- Пойми, чудак, тебе я более–менее доверяю. Но Бэй и Киу – пока темные лошадки. Я не знаю, чего от них ждать. Вспомни, как ты прокололся с провокатором. Так хотя бы теперь уясни: чем меньше мы говорим, тем больше шансы выйти из этой передряги живыми. Юшенг поразмыслил над словами великана и решил не обижаться. Тем более, что кое-что тот все-таки рассказывал. Юшенг узнал, что неудавшимся солдатам, которых выгоняют из армейских учебок, в гражданских мирах приходится несладко. Спецслужбы подозревают их во всех смертных грехах и не допускают ни на какие работы, которые позволили бы дорасти хотя бы до третьего социального статуса. Из-за этого некоторые из них действительно сворачивают на кривую дорожку. - Что за идиоты придумали такие правила? Это же замкнутый круг! – осуждающе прокомментировал слова Зихао эмоциональный Бэй. – Только калечат людям жизни и всё. Вот уж не думал, что у нас способны на такую глупость! - Не глупость, – возразил немногословный Киу. – Преступление. - Кто бы говорил, – Бэй терпеть не мог, когда его кто-то поправлял. – А сам-то ты кто? - Преступник, – грустно подтвердил Киу. – Страшный. Из-за меня погибли люди. Никогда еще тщедушный Киу не рассказывал о том, что привело его на каторжный корабль. Сейчас, похоже, ему стало невмоготу молчать. - Сколько? – коротко спросил Зихао. - Пятьдесят две тысячи, – голос Киу дрожал. – Погибли… из-за меня. - Не думаю. Спорю на паек, они погибли не из-за тебя. – Зихао положил руку на колено сокамернику. Юшенг и Бэй, потрясенные жуткой цифрой, лишились дара речи и только хлопали глазами, не в силах поверить в услышанное. - Откуда тебе знать? – слабо улыбнулся Киу. - Оттуда. Если бы ты действительно был настолько виноват, тебя бы расстреляли на площади, а казнь транслировали по вирт-каналам. Можешь мне поверить. - А что вообще случилось? – набрался смелости спросить Юшенг. – Как… - Я геолог, – уныло сказал Киу. – Составлял экспертное заключение. Для строительства плотины. Нужно было поехать. Самому смотреть. Было много работы. Я мог только через неделю. А у проектировщиков обязательства… Начали давить. Звонили из министерства строительства. Ругались. Грозились судом… Я испугался. Прочитал заключения местных специалистов. Подписал документ. - И что потом? - Через три года землетрясение. Плотину разрушило. Вода затопила три деревни. Никто не спасся. - Но причем тут ты? – изумился Бэй. – Это же землетрясение, оно как бы само по себе происходит. Это конструкторы виноваты, они должны были предусмотреть такую возможность… - Конструкторы построили правильно. Местные неверно оценили коэффициент упругости пород. После землетрясения породы просели. Я их не проверял. Значит, я и виноват. - Все мы в чем-то виноваты. – Зихао похлопал Киу по колену. – Вот голову даю на отсечение, что комиссия по расследованию была от того самого министерства строительства. - Конечно, – пожал узкими плечами геолог. – И что? - А то, что они сделали из тебя крайнего. Знаешь, чтобы свалить на тебя ответственность за свои собственные ошибки. - Не может быть! В комиссии был товарищ председатель обкома партии! – воскликнул Киу, преодолев в возмущении свою обычную корявую манеру речи. - Подумаешь. Он всего лишь человек, – ничуть не смутился Зихао. – Как будто председатель обкома не может быть трусливой сволочью. - Ну, знаешь! Я не желаю такое слушать! Так говорить о партийном руководстве! И геолог демонстративно отвернулся, скрестив тонкие руки на впалой груди, всем своим видом показывая, что разговор окончен. - Ну что, теперь ты понимаешь, почему я не откровенничаю? – негромко спросил Зихао, когда их вели на ужин. Юшенг только кивнул. Великан, как всегда, оказался прав. После ужина они работали вдвоем, смазывая последнюю партию кассетных гранатометов. - Это всё ваше воспитание, – внезапно заявил Зихао, проверяя, свободно ли ходит рычаг. - Что ты имеешь в виду? - Да я всё про Киу. Ведь противно, братишка. Эти трусливые душонки его подставили, сломали человеку жизнь, можно сказать, отправили на верную смерть, а он их ещё и защищает! И самое страшное, знаешь, что? Нашим людям, по идее, даже сторожа не нужны. Мы сами себе лучшие охранники, – грустно пояснил Зихао. Юшенг отложил в сторону ствол. - Ты о чем вообще? Зихао вернул рычаг в исходное положение. - Слушай, тебя не удивляет, что мы тут с тобой сидим, вдвоем, без надзора? - А зачем нам надзор? Вокруг космос, брат, куда мы денемся? - Ну вот. Ты тоже не понимаешь! - Так ты говоришь одними загадками, как тебя поймешь? - Да нет тут никаких загадок, – с досадой сплюнул великан. – Ты давай, не отлынивай. Юшенг послушно взял в руки ветошь. Он и не рассчитывал на объяснение, когда Зихао внезапно продолжил. - Как ты думаешь, что бы на нашем месте сделали, скажем, русские заключенные? Такие, как ты и Киу, несправедливо осужденные? - Понятия не имею. Можно подумать, ты знаешь! - Да уж кое-чего поднабрался, пока меня не вышибли из армейской учебки. Рассказать? - Давай. - Сначала русские обалдели бы от такой беспечности охраны. А потом взяли вот эти самые игольники и гранатометы, отловили кого-нибудь из команды, разжились бы через него зарядами, захватили власть на корабле, арестовали экипаж и полетели бы прямиком в свой Санкт-Петербург к императору, искать правду. У Юшенга даже ствол выскользнул из рук от такого заявления. А Зихао запальчиво продолжал. - Думаешь, одни русские такие бунтари? Как бы ни так! Будь на нашем месте осужденные Союза миров, они бы перебили к чертям экипаж и ушли в пираты. В их доминанте полно мест, куда власти вообще не суются. Хочешь дальше? - Хочу, – признался Юшенг, стискивая в руках гранатомет. - Пожалуйста. Индийцы принудили бы пилотов отвести корабль к их святым планетам и ушли в монахи. Там бы их никто не посмел тронуть. Даже французы, уж на что спокойные люди, а и те бы не упустили шанс взять в руки оружие и поднять восстание! Даже они! А мы? Ты только посмотри на нас! Мы проверяем игольники, смазываем, кладем их по местам, а потом послушно расходимся по камерам. Тебе не кажется это странным? Юшенг с ужасом уставился на великана. Ему и в голову не могла прийти такая мысль. Он решительно не представлял, что отвечать и как реагировать. - Нет, для тебя это в порядке вещей, – горько резюмировал Зихао. – Я ж говорю, вы так воспитаны. - А почему ты говоришь «вы»? – нашелся, наконец, Юшенг. – Можно подумать, ты из другой доминанты! И тут же захлопнул рот, с испугом глядя на великана. Зихао покатился от смеха. – Спорим, ты сейчас подумал, что я чей-то шпион и тебя вербую? Юшенг покраснел. - Ничего я такого не думал… – буркнул он, пряча глаза. - Я сказал «вы», имея в виду гражданских. Да, вас так воспитали. Уж прости меня за прямоту, но вы послушны до омерзения. Стадо баранов, а не люди. Хуже вас – только немцы, ну, так с тех что возьмешь, они вообще, по большому счету, только внешне похожи на людей, а по сути биороботы[7]. А вы… - И кто же мы? - Извини, братец, но вы – по своей натуре рабы. А те, кто с самого начала пробуждены солдатами, совсем другие. Да, мы тоже выполняем приказы. Но мы делаем это сознательно. И в этом вся разница. - И почему же это нас воспитали так, а вас иначе? – съязвил Юшенг. - Потому что раб – паршивый солдат. Запомни одно, братишка: если ты и дальше будешь думать, как раб, на войне тебе не выжить. Юшенг был куда сильнее задет за живое, чем хотел показать. Что о себе возомнил этот неудавшийся солдафон, чтобы называть всех гражданских рабами? Юноша не смог сдержать раздражения. - Если ты считаешь меня рабом, то зачем вообще тратить время, говорить со мной? - Я вижу, что ты не безнадежен. Уж не знаю почему, но в душе ты другой, Юшенг. Ты бунтарь. Ты сражался за себя, когда адвокат отказался, испугавшись обвинителя. Так? - Ну да… - И ты мечтаешь вернуться и найти убийцу своей девушки. - И что с того? Я просто хочу добиться справедливости. В чем здесь бунт? - Не-ет, Юшенг. Ты можешь сколько угодно обманывать себя, Киу, сержанта, но меня тебе не провести. Я вижу тебя насквозь. Ты из другого теста, брат мой. - И что же ты такого во мне видишь? – агрессивный тон друга передался Юшенгу. Зихао наклонился к его лицу. В черных глазах великана яркими звездами отражались потолочные светильники. - Скажи мне, только честно, – негромко проговорил он. – Допустим, тебе удастся выжить. Ты пройдешь через такую мясорубку, какая даже в страшном сне не приснится. Боль станет для тебя такой же привычной, как дыхание. У тебя на руках будут один за другим умирать друзья. Ты и сам научишься нести смерть. Только ты будешь решать, кому жить, а кому нет. Ты приучишь себя без дрожи смотреть в глаза умирающих от твоей руки… Когда всё это, наконец, закончится и ты вернёшься на свой тихий Тяньцзинь…. Посмотри мне в глаза и скажи: когда ты вернёшься и найдешь того, кто сделал всё это с тобой и с Сюэ Сяомин… Ты что, просто пойдешь и сообщишь о нём в полицию? Юшенг в немом ужасе смотрел в глаза друга. И внезапно на него снизошло прозрение.