- Через полгода место уже будет занято! – Ху Ксинг вынул бархотку. - Как… к-кем? – Поперхнулся Вейж, вытаращив глаза. «Вот ведь одарили Высшие учеником-деревенщиной», – посетовал про себя Ксинг. - Аспирантом Чжаном. Тебе известно, что он близится к концу исследований? - А-а, Чжан! – По широкому лицу юноши скользнула снисходительная усмешка. – Ну, так он чокнутый. Сидит в какой-то кладовке, обложился списанным хламом и думает, что всех провёл. - Вот как? – Ксинг протер стекла очков и аккуратно, двумя пальцами, водрузил их на нос. – А у меня есть точная информация, что он закончил свои исследования и представит результат на ближайшем ученом совете. - Не может быть… – ахнул юноша. -К сожалению, может. Пока ты, Вейж Хи, гоняешь мяч, Чжан работает! - Я тоже работаю, – насупился молодой человек. – У меня, между прочим, самая высокая нагрузка из младших преподавателей. - Тем более следует дорожить временем! Дорожить, а не пинать его ногами! – Ксинг немного повысил голос. – Ты хоть понимаешь, в какое положение ставишь меня? Я перед всеми распинаюсь, рассказываю, какой у меня талантливый ученик, как он перспективен, как трудолюбив. А на ученом совете выяснится, что у тебя ничего нет, что этот выскочка Чжан обошел нас обоих! Пусть ты не дорожишь своим будущим, хорошо. В конце концов, это твоё дело. Но ты должен понимать, что подобной безответственностью бросаешь тень на своего руководителя. - Я… простите меня, учитель! – Юноша, покраснев, склонился в поклоне, вновь сложив руки перед грудью. – Как я могу искупить свою вину? - Не знаю, как! – Ксинг вновь принялся протирать и без того сияющие стекла очков. – Не знаю. Ты упустил время. Теперь тебя может спасти только чудо. - Может, вы освободите меня на какое-то время от преподавания? – нерешительно предложил аспирант. - Это не поможет. Я наведался в твою лабораторию и просмотрел материалы. Сейчас хоть сутки напролет работай над проектом, все равно не успеешь. А у Чжана полные кристаллы информации. Представляю, как изумится ученый совет, когда он выложит их на стол. - А… Э… – В голову Вейжа явно пришла какая-то мысль, и он уже открыл было рот, чтобы поделиться ей, но в последний момент передумал. - Что? – резко переспросил Ксинг. – Что ты хотел сказать? - Я? Э… нет, ничего... – Аспирант на мгновение замялся. – Что ж, если Чжан действительно закончил работу над проектом, это послужит мне уроком. Но если вы хотите знать мое мнение, профессор, Чжан просто рисуется перед своей Сяомин. Не думаю, что он так уж сильно продвинулся. Ксинг недоверчиво блеснул стеклами очков. - Что ты хочешь этим сказать? - А то, что он просто обманщик. Не говорит, чем занимается. Никому не показывает, что там у него в кладовке. Не хранит данные на внешних серверах, только у себя. Как думаете, это случайно? - Действительно, странно… – задумчиво протянул Ксинг, сложив домиком затянутые в тонкую ткань перчатки пальцы. – Значит, ты тоже… то есть, значит, ты считаешь Чжана аферистом? Это только твоё личное мнение, или… - Совсем не только моё! Про этого Чжана многие шушукаются. - Ах, вот даже как. – Ксинг покачал головой. – Что ж… на ученом совете выяснится, кто был прав. Молись Высшим, чтобы твои подозрения оправдались, и у Чжана действительно не оказалось ничего стоящего. - Э-э… ну да. – Широкая, плоская физиономия аспиранта Вейжа расплылась в улыбке, хотя, казалось, куда же еще шире. – Я не сомневаюсь, что так и будет! - Тогда можно считать, что тебе повезло. У тебя будет целых полгода, чтобы доделать работу. Надеюсь, этого хватит, чтобы поставить Чжана на место. - Его-то? Обязательно! Я больше вас не подведу, учитель. – Прижал руки к сердцу юноша, – Клянусь вам. - Хотелось бы верить. – Ксинг смахнул с рукава пиджака невидимую пылинку. – Но тебе придется постараться, Вейж. Иначе я лично поставлю перед ученым советом вопрос о твоей состоятельности, как ученого. Вейж, еще раз клятвенно заверив профессора, что он камня на камне не оставит от выскочки Чжана, удалился. Ксинг вновь придвинул к себе работы студентов и, насвистывая сквозь зубы шлягер пятнадцатилетний давности «Шан хуа»[33], принялся ставить на полях пометки, болезненно морщась при виде особенно вопиющих ошибок. Конечно, профессор не мог полностью положиться на слова Вейжа, но он и сам считал Чжана проходимцем, так что подозрения аспиранта показались ему обоснованными. Да, вот это будет хорошо, это будет просто замечательно, если вероломный предатель, в самый ответственный момент перебежавший от него к старому профессору Ли, лжец и обольститель Чжан предстанет перед всеми в своём истинном виде. И в итоге заслуженно останется с носом на ученом совете, и, главное, в личной жизни. Тяньцзинь-7. Жилой массив 200 – 300. Комплекс 254 «Жинь Шу»[34] Как правило, они встречались в саду сотого уровня. Это место пришлось по душе им обоим. Сотый рекреационный уровень не изнуряет посетителей влажным жаром, как тропические джунгли пятидесятого, нет в нём и холодной отчужденности высокогорного плато сто пятидесятого. Сад сотого уровня – олицетворение умеренности и покоя. А что еще нужно старому человеку? Облокотившись на деревянные перила, окаймляющие небольшой декоративный пруд, Юшенг рассеянно наблюдал, как пестрые утки ссорятся из-за куска маньтоу[35]. Привлеченные переполохом, из глубины поднялись толстые красные карпы. Эти тоже не прочь поживиться. Карпы повысовывали из темной воды губастые морды с выпученными глазами, но вступать с утками в открытое противостояние не решились, втихомолку подныривая под маньтоу и отщипывая от него по крошке. Юшенг отломил от маньтоу еще один кусок и бросил в пруд. Часть уток, заполошно хлопая крыльями, бросилась к новой добыче, и только одна, вконец запутавшись, ринулась за большим листом, который уронил нависавший над зеркалом пруда роскошный красный клен. На широте Тяньцзиня-7 еще не закончилось лето, но в парк сотого уровня уже пришла осень. Красное с золотом. Идеальное сочетание. Повсюду – под сенью пламенеющих кленов, вдоль пологого берега и по сторонам тропинки, посыпанной золотистым песком, стоят скамейки с высокими спинками. Обитателям двести пятьдесят четвертого комплекса они нужны не только ради размышлений. В «Золотом гребне» не живут. В нем доживают, коротая оставшиеся дни, те, кто своим трудом заслужил спокойный отдых. За спиной юноши послышались знакомые шаркающие шаги. Юшенг обернулся, радостно улыбаясь, и склонился в поклоне. - Учитель Ли! Рад видеть вас живым и здоровым. - Насчет здоровья я бы не был так уверен. Но пока еще жив, с этим не поспоришь, –хихикнул старик. – Ты поел[36], мой мальчик? За последние месяцы он здорово сдал. Когда-то прямая спина согнулась в дугу, и гордая осанка Ли Вужоу, бывшего чаошоу – старшего профессора Нанькайского университета, ушла в прошлое. Как и карьера знаменитого ученого. «Старость, – часто повторял старик своему ученику, – идеальное воплощение принципа всеобщего равенства: она приходит к тебе вне зависимости от того, подметал ли ты улицы или стоял на кафедре лучшего университета республики». Юшенг заметил, как тяжело опирается учитель на свою неизменную трость. Ту самую бамбуковую трость с рукояткой в виде головы дракона, которую он так любил использовать в качестве указки и которой громко стучал по доске, сердясь на невнимательных студентов. Юноша помог старику сесть, поддерживая его под локоть. - Что-то коленки стали слабоваты, – словно оправдываясь, пробормотал учитель Ли. – Может, пора начать ходить в тренажерный зал, как думаешь? Юшенг облегченно рассмеялся. Раз старик шутит, все в порядке. - Вот, это вам. – Юшенг достал из рюкзака небольшой пакет. – Хоть и не совсем ко времени, но вы же его любите. - Ты нарушаешь закон, – заметил старик, доставая из пакета аппетитный выпечной юэбин[37]. – Старики не вносят положительный вклад. А значит, обязаны использовать минимальный набор благ. Ты же экономист, Юшенг. - Вашего вклада хватит на десятерых, учитель, – возразил, улыбаясь, молодой человек. Это их старая игра. Молодой ученый приносит старику деликатесы, тот отнекивается. Но в конечном итоге никогда не отказывается от лакомства. В старости мало радостей, и желание изредка потешить себя сладким понятно и простительно. Администрация «Золотого гребня» закрывает глаза на подобные нарушения, тем более, что случаются они нечасто: мало кто помнит и навещает стариков. Молодым свойственно идти вперед. Они нацелены на будущее. Большинство из них неохотно оглядываются назад, туда, где замшелыми пнями торчат бывшие наставники. Но Юшенг не причислял себя к большинству. Четыре года назад профессор Ли, светило факультета статистики, неожиданно пригласил к себе в помощники молодого бакалавра. Тогда это вызвало настоящую бурю в научном совете. Больше всех возмущался тогда ещё доцент Ху Ксинг, у которого профессор переманил перспективного ученика. Ху Ксинг даже обратился в партийную организацию университета, где поставил вопрос о Юшенге на голосование. Результаты оказались сокрушительными для самолюбия доцента: за него проголосовали всего трое. Тогда профессор Ли выиграл сражение, но не войну. Спустя пару лет, когда здоровье Ли Вужоу пошатнулось, Ху Ксинг, занявший к тому времени видный пост на соседней кафедре, но не забывший нанесенной обиды, первым потребовал провести медицинские тесты. В первый раз профессору удалось доказать, что он по-прежнему профпригоден, но повторное освидетельствование оказалось для него роковым. «Профессор Ли Вужоу не способен полноценно выполнять свои обязанности руководителя кафедры», – гласил вердикт врачей. И недавнее светило университета, оставив должность и служебные апартаменты, перебрался в маленькую комнатку на сто третьем этаже «Золотого гребня». Из бывших друзей, коллег и учеников старика навещал только Чжан Юшенг. Он приходил к наставнику не из чувства благодарности за место. Учитель Ли сделал для молодого ученого куда больше, чем просто принял его на работу: он указал ему путь, чего Ксинг, увлечённый прежде всего своей работой, оказался сделать не в состоянии. Собственно, именно поэтому Юшенг и оставил Ху Ксинга: понял, что для того он всего лишь рабочий инструмент, помогающий в исследованиях. Полгода занятий под руководством доцента Ху не дали Юшенгу ничего, кроме усталости и апатии. Ху Ксинг, с его высокомерием, с его подчеркнутым нежеланием даже подать руку, стал самым большим разочарованием Юшенга. А ведь всё так славно начиналось! Именно доцент Ху согласился взять к себе подающего надежды бакалавра с периферии, мечтающего получить мантию магистра в блистательном Нанькайском университете. Тогда Юшенг готов был молиться на Ху Ксинга. А потом доцент сам всё испортил, попытавшись превратить ученика в безгласного раба, послушного воле хозяина. Неожиданное приглашение профессора Ли стало для Юшенга путем на свободу, спасительным шансом, за который он немедля ухватился. И с тех пор ни разу не пожалел о сделанном выборе. Правда, если бы можно было вернуться в прошлое, он бы, конечно, расстался с Ху Ксингом совсем иначе. Но тогда Юшенг был моложе, неопытнее. Он пылал негодованием. Его возмущало пренебрежительное отношение доцента Ху, и он, со свойственным юности максимализмом, так прямо и высказался на заседании парткома, обвинив доцента ни много ни мало в эгоизме и безразличии к ученикам. Сейчас, увлечённый своим исследованием, Юшенг куда лучше понимал Ксинга: ведь и самого юного аспиранта работа над алгоритмом захватила так, что он начал воспринимать чтение лекций как досадную помеху, мешающую главному делу. Теперь-то Юшенг знал, почему Ху Ксинг счёл его поступок предательством. По большому счёту, Ксинг был прав, ставя во главе угла свои исследования… Да, как же всё-таки жаль, что профессор по-прежнему его ненавидит. Вон, даже попытался влезть в их отношения с Сяомин, лишь бы насолить бывшему ученику! - Как твоя работа? – поинтересовался старик, осторожно отщипывая от юэбина кусочек за кусочком и следя, чтобы не вытекала начинка – ароматный, мягкий анко[38]. - Всё хорошо, учитель, – степенно ответил Юшенг, но потом не выдержал и возбужденно замахал руками. – У меня всё-таки получилось. Вы не поверите! Это удивительно! Просто невероятно! Старик улыбнулся, прикрыв узкие щелочки глаз. Когда-то ему тоже многое казалось удивительным и невероятным. Давно это было, еще во времена Великой революции, покончившей с закостенелой иерархией и предложившей людям справедливый строй всеобщего равенства и процветания. Тогда, почти шестьдесят лет назад, он, как Юшенг сейчас, был молодым ученым. С каким же восторгом они с друзьями приняли революцию! Как они гордились тем, что человечество Красной доминанты первым достигло социального совершенства, подобного мироустройству самих Высших рас. Что в Народной республике каждый может получить от общества ровно столько благ, сколько привносит в него сам. Что может быть справедливее? Правда, оставалась еще проблема стариков, но тогда, шестьдесят лет назад, старость казалось такой далекой, такой невероятной. Её не принимали в расчет. А она явилась, внезапной, непрошенной, неумолимой. Старик вздрогнул, отвлекшись от собственных мыслей. - Так… что там у тебя такое невероятное? Молодой ученый включил вирт-проекцию. - Я закончил создание всеобъемлющей модели. - А, ты всё об этом своем… о своей теории? – вздохнул старик и тут же закашлялся. Кашлял он долго, надсадно, содрогаясь всем телом, а внутри него все сипело и хрипело, словно работающий из последних сил механизм. Да так оно, наверное, и было. Юшенг мучительно вздрагивал при каждом взрыве кашля, испытывая ту тягостную неловкость, которую ощущают здоровые люди в присутствии безнадёжно больных. - Вам нужно показаться врачу. Старик, наконец, откашлялся и с мрачным сарказмом покосился на бывшего ученика. - Зачем? Лечить надо молодых, которые ещё послужат Родине. А для чего лечить старое дерево? Пусть уж доскрипит, сколько сможет, и не сосёт из земли соки. Давай, выкладывай уже, что у тебя там получилось, – добавил он, видя, что Юшенг собирается возразить. - Я всё-таки оказался прав! – возбужденно зачастил тот – Теория векторного анализа в условиях неполной информации больше не абстракция. Да-да, учитель, теперь она работает! Всё решили векторы поставок. С их помощью я нашел потрясающий пример для оптимизации! - И как же тебе это удалось? – поинтересовался старый ученый. - Я разработал послойную методику. Вот посмотрите. На экране вирта появилась схема людских миров доминанты, образующих причудливый многогранник, в вершинах которого находились населенные звездные системы, обозначенные зелеными кружками. Между вершинами мерцали пунктирные линии товарооборота со стрелочками и цифрами. - Не вижу никаких векторов, – прокомментировал старый Ли, подслеповато всматриваясь в картинку. – Ты только морочишь мне голову, бездельник. Юшенг поспешно увеличил контрастность и яркость изображения. - Это только начало, профессор. Теперь я добавляю товарооборот с мирами Высших. Вот так… Смотрите. На схеме появились красные кружки. Их было значительно больше, но пунктирных связей между ними не было: у людей отсутствовала статистика поставок между мирами Высших. От некоторых кружков толстые красные вектора тянулись к людским мирам. - Ну да, мы получаем от Высших рас много оборудования, это общеизвестно, – проворчал старик. – Когда ты уже перейдёшь к делу? Тем временем на дорожке появилась пожилая пара: седой как лунь старичок и сухопарая дама с офицерской выправкой и выкрашенными в сиреневый цвет волосами. Учитель Ли поспешно прикрыл початый юэбин пакетом, виновато покосившись на своего молодого гостя.