- Но… может быть, тебе показалось? То есть, с чего ему тебе врать? На мой взгляд, а ты знаешь, что я не испытываю к аспиранту Чжану особой любви, так вот, на мой взгляд, он поступил честно, признавшись в поражении. - Ты ничего не понял. – Сяомин впилась ногтями в ладони, чтобы снова не разреветься, но нотки рыдания все-таки прозвучали в её голосе, заставив Ксинга горестно поморщиться. – Он сам признался, что солгал. - Что?! – не поверил своим ушам профессор. – Как это признался? - Я сказала, что он никудышный лжец, и что я вижу: он что-то скрывает. И сказала, что уйду, если он не скажет правду. - И что же он сказал? Сяомин зло усмехнулась. - Принялся на ходу выдумывать какие-то глупости. Он признался, что его теория на самом деле верна, и дала нужные результаты. Что он нашел какую-то систему… Двадцать какую-то звезду трех мудрецов… нет, кажется, трех императоров… да, двадцать восьмая звезда Трёх императоров, так он её называл. И якобы его дорогой учитель Ли, этот старый маразматик… он сказал Чжану, что из-за этого открытия все мы в опасности. - Чжан так тебе и сказал «все в опасности»? – недоверчиво переспросил Ксинг. - Вот именно! Ты представляешь, он заявил, что отказался от своего открытия, чтобы защитить людей! Как тебе это нравится?! Да я расскажу об этом девчонкам в общежитии, они от смеха лопнут! Как будто из-за того, что где-то есть какая-то звезда, нам может что-то угрожать! И знаешь, что хуже всего, что меня просто вывело из себя? - Что? – негромко спросил Ксинг. - Он так легко к этому отнесся! Я думала, он как я – дни считает, чтобы мы стали парой, а он только махнул рукой и заявил, дескать, ничего страшного, подождем еще год – два, пока он напишет новую диссертацию. Сказал, что это временные трудности, ерунда! Два года для него ерунда, представляешь?! Профессор Ксинг подошел к Сяомин, упорно глядящей в окно, и встал рядом. Какое-то время они молчали. И только многочисленные часы безучастно отщелкивали секунды, подчеркивая душную, ватную тишину. - И что же было дальше? – наконец, спросил Ксинг. - А что могло быть дальше? Я, может быть, молодая, наивная девушка, но я же не полная идиотка, чтобы поверить в такую чушь! Я прекрасно всё поняла. Он попросту решил от меня отделаться. Теперь, когда его проклятый проект удался, я, видите ли, стала недостаточно хороша для него. Как же, аспирант Чжан стал без пяти минут кандидатом наук! Теперь я ему не ровня. А чтобы не выглядеть негодяем, он сочинил дурацкую басенку про эту 28-ую звезду Трех императоров. Ещё и просил никому не рассказывать об этом, дескать, это подставит нас обоих под удар! За кого он меня держит, а? Как будто я только пробудилась, ничего не понимаю! Да он просто не хочет, чтобы о его лжи стало известно! - Да… действительно… пожалуй, ты права… – задумчиво произнес Ксинг. – Похоже, что он действительно всё это сочинил. - «Похоже»! – раздраженно передразнила его девушка. – Точно, а не похоже! Ну ничего, уж я его выведу на чистую воду. Такой колпак одену[2], людям в глаза смотреть не сможет. - Что ты задумала? – забеспокоился профессор. - Завтра же всем расскажу, какими сказками он кормит влюбленных в него девушек! Про все эти звезды, от которых, видите ли, может случиться катастрофа. Это же надо такое придумать?! Нет, я всё выложу, пусть знают, каков он на самом деле! Тогда-то они, наконец, перестанут на него таращиться, как на какого-то героя сериала! Ху Ксинг нахмурился. - Не думаю, что это правильное решение, Сюэ. Ты только выставишь себя на посмешище. Ты хотела услышать мое мнение? Так вот оно: просто забудь про Чжана и про его лживую историю. Понимаешь? Ксинг, секунду поколебавшись, взял девушку за подбородок и посмотрел ей прямо в глаза. - Забудь всю эту историю и начни жизнь с чистого листа. Сяомин мягко, но решительно отстранилась. - Нет, мой дорогой Ксинг. Ты слишком хороший, слишком добрый. Ты не представляешь, как мне хочется ему отомстить! Нет–нет, я не стану молчать… Да и не получится. Я растрезвонила всем подругам, что вот-вот съедусь с Чжаном. Они уже и парные иероглифы начали вырезать[3]… И как же мне теперь об этом не говорить? - Как… Я так сразу и не соображу… например, скажи, что он тебе разонравился…что вы поссорились и расстались. Вы же расстались, так? - Ну, учитывая, что я дала ему пощечину и убежала, то да, похоже, что расстались. - И он даже не попытался тебя остановить? Или… - Пытался? Ха! Как-то очень плохо пытался! – съязвила девушка. – Только и придумал, что писать мне сообщения на вирт. Что ему очень жаль, что он извиняется и всё такое. Но вот скажи, чтобы ты сделал на его месте? - Я бы сразу бросился за тобой! – сверкнул стеклами очков ученый. - Вот! Вот именно! А он… нет, ты только представь, он бросился не за мной, а к своему обожаемому наставнику Ли. Вот пусть теперь с ним и съезжается, раз так! Сяомин снова всхлипнула. - Как же я теперь покажусь на глаза девчонкам… у меня просто нет сил с ними сейчас говорить. - Слушай… у меня идея. Ты можешь остаться у меня. Ну… в смысле… просто тут же полно места, – смущенно пробормотал Ксинг указывая на гостиную, уставленную часами и пуфиками так, что и ступить некуда. - Спасибо, Ксинг. Ты настоящий друг. Какое счастье, что ты у меня есть. Сяомин слабо улыбнулась и поцеловала его в щеку. По телу профессора пронёсся сладостный разряд, сметая застарелый ужас перед чужими прикосновениями, опрокидывая давным-давно возведённые стены. - Тогда я пойду… мне… я… приготовлю тебе постель, – сбивчиво пробормотал Ксинг и проворно бросился прочь. Щеки его пламенели. Сяомин посмотрела ему вслед. Её губы дрогнули. - Юшенг… что же ты наделал… как ты мог так со мной поступить… Как ты мог… – едва слышно прошептала девушка. Тяньцзинь-7 Жилой комплекс «Золотой гребень» – Нанькайский университет. - Как я мог так напортачить! Черт меня дёрнул объясниться с Сюэ на людях! – в тоске думал Юшенг, когда разгневанная Сяомин, стуча каблучками, выбежала прочь. Люди за столиками проводили её взглядами, а потом обернулись и посмотрели на него. Все, как один! Оставили свои разговоры, повернулись и посмотрели! Кто удивленно, а кто укоризненно. Такого позора, такой потери лица он не испытывал никогда в жизни. Ему хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, сбежать. Но это было бы уже совсем нелепо, и он, сцепив зубы, продолжил сидеть, не замечая, что светлый улун[4] в его чашке давно остыл. Щека горела от пощечины. К тому же Сяомин умудрилась его оцарапать, и теперь Юшенгу приходилось время от времени промакивать салфеткой царапину на щеке. Негромко постукивали друг о друга сухие стебли бамбука декоративной занавески, как будто костяшки пальцев о столешницу. «Ну и ну! – словно говорили они – Какой же ты, оказывается, глупец, а еще ученый называется!» Да уж. Кто бы мог подумать, что Чжан Юшенг, обладатель первой академической степени по статистике, второй степени по экономике, аспирант, готовящийся к защите диссертации под громким названием «Оптимизация организационных процессов в области поставок в тяжелом машиностроении»», окажется в таком глупом положении! Вот уж точно говорят: сегодня не предугадаешь завтрашнего утра! Вчера, вернувшись из «Золотого гребня», он, как и обещал учителю, сразу направился в лабораторию. Поборов искушение напоследок еще раз полюбоваться результатом работы алгоритма, он запустил очистку системных блоков до квантового уровня, и только грустно покачал головой, когда система спустя минуту сообщила о завершении процесса очистки. Как быстро, всего минута… Одна минута, в которую уместился напряженный труд двух лет, бессонные ночи, ошибки и успехи, разочарования и надежды. Всё его будущее, если на то пошло. Чтобы разогнать уныние, Юшенг перепроверил все остальные хранилища, которыми хотя бы раз пользовался. Проверял не спеша, методично и тщательно, хотя его так и подмывало всё бросить, сесть в уголок и разрыдаться. Ну почему этот мир так несправедлив? В один день из победителя он стал проигравшим. И все из-за непонятного запрета на звездную систему, которую ему угораздило вычислить! Из-за этой 28-ой Трех императоров, будь они неладны все трое! И ведь что самое обидное? Его творение, его алгоритм работает. Векторный анализ поставок сулит Родине огромную выгоду! На его основе можно построить новую экономику! И ему, Юшенгу, пришлось своими руками уничтожить такую замечательную разработку. Лучше бы он с самого начала послушал наставника Ли, и занялся сельским хозяйством. Защитился бы, получил статус, право на совместную жизнь с Сяомин. А что сделал он? Бездарно потратил время, носясь со своими гениальными идеями. Тем более, что они оказались не такими уж и его, раз ещё до революции на 28-ую Трех императоров обратили внимание ученые Академии Цюши, а потом и группа профессора Ли. Получается, Юшенг ломился в открытую дверь, героически покоряя давно заброшенные вершины. Какая глупость! «Хотя это еще не главная глупость, – продолжал растравлять рану молодой человек, через силу глотая холодный чай. – В самом деле, откуда мне было знать про академию Цюши? Но вот вообразить, что на людях объяснение с Сяомин пройдет легче – вот это и правда эпохальный шедевр идиотизма!» Бедная, бедная Сяомин! Она-то рассчитывала, что уже через пару месяцев они смогут жить вместе, что ей удастся, наконец, свить свое гнездо, вместо того, чтобы прозябать в женском общежитии при университете. Конечно, она не права, сказав, что он не понимает, каково ей жить в общежитии. Да, сейчас у аспиранта Чжана есть целая своя комната, хоть в ней и помещаются только узкая койка, рабочий стол с табуреткой, да небольшой шкаф для вещей с двумя книжными полками наверху. Но ведь и он начинал с молодежного общежития, в комнате на двадцать человек, с десятью двуярусными койками вдоль стен и большим общим столом посередине. Так что несправедливо говорить, что ей сейчас хуже, чем ему. И потом, это ведь она влепила ему пощечину, вскочила и ушла. И что самое ужасное, она сделала это на глазах других людей. При всех, совершенно не подумав о его чувствах! Ну да, ей-то хорошо! Это же не она осталась сидеть за столом, сгорая от стыда под осуждающими взглядами посетителей. Это не о ней шептались официантки. Как, как она могла так с ним поступить?! И за что? За то, что он бережет её жизнь? Легко было наставнику посоветовать: «Скажи ей, что ошибся». Ну вот, послушался, сказал. И что из этого вышло? «Старик подвел меня… – уныло думал Юшенг. – Зачем было столько лет скрывать правду? Почему он сразу мне всё не объяснил, когда я только задумался о векторной теории?! Вот возьму, поеду и расскажу ему, к чему привели его советы!» Решительно допив чай, юноша спустился вниз и сел на монор, идущий до 254-го комплекса. Ехать было часа полтора. За окном стемнело. Солнце уже зашло. В это время года оно заходит быстро, стремглав убегая за горизонт. Сейчас город освещал мутноватый, призрачный свет сиренево-синего купола Пиньцзы – газового гиганта, вокруг которого вращается Тяньцзинь в компании семи других спутников. Три из них и сейчас неторопливо ползли по небу, находясь с Тяньцзинем по одну сторону от своего огромного повелителя. Сквозь прозрачную крышу вагона Юшенг угрюмо следил за полосами темно-синих облаков, слоями пересекавших лик огромной планеты. Когда-то, в беззаботные студенческие времена, они загадывали по облачным завиткам – удастся сдать экзамены на «отлично», обеспечив себе статус «стандартный плюс» для учащихся ВУЗов, или придется довольствоваться обычным стандартом, расплачиваясь за собственную нерадивость. Облака никогда не обманывали Юшенга. А вот старик обманул. Почему он сразу не сказал, что тема под запретом? «Да потому, что побоялся даже упоминать об этом, – ответил ему рассудительный внутренний голос, частенько отчитывавший своего импульсивного хозяина за непродуманные решения. – Учитель сделал все, чтобы отвести от тебя, упрямого барана, угрозу. Но тебе надо было доказать, что ты умнее всех. Тебе хотелось сравниться славой с наставником. Чтобы о кафедре перестали говорить: «Это кафедра самого Ли Вужоу», а говорили: «это кафедра Чжана Юшенга». Так что если уж кого-то винить, дружище, так только себя». Долгая дорога и мерно постукивающий на стрелках монорельс сделали свое дело. К Юшенгу вернулась ясность мышления. Успокоившись, он признал, что ни Сяомин, ни старый учитель не виноваты в его неприятностях. Виноват он сам, Юшенг, пренебрегший рекомендацией профессора Ли и опрометчиво потративший годы жизни на погоню за химерой. А старик тут совсем не причём. Если уж на то пошло, Юшенг должен его благодарить, а не винить в своих горестях. Спустившись с эстакады монорельса, он заглянул в ближайший продуктовый: не идти же в гости с пустыми руками! Сегодня наставник чувствовал себя гораздо лучше. Кашель, терзавший его последние несколько недель, отступил. Он был бодр и саркастичен, почти как в годы преподавания. Но, увидев опрокинутое выражение лица ученика, Ли сдержал свой острый язык. - Я сделал, как вы сказали, – со вздохом сообщил молодой человек, похрустывая за компанию со старым учителем си-зю – эндемичными насекомыми планеты, приобретавшими в жареном виде тонкий ореховый вкус. - Ты изведешь на меня весь свой лимит, – покачав головой, заметил старик, щелчком отправляя пустую шкурку насекомого в пруд, где на неё немедленно накинулся обрадованный неожиданным угощением карп. - Не страшно. Всё равно мне больше не нужно экономить, – снова вздохнул Юшенг. - Она вернется. – Старик положил сухую ладонь на руку ученика. - А если нет? - Значит, она не так умна, как ты мне расписывал, – философски ответил старик. – Честно говоря, я всегда предпочитал видеть в женщинах исключительно товарищей по делу. Личные отношения только все портят. Они проговорили допоздна. Громада Пиньцзы опустилась за горизонт, оставив темное небо в распоряжении трех крошечных лун. Скоро должны зайти и они. Мигнув, вспыхнуло городское освещение. - Пойду-ка я вздремну, – с кряхтением разгибая колени, сообщил старый ученый. Сегодня ему не потребовалась помощь, чтобы подняться. Юшенг порадовался за учителя. Распрощавшись с наставником Ли, молодой человек спустился вниз, к земле, откуда 254-ый комплекс казался исполинским утесом, таинственно мерцающим желтоватыми огнями окон и увенчанным красной короной предупредительных маячков для воздушного транспорта. Постояв немного в раздумье, он решил пройтись пешком до границы острова. В ночные часы в воздухе витал запах высаженных вдоль дорожек вечерних душистых нефритов – тубероз. Белеющие в полумраке тяжелые соцветия источали приторный, одуряющий аромат, от которого кружилась голова. Сяомин обожала этот запах, и время от времени Юшенг бессовестно нарушал закон, срывая цветок и прикалывая его к платью возлюбленной… Юшенг с надеждой взглянул на вирт. Сяомин так и не попыталась с ним связаться, не ответила на его сообщения. Ему безумно хотелось немедленно набрать номер любимой, но он постеснялся. Всё-таки на часах уже три ночи. Сяомин наверняка давно спит, а звонок в столь поздний час нарушит покой других студенток. Поколебавшись, он послал ей последнее сообщение, пометив его как беззвучное. Пусть прочтет, когда проснется. А если ещё не спит, то, может быть, все-таки ответит. Не может же она обижаться вечно? На улицах пустынно. В такое время все нормальные люди давно спят, набираются сил перед следующим трудовым днем. И только он один, как неприкаянный, бродит меж рукотворных скал жилых комплексов, с завистью глядя на свет чужих окон, за которыми живут счастливые пары. У Юшенга запершило в горле. Стало жаль себя до слез. Ну почему он такой невезучий? Хотя… если на секундочку перестать себя жалеть, то окажется, что как раз невезения в его жизни совсем и нет. Нет, действительно, его судьбе можно только позавидовать. Как и все, он совершенно не помнил событий до Пробуждения[5]. Да и сам центр Пробуждения, если на то пошло, вспоминался урывками. Как шли куда-то вдоль светящихся линий, как выполняли какие-то тесты. Видимо, он справился хорошо. Его сразу послали в школу младших инженеров министерства планетарного транспорта. Учеба давалась Юшенгу на удивление легко. Успехи юноши привлекли внимание руководства. Спустя год ему, как и трем другим отличникам, позволили сдавать экзамен в Политехнический институт. Прошел он один, поступив на математический факультет со специализацией в области статистики. Бакалавра он получал в университете планеты Хон Жи Чу[6]. Особенно любоваться тамошними восходами ему не довелось: обучение на первую степень отнимало все силы и время. Он едва успевал наскоро перекусить белковым брикетом и выпить чашку горячего даньхуатана[7] из пищевого синтезатора. На сон едва оставалось четыре часа в сутки. Десять часов они учились, остальное время – готовились и работали по полученным прежде рабочим специальностям. Родине требовались рабочие руки: армии чужих доминант не дремали, и ремонтные комплексы работали вовсю, восстанавливая поврежденную в сражениях боевую технику. Юшенг работал с гравитационными приводами, возвращая к жизни, казалось бы, безнадежно испорченные экземпляры. К двадцати двум годам на его счету было уже два изобретения и с десяток рационализаторских предложений. В числе других ударников учебы и труда он был премирован трехдневным путешествием в мир победившего коммунизма, на одну из планет Высших товарищей Красной доминанты. Волшебный мир Высших, их парящие в небе и дрейфующие в глубинах океана города поразили воображение молодого математика. С тех пор он работал с удвоенным рвением. Первую степень Юшенг закончил с отличием и – вновь единственный из выпуска – смог сам выбрать, где делать магистрат. Просидев ночь над виртом, он, после долгих колебаний остановился на Нанкайском университете. Условием поступления было согласие кого-либо из высшего преподавательского звена взять молодого бакалавра к себе в магистратуру. Тогда-то Юшенга и выручил доцент Ху Ксинг. А потом Чжан, отработав с Ху Ксингом всего полгода, ушел к профессору Ли, запустив тем самым маховик вражды. Ладно, допустим, у доцента были причины гневаться на ученика, бросившего его посередине семестра. Но старик-то тут причём? Он всего лишь дал Юшенгу выбор. А Ксинг устроил из этого какую-то кровную вражду, упёк старика в дом престарелых. Юшенг мечтал посвятить своё открытие профессору Ли и тем самым поставить Ксинга на место. И вот, пожалуйста – в одночасье всё рухнуло! И работа, плод бессонных ночей, и отношения с Сяомин! Прямо какой-то злой рок: за что не возьмись, ничего не выходит. Бедный, бедный Чжан Юшенг! Юноша шмыгнул носом и зябко повел плечами. Спутники один за другим скрывались за горизонтом. Тяньцзинь погружался во мрак. С океана потянуло холодком. Ну вот, а на нём только легкая рубашка. Так и простудиться недолго. Хорош он будет с температурой и насморком. Слезящиеся глаза, распухший красный нос. В таком виде он точно не сумеет вернуть расположение Сяомин. «Ладно, – решил Юшенг. – Хватит раскисать. В конце концов, у меня в запасе несколько перспективных тем, которые я официально разрабатывал последние годы. Надо подналечь на них, и всё образуется. Защищусь, никуда не денусь. Может, даже в этом году, или в следующем. Надо только взять себя в руки. А сейчас пора отправляться домой, поспать хотя бы два часа. Завтра будет новый день. Придёт новый успех. Надо только приложить усердие. А Сяомин… В конце концов, а что такого уж страшного произошло? Можно подумать, у других пар не случается размолвок! Ничего, остынет, одумается, простит. Наставник правильно сказал». Монорельс в ночное время ходил редко и медленно, подвозя только рабочих непрерывных производств. Расписание в вирте лаконично сообщало: поезда по необходимости. Юшенг прошел три остановки, пока услышал над головой едва слышное гудение полотна: приближался монорельс. Повезло – подумал он, взбегая по эскалатору на станцию и ныряя в пустой вагон. Расположившись в мягком кресле, он откинул спинку и синхронизировал свой вирт с путевым процессором монорельса, установив будильник на время ожидаемого прибытия в университетский городок. Пока можно и вздремнуть. В салоне работала климатическая установка. Светильники под потолком работали на треть мощности. Юшенгу стало по-домашнему тепло и уютно. Мягко шелестели резиновые колеса, вагон чуть заметно покачивался, убаюкивая своего единственного пассажира. Юноша провалился в дремоту. Ему снилось, что Сяомин стала его начальницей и заставляет его оформить отношения с Ху Ксингом, а старый наставник стоит рядом и говорит, что так нужно для безопасности планеты. Вирт поднял его за пару минут до прибытия. Тьма над прозрачной крышей едва заметно редела, окрашиваясь в густую, сливовую синеву. Через час над горизонтом китовьей тушей всплывет призрачный синевато-сиреневый купол Пиньцзы, а спустя еще пару часов на бирюзовый небосвод выкатится оранжевый шарик светила. Пока же в университетском городке царит мрак. После часа ночи фонари отключают: электричество необходимо для предприятий, которые в эти часы запускают самые энергоемкие процессы. Но Юшенг так устал, что готов был добираться до постели даже наощупь. Спать хотелось безумно. Если поспешить, можно урвать еще минут сорок, в дополнение к двум часам. А позавтракать потом, между парами. Тем более, что сегодня третий день недели, а значит, у него свободна вторая пара: первокурсников повезут на экскурсию в центр управления производством окружной промзоны. Отлично! На всякий случай он послал Сяомин еще одно сообщение, написав, что только что вернулся от старика, очень хочет с ней встретиться и все объяснить. Бесполезно. «Она, наверное, давно спит. И вирт выключила», – вздохнул Юшенг, убирая свой вирт в карман и толкая тяжелую стеклопластовую дверь общежития: сенсор над входом уже неделю как не работал, а у хозяйственников никак не доходили руки его починить.