Мне нужна твоя помощь, — неожиданно для себя родил я. — Помоги мне. Очень нужно. Он немного удивился, было заметно. — Ну ладно, — сказал с недоверием. — Давай поговорим. — Пойдём туда, — показал я на край спортплощадки. Мы пошли рядышком в указанном мной направлении. — У тебя сигареты есть? — спросил я. Тоже неожиданно для себя спросил, не было такой заготовки. Да и я был уверен, что Ипполит не курит. — Есть. Вот те на. Я постарался не показать удивление.