- Гори в аду, подлая змея, – со злостью пробормотал он, очевидно, заранее заготовленную фразу. Хотя злиться ему оставалось только на себя. Поддавшись чувству, он утратил контроль и вот, пожалуйста, попался на простейшую уловку старого интригана. Выбежав в кухню, палач сунул сделавший свое дело игольник в пакет с реактивом, а тот – в мусорный контейнер. Пока полиция доберется до коттеджа, от оружия останется ком грязи. Бросив последний взгляд на убежище Линг Фэя, убийца выскользнул за двери и, легко перемахнув через живую изгородь, скрылся в лесопарке, отделявшем район вилл от городских районов. Полиция прибыла спустя три минуты. Тройка бойцов в легкой броне рассыпались по территории. Офицер – лейтенант[25] Хонг – вежливо постучал, и, не получив ответа, вошел в дом в полной уверенности, что придурковатый старик снова спрятался в кладовке, испугавшись бродячей кошки. Оказалось, зря. На этот раз страхи персонального пенсионера Линху Тенгфея оказались более, чем обоснованными. Обнаружив на полу спальни бездыханное тело, Хонг сдавленно чертыхнулся и схватился за игольник, одновременно вызывая диспетчера. - Общая тревога! Класс три. Оцепление по периметру! – орал он в микрофон. – Не знаю, какой радиус! Километр, два, сколько хватит людей! И помоги нам Высшие, если мы его упустим! Доложив в отделение, он набрал другой номер, который был ему выдан как раз для таких случаев. Во рту сразу пересохло. Лейтенант не без оснований подозревал, что за такую весть орден ему явно не светит. - Слушаю, – раздалось в вирте. - Это пост 14, – сдавленным голосом доложил Хонг. – Объект мертв. - Причины смерти? – деловито спросил голос. - Убийство. Труп я не трогал, так что не могу сказать ничего более определенного. Жду следователей… – Лейтенант с отвращением слушал свой оправдывающийся голос. Как будто он виноват, что старика убили. Как будто он мог знать… - Мы выдвигаемся. Задержите следователей. Ничего не трогайте. Проследите, чтобы никто не входил в помещение. Обеспечьте секретность. Организуйте оцепление, – скучно, как будто речь шла об обычной разводке нарядов, перечислял голос. - Я уже распорядился. С минуты на минуту мы оцепим сектор в радиусе километра, еще через десять минут – два километра. Все трассы перекрываются, введена безполетная зона… - Составьте первичный отчет для официального дела. Напишите, что смерть наступила по естественным причинам. Лейтенант опешил. - Да, но… а как же убийство? - Это пойдет во внутренний отчет. Для общественности товарищ Линху скончался после долгой и продолжительной болезни. Только так и никак иначе. Вы поняли? - Так точно. - Хорошо. Ждите. Спустя полчаса неулыбчивые люди в строгих серых френчах прибыли на место преступления. Старшего мобильной группы поблагодарили за звонок, отправили прочесывать окрестности и настоятельно посоветовали не распространяться о случившемся. С чувством облечения лейтенант покинул коттедж. Серые френчи разбрелись по территории. Хонг со своей командой всю ночь принимал участие в облаве. Убийцу так и не нашли. Тяньцзинь-7 Нанькайский университет. День прошел как в сладком сне. Сяомин слушала преподавателей краем уха, предаваясь сладким грёзам о том, как славно заживут они с Юшенгом. Когда лекции закончились, Сяомин чуть не вприпрыжку выскочила на аллею, соединяющую учебный комплекс с жилыми корпусами. По обе стороны аллеи красовались раскидистые клены, споря роскошью крон с гордыми каштанами. «…А ширму раскрасит Лань, – думала она на ходу. – Я достану краски и бумагу, а кисточки у неё свои. Только какие выбрать тона? Красный с золотом или сиреневый с медью? Сиреневый сейчас в моде, но кто знает, что будет через год? Красный с золотом подходит ко всему, но многие считают это сочетание слишком консервативным. Высшие, как же, оказывается, трудно обставлять комнату!» Сяомин вздохнула. Своей комнаты у неё никогда не было, но это ничуть не смущало девушку. Юшенг сказал – осталось подождать всего два месяца. И она станет его официальной спутницей. У них будет своё жилье. Только их, и ничье больше! Какое счастье! Девушка даже подпрыгнула от радости, вызвав несколько косых взглядов студентов– старшекурсников, в раздумьях прогуливавшихся по тенистым аллеям университетского парка. Но какое ей до них дело, ведь она так счастлива! А всё благодаря Юшенгу. Умнице, красавчику. Её нежному, доброму Чжану Юшенгу. Какая она все-таки везучая, что молодой аспирант, о котором вздыхают многие девчонки, обратил внимание именно на неё. По блестящим зеркальцам луж изящными лодочками скользили изумрудные с золотом листья. Деревья первыми чувствовали приближение осени и загодя начинали к ней готовиться, понемногу сбрасывая листву. Подумать только! Эту зиму они с Юшенгом встретят уже в своей квартире! Сяомин тихонько замурлыкала модный мотивчик, пританцовывая на ходу и в такт взмахивая сумочкой с учебными принадлежностями. - Сюэ! – окликнул её знакомый голос. - Учитель Ху! – радостно пропела Сяомин, обернувшись. Профессор издали приветственно махал рукой. Он расположился на скамейке, постелив на неё легкий плед. Прохожие украдкой косились на сумасбродного ученого, скрывая насмешливые улыбки. О его болезненной брезгливости было известно каждому, но только Сяомин знала, в чем её причина. Когда-то давно, сразу после пробуждения[26], Ху Ксинг пережил страшную трагедию. Транспорт-автомат, перевозивший спящих молодых людей, поразила какая-то жуткая грибковая инфекция. Из двухсот тысяч пассажиров выжили всего сто двадцать. С тех пор Ху Ксинг не касается предметов голыми руками – даже сейчас, несмотря на теплую погоду, на его руках красуются тонкие шелковые перчатки, пропитанные дезинфектором. А еще Ху Ксинг всегда старается стоять на некотором отдалении от собеседника, чтобы ненароком не впустить в легкие выдохнутый тем воздух. Вкупе с аристократической бледностью, тонким красивым лицом и манерой одеваться с подчеркнутым изяществом это создавало вполне определенный образ. Многие, не подозревая о подлинных причинах фобии Ху Ксинга, считали его слегка ненормальным, заносчивым типом, снобом, презирающим всех вокруг. Даже Юшенг так думал. Но Сяомин, так уж получилось, узнала о тайне преподавателя. Жалость к профессору вызвала у неё желание как-то помочь, поддержать беднягу хотя бы улыбкой, хоть добрым словом. Как бы странно это не прозвучало, они сдружились. Уважаемый ученый Нанькайского университета, обладатель шестого привилегированного статуса, и молодая студентка, статус которой едва превышал статус простого рабочего. Сорокатрехлетний знаток экономики и юная девушка, только начинающая постигать азы гуманитарных наук. Несмотря на различия в статусе, образовании и жизненном опыте, им было интересно в обществе друг друга. Точнее, интересно было Сюэ. Что же касается профессора, то он влюбился со всем пылом, на который только способен зрелый мужчина, впервые познавший глубину истинных чувств. Прежде изматывающая фобия не позволяла Ксингу сближаться с женщинами. Сяомин оказалась первой живой душой, в обществе которой Ху Ксинг почувствовал себя на удивление комфортно. Но неопытность в любовных делах сыграла с блистательным ученым жестокую шутку: он не знал, как ухаживать за девушками, не имел ни малейшего понятия, как признаться в своих чувствах. Вынужденный держать людей на расстоянии, он так и не сумел завести в университете друзей достаточно близких, чтобы открыться перед ними и спросить совета. Загнав себя в замкнутый круг, несчастный Ху Ксинг мучился от любви, но мужественно продолжал играть опостылевшую роль лучшего друга и наставника. Бедный профессор едва не сошел с ума, когда девушка рассказала ему о Юшенге. Какая злая насмешка судьбы! – Сокрушался Ксинг, – Надо же было Сяомин из всех людей в Нанькае выбрать именно Чжана Юшенга! Вероломного, неблагодарного человека, законченного эгоиста, предателя, недостойного даже смотреть в сторону Сюэ! Бедная, доверчивая Сяомин! После откровений юной наперсницы, возмущенный профессор, преодолев собственную гордость, встретился с Чжаном, твердо намереваясь заставить двуличного обольстителя оставить Сюэ в покое. Но его постигло разочарование. Наглый аспирант без обиняков заявил профессору, что отношения с Сюэ – их личное дело, и что Ксингу лучше заняться своими проблемами и не лезть в чужую частную жизнь. Потерпев неудачу в разговоре с Чжаном, Ксинг попытался зайти с другой стороны и остудить пыл влюбленной девушки, поведав ей правду о её соблазнителе. Но, к его разочарованию, Сяомин заявила, что ожидала от старшего товарища подобной реакции. Оказывается, хитрый Юшенг, прознав об дружбе Сяомин с Ксингом, успел запутать доверчивую девушку в сетях своей лжи, представив дело так, будто Ху Ксинг невзлюбил Юшенга только за то, что тот, обучаясь на вторую академическую степень, ушел от него к профессору Ли, бывшему наставнику самого Ху Ксинга. Как будто в этом было всё дело! Как будто Чжан не нанес профессору удар в спину, когда тот менее всего этого ожидал, не отплатил ему черной неблагодарностью за всё, что Ху Ксинг для него сделал! Как бы то ни было, Сяомин достаточно прозрачно намекнула, что отказываться от Юшенга даже ради одобрения учителя Ху она не собирается. Испугавшись безвозвратно потерять девушку, Ху Ксинг пошёл на попятную и решил до поры не касаться этой темы. «Со временем Чжан, подобно всем лжецам, выдаст себя, – рассудил профессор. – Сяомин поймёт, с каким лицемером якшается и тогда, наконец, увидит, кто же на самом деле достоин её любви. А пока важнее всего сохранить её расположение». И Ху Ксинг по-прежнему прилагал все усилия, чтобы оставаться лучшим другом красавицы – студентки. Сяомин, со свойственным юности легкомыслием, быстро забыла их размолвку и с удовольствием встречалась с профессором, не обращая внимания на недовольство Юшенга. Вот и сейчас Сяомин была искренне рада увидеть Ксинга. Профессор указал ей на место рядом с собой. Сяомин опустилась на скамейку. Её рука случайно коснулась руки Ксинга. Застарелый ужас на секунду подступил к горлу ученого мутным комом, сжал сердце ледяными тисками. Перед глазами промелькнули страшные воспоминания: мясистая, розовато-серая бахрома грибка, сыто свешивающаяся из раскрытых ячеек криосна, тянущаяся гибельными нитями грибницы внутри трубок систем жизнеобеспечения, проникающая повсюду. Стоит только дотронуться до неё, и тебя уже ничто не спасёт. Он вновь увидел изъеденные заразой, почти не похожие на людей останки тех, кто ещё даже не начинал жить. Съеденных грибком во сне. Вокруг сновали фигуры в костюмах химзащиты, натягивали прозрачные изоляционные щиты между поражённым отсеком и той единственной чудом уцелевшей секцией, в которой теснилась горстка объятых ужасом, дрожащих, ничего не понимающих, только что пробуждённых юношей и девушек. Статистически невероятно было оказаться среди них. Шансы немногим отличались от нулевых. Но он почему-то оказался в их числе. Он выжил по ошибке, вопреки математическим прогнозам. И даже сейчас, по прошествии десятилетий, ему казалось, что вселенная вот-вот спохватится и исправит эту ничтожную флуктуацию вероятностного поля, досадную ошибку, которую зовут Ху Ксинг. Вздрогнув, Ксинг усилием воли прогнал страшные картины прошлого, принуждённо улыбнулся. Его раздирали желание немедленно бежать, скрыться от угрозы и стремление тут же, не сходя с места, заключить девушку в объятия. - Как дела, девочка моя? – Стараясь, чтобы голос не дрожал, произнёс профессор. – Я вижу на твоем лице радость. Ты уже получила благодарность за отличную учебу? Я слышал, доцент Тао написал на тебя представление. Сяомин рассмеялась, тряхнув блестящими гладкими волосами цвета воронова крыла. Её темные глаза искрились счастьем. - Нет, не угадал! - Тогда что же? Сяомин игриво прищурилась и помотала головой. - Не скажу. А то ты опять начнешь мне выговаривать, что я – наивная фантазерка. Но надолго удержать в себе потрясающую новость юная красавица не смогла. Уже через минуту она, захлебываясь от счастья, в ярких красках расписывала, какого успеха добился Юшенг и какие блестящие перспективы это перед ними открывает. Ху Ксинг слушал восторженное щебетание девушки, с трудом раздвигая губы в ответной улыбке. «Если Чжан действительно что-то придумал, дело плохо, – в сердце Ху Ксинга, отравленном старой обидой и свежей ревностью, разгорелась тревога. – Жалкий позер, у которого кроме приятной внешности ничего нет за душой! Предатель, сбежавший к маститому руководителю в поисках быстрой карьеры. Предал меня, предаст и её. Приспособленец, эгоист! Он обманет мою девочку, сделает её несчастной. Я обязан её предостеречь. Но на этот раз аккуратно, чтобы, упаси Мудрые Высшие, не обидеть» Ху Ксинг осторожно заметил, что Юшенг может ошибаться в выводах – с начинающими учеными такое случается. Бесполезно. Сяомин просто отмахнулась от его слов. Ксинг пришел в отчаяние. Бедная, влюбленная девочка! Почему она не видит, что Юшенг ей не пара, что он не стоит её мизинца?! Этот двуличный карьерист просто околдовал её! Но профессор понимал: заяви он ей об этом впрямую, Сяомин просто перестанет с ним общаться. Стараясь говорить как можно спокойнее, он посоветовал девушке не торопиться с выводами: молодым людям свойственно преувеличивать свои достижения, чтобы добиться от доверчивых подружек своего. Он тщательно выбирал выражения, но это не помогло. Кончилось тем, что Сяомин расплакалась, заявив, что она обижена на Ксинга и сегодня больше не хочет с ним говорить. Глядя вслед убегающей в слезах девушки, профессор стиснул кулаки. Бессильная ревность сжала сердце ледяной хваткой. Что делать?! Как спасти Сяомин от этого похотливого мерзавца? Будь речь об экономике, Ху Ксинг решил бы задачу в два счета. Но любовь… к ней он оказался совершенно не подготовлен. Да и как к ней вообще можно подготовиться? Совершенно, просто-таки абсолютно не поддающееся математическому анализу чувство! Ксинг вздохнул, освежил дезинфектор на перчатках, встряхнул плед, аккуратно сложил, убрал в пластиковый пакет и зашагал к учебным корпусам. Тяньцзинь-7. Монорельсовая транспортная система. За окнами разноцветными утёсами проносились высотки жилых районов. Монор слегка покачивало. Корпус поскрипывал. Надоедливо стучал разболтавшийся поручень над головой. Похоже, этому вагону пора в ремонт. Рухнуть с тридцатиметровой эстакады, он, конечно, не может, конструкция монорельса не позволяет этого чисто технически, но Юшенгу все равно стало слегка не по себе. Он вздрагивал и судорожно хватался за сиденье каждый раз, когда вагон начинал раскачиваться. Чтобы отвлечься, аспирант вытащил из сумки компактный вирт и настроил его на выпуск новостей. Получив место аспиранта, Юшенг стал счастливым обладателем новенького вирт–процессора престижной модели. Конечно, он не давал трехмерного изображения, как те вирты, которые демонстрировались в прошлом году на выставке достижений народного хозяйства. Те уникальные машины предназначались для нужд армии, а значит, ближайшие десять–двадцать лет ожидать их появления на гражданских складах не приходится. Но и этот вирт, полученный взамен старого, честно служившего Юшенгу еще с тех пор, как он учился на магистра, стал огромным шагом вперёд. Пусть он выдавал изображение только на экране, не располагая достаточной мощностью, чтобы спроецировать изображение в плоскость или, тем более, в сферу, зато он мог свободно коннектиться с любыми общественными сетями и транслировать программы по выбору носящего. Юшенг не без гордости заметил несколько заинтересованных взглядов. Смотрели, в основном, молодые рабочие. Им, с их вторым уровнем социального статуса, даже мечтать не приходилось о такой продвинутой машине. Она полагалась только начиная с уровня три плюс. А Юшенг, после того, как весной успешно поступил в аспирантуру, повысил свой уровень до плюс четвертого. Вагон немного тряхнуло на стрелке и у юноши на миг замерло сердце. Опасаться аварии – естественно. Это просто здравый смысл, а не какой-нибудь вульгарный страх. Ведь он вовсе не трус. С чего бы? Он же не какой-нибудь худосочный заморыш. Наоборот. Высок, строен, прекрасно сложен, чемпион курса по айки-до. Хоть и не настолько широкоплеч, как тот же Бе Ян, прежний ухажер Сюэ. Но тут уж ничего не поделаешь, таким пробудился. Да и к чему будущему экономисту фигура атлета? В конце концов, он ученый, а не спортсмен. Но и так Юшенгу не приходилось опускать глаз, глядя в зеркало. Аспирант незаметно покосился на своё отражение в окне. Высокий лоб, четкие скулы, красивый, разве что слегка узковатый разрез черных глаз, гладкие блестящие волосы с чуть заметным оттенком горького шоколада, по-девичьи пухлые губы. Да, они с Сяомин смотрятся просто великолепно! Монор – медленный вид транспорта. В отличие от автобусов – экспрессов, проносящихся в транспортных потоках высоко над городом, он останавливается в каждом микрорайоне, а в больших – и по два раза. Но всё-таки Юшенг предпочитал потерять немного времени, но воспользоваться именно монором. Он чувствовал себя спокойнее, зная, что состав опирается на прочный рельс, а не мчится где-то в воздухе. Когда-то давно, еще на первичке, Юшенг работал техником и знал, что даже самые надежные механизмы иногда отказывают. Нет уж, лучше застрять в остановившемся вагоне монора, чем свалиться с небес в автобусе с неисправными гравитационными решетками. А что подобных аварий в истории Тяньцзиня ещё не случалось – так это вопрос статистики. Той самой, которую сейчас аспирант Чжан преподавал на младших курсах и которая, как он знал, никогда не ошибается в общей оценке ситуации, хоть и не может дать конкретных предсказаний. Правда, теперь, с появлением его алгоритма, этот недостаток статистических расчетов может уйти в прошлое. И вот тогда… Эстакада, закончив петлять по районам, вышла за пределы Академического острова. Состав, набрав скорость, понесся над гладью океана. Вагон вновь принялся раскачиваться. Чтобы подавить неприятный холодок под ложечкой, Юшенг уткнулся в новости. Выпуск вела ослепительная Фань Лиджуан, предмет обожания всех молодых людей Тяньцзиня. Сегодня на ней бирюзовое платье, на котором гвоздикой рдеет партийный значок. За спиной товарища Фань гордо развевается алый стяг Народной республики, тянутся к небу знаменитые Дворцы народа[27]. Значит, идут политические новости. Вирт выбрал их, исходя из алгоритма приоритетности. «Сегодня на Тяньцзинь прибыл кандидат в члены политбюро ЦК КПК, четвертый секретарь коммунистической партии Народной республики товарищ Гун Боджинг. В космопорте высокого гостя встречали председатель планетарного правительства товарищ Хун Да, члены планетарного комитета партии, главы столичного уезда и другие официальные лица. Товарищ Гун возглавит торжественную приемку третьей очереди завода «Лимин»[28]. Строители выполнили обещание, данное съезду партии, и закончили строительство на два месяца раньше намеченного срока. Слава передовикам!» - Слава, – автоматически прошептал Юшенг. Строители и правда молодцы. В рамках шефской помощи экономический факультет осуществлял планирование поставок для этой стройки, и Юшенг не понаслышке знал, сколько сложностей пришлось преодолевать руководителям, чтобы уложиться в заявленные сроки. Если бы не повышенные обязательства, строительство шло бы спокойнее. Но сдвиг сроков на два месяца вызвал настоящую цепную реакцию: смежники планировали поставки в соответствии с заранее согласованным графиком, и им тоже пришлось перекраивать все свои планы. Юшенг и его группа отвечали за бесперебойную подачу усиленного пласт-бетона для полов сборочного цеха. Одним Высшим ведомо, сколько ночей ему пришлось провести в лаборатории, чтобы суметь-таки построить алгоритм поставок с семи миров в радиусе двадцати парсеков. И сейчас, слушая радостный репортаж со стройки, Юшенг преисполнялся гордости: в очередном триумфе народной экономики есть и его заслуга! Вирт переключился на местные новости. Их вел моложавый журналист, имени которого Юшенг не знал, да и знать не хотел. Внимание молодого аспиранта, как и любого юноши его возраста, привлекали ведущие исключительно женского пола. «Завтра в девятнадцать часов планетарного времени в центральном концертном зале состоится траурная церемония прощания с товарищем Линху Тенгфэем, ветераном коммунистической партии, видным историком революционного движения Тяньцзиня. Товарищ Линху скончался вчера вечером у себя дома на девяносто втором году жизни от внезапной остановки сердца. В лице товарища Линху…». Юшенгу, конечно же, было жаль старика. Судя по тому, что о его похоронах говорят по вирт-каналу, он сделал немало для торжества коммунизма, но слушать о смерти юноше было тягостно и неинтересно. Собственно, смерть не радует ни в каком возрасте. Но если старику смерть представляется финальным аккордом жизни, то в глазах 24-х летнего юноши она выглядит досадным недоразумением, страшилкой, которая, как говорят, случается время от времени с кем-то далеким. Юшенг еще ни разу не видел мертвецов и искренне надеялся, что не увидит ближайшие лет шестьдесят. Вагон опять тряхнуло. Юшенг, испуганно вздрогнув, оторвал взгляд от вирта. Слава Высшим, ничего страшного. Просто поезд монорельса чуть резче обычного затормозил, подойдя к платформе станции. «Остановка номер 75, – объявил мелодичный женский голос. – Остров Триумфа труда. Рыбзавод номер 8».