- А я бы к другому и не обратился, – буркнул Тай. - Формально это дело засекречено. – Лиу как будто не расслышал реплики полковника. – Но я-то знаю, что ты всё равно не отстанешь. Будешь копать и копать, пока не наживешь неприятности на свою голову. Ладно. Я тебе расскажу. Но учти, это только для твоих ушей. На Тяньцзине об этом не знает ни одна душа. Включая вашего Первого секретаря. Так и должно остаться. - Согласен, – быстро сказал Тай, словно опасался, что старый друг передумает. Инь Лиу покачал головой, будто осуждая неуёмное любопытство друга, но снисходя к его слабости. - Говоря откровенно, эта история глупая и досадная. Даже не знаю, чего больше. Она началась больше двадцати лет назад. Линху Тенгфей преподавал в столичном университете. В то время как раз шла вторая волна чисток. - Помню. Мы с тобой тогда ещё работали вместе. Правые ревизионисты здорово попортили нам кровь. - Именно. Линху Тенгфей был одним из ярых критиков ревизионизма в партийных рядах. - Хочешь сказать, его за это и убили? Ревизионисты? Через двадцать лет? – недоверчиво хмыкнул Тай. - Разумеется, нет. Но Линху не только выступал в прессе. Он писал доносы. Тогда многие писали доносы, время было такое. - Так-так, – Тай прищурился. Инь Лиу плеснул себе еще немного в бокал и продолжил. - Линху многих засадил. В том числе двоих своих лучших учеников. Авторитет Линху как историка партии был настолько высок, что их посадили, особенно не разбираясь, исключительно на основе его доноса. Тай презрительно выпятил нижнюю губу. - Дай угадаю. Донос был ложным? - Именно. Линху попросту испугался конкуренции. Сам понимаешь, возраст, мозги уже не те. Он опасался, что молодые его вытеснят и отправят на пенсию. А он привык блистать, привык жить в комфорте. - Вот подонок! – возмутился полковник. - Скорее, просто начинающийся маразм. Недаром вскоре после этого он перебрался доживать к вам на Тяньцзинь. Стал подозрителен, потребовал, чтобы из его биографии убрали весь бейцзинский период, якобы опасаясь мести уклонистов. Ему пошли навстречу, просто чтобы успокоить. Но не это важно. Факт в том, что два года назад этих двоих реабилитировали. Жаль, поздно. Самые лучшие, самые плодотворные для ученых годы они провели на каторге. Сам понимаешь, им захотелось отомстить за погубленные жизни и карьеры. - Линху убили бывшие ученики, – с удовлетворением констатировал Тай. - Именно так, – признал Инь Лиу. – Как видишь, история грязная. Если хочешь знать моё личное мнение, Линху получил по заслугам. После повторного рассмотрения дел выяснилось, что половина его доносов, мягко говоря, не соответствуют действительности. Линху доносил на каждого, кто имел несчастье ему не понравиться. Этот хрыч на старости лет совсем сдурел от вседозволенности. Возомнил себя этаким вершителем судеб. Но, согласись, простым людям об этом знать не стоит. Простой человек, он ведь и думает просто. Если станет известно, что автор канонической монографии по истории партии оказался лжецом, у людей может возникнуть подозрение, будто и то, что он написал – неправда. А это уже никуда не годится. Так мы и до нового ревизионизма докатимся. - Так что, этим двум убийцам всё сойдет с рук? – возмутился Тай и так хлопнул ладонью по столу, что бокал с шардонне упал, расплескав вино по полированному дереву столешницы. В воздухе поплыл нежный аромат. Лиу поморщился. - Ну вот, а я только постелил новые циновки. - Чёрт, извини. С годами становлюсь неуклюжим. Ну ладно, я понял, почему надо молчать про подлеца Линху. Но что с этими… мстителями хреновыми? Почему закрыли дело? Что же теперь, каждый несправедливо осужденный может чинить самосуд? - Не смеши меня, Джанджи. Какой ещё самосуд? Мы их уже взяли. Потому и закрыли дело. Сидят как миленькие в моей конторе, дают показания. Иначе откуда бы мне всё это знать? - Вот оно что… – с разочарованием протянул Тай. – Ну что… тогда я тебя поздравляю. Ты снова утер мне нос. Вернусь, устрою своим разгон. Лентяи! - Да брось. Они тут не при чём. - Всё равно устрою, – сварливо возразил Тай. Инь Лиу рассмеялся и вновь разлил вино по бокалам. - У тебя совсем испортился характер, Джанджи. Смотри, не перегни палку. К людям надо относиться с пониманием. Делать скидку. Ведь и мы с тобой не всегда поступали правильно. Особенно в первичке. - Мало ли, что было в первичке… - Кстати, а помнишь… Остаток вечера мужчины предавались воспоминаниям о былых деньках. Им было что вспомнить. Инь Лиу и Тай Джанджи знали друг друга с самого момента пробуждения. Вместе проучились от начального курса и до академии. Вместе начинали службу. Но потом их пути разошлись. Лиу зарекомендовал себя гибким и умелым политиком, а Тай – целеустремленным трудягой. Каждый из них сделал карьеру в своей области. Тем не менее, дружба, связывавшая столь разных людей, не угасла. И хотя общались они редко, сумели сохранить взаимную приязнь. Инь Лиу, метивший в директоры Партконтроля, давно уговаривал друга перебраться в столицу. Упрямец Тай не соглашался. Но Инь Лиу не оставлял попыток. Ведь старые, проверенные друзья на ключевых постах – залог личной безопасности. А о ней заместитель директора Инь Лиу, умудренный опытом кулуарной борьбы, никогда не забывал. - Останешься на ужин? – спросил Лиу, когда они вдоволь наболтались. - Я бы с радостью, но не выйдет. Дела… Ты же понимаешь, оставь подчиненных без надзора на сутки, расхлебывать придется неделю. Инь Лиу не стал настаивать. Весь обратный путь, зажатый в тесной кабине курьерского катера, вызывавшего у него острую клаустрофобию, Тай злился. Больше всего на свете ему хотелось развернуть корабль, вернуться в столицу и дать старому другу в морду. Но опрокинутый бокал вина так и остался единственной уступкой, которую полковник сделал ярости, охватившей его во время «дружеской беседы». На этот раз Лиу, чтоб ему подавиться своим шардонне, перешел красную черту. Тай прекрасно знал, что его друг не ангел, но прежде тот хотя бы не лгал Таю в лицо. И всё-таки даже своей ложью Лиу сказал полковнику гораздо больше, чем хотел. «Нет уж, товарищ Инь Лиу, – думал полковник. – Это ты кому другому морочь голову. А полковник Тай тебя, скользкого поганца, еще в учебке читал, как открытую книгу. И сейчас читает». История, рассказанная Инь Лиу, не могла быть правдой ни при каком раскладе. Тай обдумал все варианты. Даже если забыть об обнаруженном им совпадении смертей старых коммунистов с мифическими «внеочередными учениями МОБ», все равно получалось, что байка, которой попотчевал его старый друг, была чистой воды липой. Доказательства? Да пожалуйста. Заместитель директора Партийного контроля – политический тяжеловес. Он не обязан вникать в каждую мелочь. Будь убитый на Тяньцзине старик действительно выжившим из ума историком-кляузником, доживающим свой век на провинциальной планетке, в столице он был бы никому не известен. В Бейдзине о его смерти узнал бы какой-нибудь мелкий чиновник секретариата партии, и больше никто. Делом о мести учеников занимался бы какой-нибудь вшивый лейтенантик. Разобравшись с убийством Линху Тенгфея, он бы с чистой совестью сдал отчет в архив, где тот и пылился бы до конца времен. Вот и всё. А тут из заурядного, фактически, бытового убийства делается невесть какая тайна. А Инь Лиу, второй человек в иерархии Партконтроля, которому положено заниматься людьми по рангу не ниже первых секретарей планеткомов, оказывается поразительно осведомленным в таком ерундовом деле. Мало? А как насчёт такого: будь Линху Тенгфей тем, кем его пытался выставить Инь Лиу, его убийством занимался бы один следователь МОБ с бригадой, а в планетарном партконтроле какой-нибудь секретарь просто держал бы дело на контроле, читая донесения МОБовцев. Не было бы никакой полной блокады, никакой облавы, никаких бесполетных зон. Не того ранга шишкой был старикашка Линху, чтобы из-за него мобилизовывать чуть ли не все ресурсы планетарных спецслужб. Ну как, теперь достаточно? Конечно, достаточно. Можно не сомневаться, старый друг водил Тая Джанджи за нос. Всё, что он наговорил – вранье. От первого слова и до последнего. А значит, Инь Лиу знает о заговоре. Он и Тая пригласил к себе, не доверяя удаленной связи, чтобы вызнать, насколько глубоко старый друг влез в это дело и что ему известно. Тай надеялся, что достойно сыграл роль деревенского идиота. Если он ошибся, недотянул или наоборот, переиграл, если ему не удалось усыпить бдительность друга, на Тяньцзине его ждет не самая радушная встреча. Если он вообще до него долетит. С другой стороны, возникни у Инь Лиу подозрения, он бы вызвал наряд прямо в усадьбу. А раз курьерский катер все-таки летит домой, похоже, Таю удалось вывернуться. И понять главное. Инь Лиу либо знает о заговоре, но не обладает достаточной властью, чтобы арестовать его участников, либо сам связан с заговорщиками. В обоих случаях о поддержке сверху можно забыть. Теперь Тай сам по себе. И даже не просто сам по себе. Существует ещё непростая проблема по имени капитан Юйчи. Как не крути, его придётся привлечь к работе. Иначе не получится. Юйчи – парень досужий, он сразу заметит, что начальник темнит. Начнёт вынюхивать, суетиться, лезть куда не надо и, не угомонится, пока не угробит их обоих без всякой пользы для дела. Запрещать ему что-либо тоже бесполезно. Тай сам его выучил. Натаскал на свою голову. Запрет только разожжёт любопытство Юйчи, заставит начать собственную игру. А проиграют в ней они оба. Так что лучше держать капитана при себе, на коротком поводке. Пусть будет на виду. Конечно, придётся сочинить для него какую-нибудь правдоподобную легенду. Пусть, к примеру, по-прежнему считает, что самодура-полковника интересует только дело старого пердуна Линху. Что злобного пса Тая прочно заело. Что он, потакая сволочному своему характеру, продолжает копаться в закрытом Бейдзином деле из одного лишь козлиного упрямства. Да, именно так и следует сделать. Отличная легенда. Если Юйчи не будет знать о заговоре, это даст ему хоть какой-то шанс выкарабкаться, когда всё полетит в тартарары. Капитан хороший парень, хоть и добряк. Пусть живёт, леший с ним. Решив судьбу верного капитана, Тай вернулся мыслями к главной проблеме. Чем дольше думал полковник, тем мрачнее становился. К тому моменту, когда катер коснулся опорами стеклобетона служебного космодрома Тяньцзиня, он пришел к нескольким важным выводам: прежде всего, старикашка Линху Тенгфэй в прошлом был шишкой очень высокого ранга, раз его имя известно заместителю директора Партконтроля. Но в его официальной биографии об этом ни слова. Значит, Линху действительно жил в провинции под чужой личиной. Почему? Да ясно почему. Сорок два трупа за десять лет, шутка ли? Понятно, что Линху или как там его на самом деле, сделал всё возможное, чтобы не попасть в их число. Сменил имя, удрал на далекую планету, сидел тише мыши. А раз он предпринял такие радикальные меры, значит, не сомневался, что никакие спецслужбы его не защитят. И был, чёрт возьми, абсолютно прав, ведь, несмотря на все ухищрения, закончил свои дни с иглой в башке. Получается, заговорщики чрезвычайно сильны. Что не удивительно, если на их стороне, как полагал Тай, работает спецназ НОАК. С другой стороны, даже они не всесильны. Иначе тот же Линху Тенгфей скончался бы гораздо раньше своих девяноста двух лет. Это хорошо. Да, это очень хорошо. Разброс по времени между убийствами показывает, что возможности врага всё-таки ограничены. Значит, у заговорщиков пока ещё есть слабые места. Надо только понять, где они и как до них добраться. А дальше уже дело техники. К сожалению, пока единственным причастным к заговору человеком, известным полковнику, остаётся Чу Зихао. Даже если этот, чтоб ему подавиться, алкоголик – просто отвлекающий маневр, необходимо его добыть и хорошенько выпотрошить. Если постараться, от Чу обязательно потянется какая-нибудь ниточка. А других ниточек, к сожалению, нет. И они вряд ли появятся, при такой-то плотной завесе. Короче говоря, кем бы ни был Чу, его необходимо заполучить. Любой, как говорится, ценой. А там уж видно будет. Погруженный в свои размышления, полковник проследовал через паспортный контроль космопорта, автоматически пройдя идентификацию по отпечаткам пальцев и скану радужки. У выхода его уже поджидала служебная авиетка. Тай расположился на заднем сиденье, ввел код подтверждения и невидящим взглядом уставился на уплывающие назад и вниз пригороды столицы Тяньцзиня. Что за неделя! Что за убийственная, во всех смыслах, неделя! Таких, пожалуй, еще не случалось. Сначала убийство старикашки-историка. Потом Чжан Юшенг со своим дурацким любопытством, едва не угробившим всю планету. А теперь заговор, протянувший свои щупальца до самого Бейдзина. Если события и дальше будут развиваться в том же темпе, на следующей неделе в столичной системе взорвется сверхновая, а к концу месяца, пожалуй, накроется вся галактика. Авиетка послала запрос на посадку на крыше высотки министерства безопасности Тайдзиня. Обработав переданный летающей машиной код, процессор МГБ удостоверился, что в нём присутствует личная последовательность полковника Тая и заблокировал разрядники, охраняющие посадочную площадку. По периметру квадрата красные запрещающие огни сменились приглашающее-зелеными. Авиетка пошла на посадку. Вернувшись в свой кабинет, полковник вызвал капитана Юйчи и, в ожидании прибытия верного помощника, принялся просматривать накопившиеся отчеты. Заговоры заговорами, но от текучки его никто не освобождал. Одни отчеты он прочитывал от корки до корки, чтобы выдать по ним резолюции и указания, другие просматривал по диагонали, визировал и отправлял в архив. Это были пустяшные письма, которые писались бесчисленными чиновниками планетарной администрации для отчетности. Но одна из депеш привлекла его особенное внимание. «Ворчуну от Падальщика. Головастик сдох. В аквариуме чисто». Слава Высшим! Наконец-то хоть одна проблема разрешилась. Аспирант Чжан Юшенг, доставивший полковнику столько головной боли, мёртв. Исполнитель нейтрализован. Концы подчищены. Тай скупо улыбнулся. Теперь можно со спокойной душой заняться Чу Зихао и заговорщиками, прикончившими старикашку Линху Тенгфея. Они еще пожалеют, что влезли на личную территорию полковника Тая. Даже если эта территория размером с межзвездную республику. Вирт тихонько звякнул. Секретарь сообщал, что капитан Юйчи дожидается в приемной. Красная доминанта. Межзвездное пространство. Борт военного транспорта. Оставшиеся двое суток до прибытия стали для Юшенга самыми счастливыми за все это ужасное время. Незримая угроза, которую он чувствовал ежесекундно, наконец, исчезла. Теперь он мог жить, не ощущая спиной холодное дыхание смерти. На фоне этого счастья придирки сержанта Лу перестали казаться юноше такими уж невыносимыми, и даже вкус синтетического соевого творога уже не вызывал былого отвращения. Мастер – сержант Лиу Лу, со своей стороны, проявлял к лихой четверке неслыханную снисходительность и назначал на работу всех четверых одной командой. То ли проникся к друзьям своего рода симпатией, то ли просто со свойственной военным прямолинейностью выполнял данное капитаном обещание не разлучать четверку. Да и работа оказалась сплошным удовольствием: инвентаризация складов погрузочно-разгрузочного сектора. Весь день они только и делали, что ходили по гулкому залу сектора и сверяли намалеванные краской на оборудовании номера со здоровенной книгой, исчерканной многими поколениями проверяющих до полной нечитабельности. Юшенг никак не мог уяснить, для чего требуется эта примитивная бухгалтерия. Почему нельзя ограничиться простым сканированием кодов, которые наносятся производителями на каждую инвентарную единицу? Это сэкономило бы массу времени и нервов. Когда он поделился своей идеей с Зихао, тот долго смеялся. А потом только ещё больше запутал юношу, заявив, что бесполезность действия является его самой большой пользой. Вообще, туманные разъяснения были коньком этого непостижимого человека, состоявшего, казалось, из сплошных тайн. - Почему нельзя хоть что-то сказать прямо? – с досадой спросил его Юшенг, тщетно пытаясь найти в книге каталожное описание ощетинившейся рычагами хреновины за номером 56398Б013. – Ты же сам сказал, что мы должны стать пальцами одного кулака. Так какие между нами могут быть тайны? - Слушай, Умник, ты мне по нраву, честное слово, – проникновенно ответил великан. – Ты же знаешь, я ценю тебя за смекалку, смелость, упорство… - Но? - Но терпеть не могу за твою назойливость. Ну подумай сам, мы знаем друг друга каких-то две недели. Ты считаешь, этого достаточно для откровенности? - Но я же от тебя ничего не скрыл! – возмутился Юшенг. - Да потому что ты еще щенок, братец. Тебе и скрывать-то нечего. Зихао увидел, что Юшенг отвернулся, не на шутку разобидевшись, и, бесцеремонно схватив его за плечи, повернул лицом к себе.