Молодые следователи принимали самое деятельное участие в расследовании «преступления века», как окрестили его в региональном отделе МГБ. Как-то раз, возвращаясь с очередного задания, они нос к носу столкнулись в коридоре отдела МГБ с бывшим судьей Дунфаном, показания которого сыграли решающую роль в раскрытии преступной организации. Судью конвоировали с очередного допроса. Вид у него был так себе. Серая арестантская роба шла ему куда меньше судейской мантии. Увидев двоих друзей, бывший судья рванулся вперед. Конвоиры бросились следом. - Мерзавец! – прорычал Дунфан, брызгая слюной. – Когда-нибудь ты расплатишься за свою подлость! Когда-нибудь… Один из конвоиров ударил бывшего судью прикладом в спину. Дунфан рухнул на колени, но так и не отвел ненавидящего взгляда от Инь Лиу. - Что это с ним? – удивился Тай. А Лиу и бровью не повёл. - Из-за своей бабы обиделся, наверное, – равнодушно ответил он. В течение того дня у Тая так и не нашлось времени поговорить с другом, но вечером он насел на Лиу и вот что выяснил. Оказывается, убедившись, что обычными способами преступников на чистую воду не выведешь, Лиу решил найти слабое место у кого-нибудь из главных фигурантов дела. Он сумел разнюхать, что один из главных подозреваемых, немолодой судья Дунфан, души не чает в своей паре – 25-ти летней танцовщице Мо Ксиу. Дальнейшее стало делом техники. Юная Мо бесследно пропала из дома Дунфана, а спустя три дня к сходящему с ума от тревоги судье, который к тому времени убедился, что спецслужбы не в состоянии даже предположить, куда могла пропасть его возлюбленная, явился Инь Лиу собственной персоной. - Я хочу предоставить тебе шанс порвать с преступниками, Дунфан, – сказал молодой следователь. – Ты можешь написать чистосердечное признание и перечислить тех, кто замешан в этом грязном деле. А можешь продолжать работать на них. Тебе выбирать. А чтобы помочь тебе определиться, я принес небольшой презент. И Лиу выложил перед опешившим от такой наглости судьей маленькую коробочку. Внутри оказалась ушко Мо Ксиу, с сережкой, подаренной красавице влюбленным судьей Дунфаном. - Ты сгниешь в тюрьме, собака! – взревел судья, увидев страшный подарок. - Тоже вариант, – безмятежно согласился Лиу. – Вот только твоей Мо Ксиу это не поможет. Пока я буду, как ты выразился, гнить, тебе каждый день будут приходить посылочки. Мы будем отрезать от бедняжки по кусочку. К тому времени, как твои люди сумеют понять, где мы её прячем, от Мо Ксиу останется не так уж много. Тут уж никакая медицина не поможет, можешь мне поверить. Я уж не говорю о физических муках бедной девушки. Понимаешь, с анастезией у нас не очень. Так что всё в твоих руках, Дунфан. Можешь продолжать свои темные делишки, а можешь проявить сознательность и гражданскую позицию. - А кто это «мы»? С кем ты это провернул? – спросил оторопевший Тай. - Ни с кем. Один. Пригласил дурочку на чашку чая, ей же скучно с этим боровом. Ну и добавил кое-что в чай. Малышка спит и видит прекрасные сны. А судья, как видишь, купился, – Лиу скорчил хитрую гримасу и подмигнул другу. - Но это же… как ты мог покалечить ни в чём не повинную девушку?! Ты совсем свихнулся? Лиу расхохотался. - Надо же, какой ты, оказывается, чувствительный, Джанджи! Не волнуйся, с Мо Ксиу всё в порядке. Я просто взял её сережку, а похожее ухо позаимствовал в городском морге, у одной бедняжки, выпавшей из окна. Правда, на всякий случай пришлось взять у малышки Мо Ксиу немного крови, чтобы освежить надрез на ухе. Но я продезинфицировал иглу. Тай не разделял веселость друга. Он никак не мог отогнать от внутреннего взора картину, как Лиу, посмеиваясь, отрезает кусочки от ни в чем не повинной девушки. Таю было страшно себе признаться в том, что картинка получилась на удивление правдоподобной. Наверное, именно после этого случая их пути начали расходиться. Успешное раскрытие антинародного заговора стало для молодых следователей настоящей путевкой в жизнь. Тая пригласили работать в МГБ, а его друга Инь Лиу прибрал к рукам партконтроль. С тех пор они виделись не так уж часто, но Тай, по старой привычке, следил за успехами друга. И видел, как год за годом Инь Лиу поднимается всё выше и выше. И как перед ним, словно по мановению волшебной палочки, открываются, казалось бы, надолго занятые вакансии. И иногда, коротая одинокие вечера за бутылкой коньяка, Тай гадал, что теперь получают в коробочках те, кому не посчастливилось встать на пути его бывшего напарника. Конечно же, у Тая не было никаких доказательств, что Инь Лиу занимается шантажом, а, возможно, и политическими убийствами, но, честно-то говоря, он их и не искал. Не потому, что не мог, не потому, что оставался на Тяньцзине, тогда как Инь Лиу давно перебрался в столицу. Нет, не поэтому. Тай не искал, потому что чувствовал, что найдёт. И боялся этого. Не так уж много среди миллиардов людей оставалось тех, к кому он испытывал что-то, похожее на расположение и приязнь. И к несчастью, именно Инь Лиу был первым в этом коротком списке. Но теперь все доказательства лежали, а точнее, висели в воздухе перед полковником Таем. К несчастью, он не ошибся. Свой путь к вершинам власти заместитель главы партконтроля товарищ Инь Лиу вымостил трупами соперников, недоброжелателей и просто тех, кто имел несчастье оказаться случайной помехой его планам. По темному залу, словно призраки, бродили багровые тени. Безмятежно потрескивали угли в очаге. И только за окном продолжала стонать и плакать вьюга. Отлучившийся на минутку Жань вернулся с новой бутылкой. - Будете пить, Тай? Полковник махнул рукой. - Я могу задать вопрос? – мрачно осведомился он, подставляя бокал. - Помилуйте, конечно же, можете! – изумился консул. - Я имею в виду, могу ли я рассчитывать на честный ответ? Жань, не церемонясь, опрокинул драгоценный напиток в глотку, как будто это был обычный синтет-бейдзю. - Нет, дорогой Тай, не можете. – Жань плеснул ещё себе в бокал. – Единственное, что я могу вам пообещать – это честно сказать, до каких границ простирается моя откровенность. - Идёт, – полковник оставил на столе нетронутый бокал. – Первый вопрос: чем вам помешал Инь Лиу? Вряд ли вас шокировали его методы карьерного роста. Жань задумался, покачивая в ладони бокал с очередной порцией коньяка. Полковник не торопил его, задумчиво уставившись в очаг. Проследив за его взглядом, Жань бросил на угли пару поленьев. Сухое дерево тут же занялось. Раздался треск, напомнивший полковнику выстрелы из пулевого оружия. В зале сразу посветлело. На тонком стекле бокала заплясали отблески пламени. Жань вернулся в свое кресло. - Лишний раз убеждаюсь, что вы смотрите в самый корень проблемы, уважаемый Тай. Но прежде, чем я отвечу, скажите: разве одного того, что натворил ваш бывший, я подчеркиваю, бывший друг, недостаточно? Разве того, что я вам предоставил, не хватит на десять смертных приговоров? Теперь вы скажите мне честно, разве этого мало? Полковник принял мяч. - Для меня – достаточно. Я понимаю, что заранее подписался на выполнение задания и отдаю должное вашей деликатности – вы сделали всё для того, чтобы это решение далось мне меньшей болью. Но если это возможно, я бы хотел понять, для чего Консорциуму смерть Инь Лиу. Где пересеклись ваши интересы? - Я не хочу играть с вами в секреты, полковник. То есть, играть сверх необходимого, естественно. На мой взгляд, памятуя ваше общее прошлое, вы имеете полное право знать, в чем же проблема с товарищем Инь Лиу. Не вдаваясь в излишние подробности, скажу, что некоторое время назад к нам поступили надежные сведения. На ближайшем пленуме Инь Лиу станет членом Политбюро. Думаю, вы сами можете догадаться, какой пост ему прочат. - Руководство всеми силовыми ведомствами. Это его профиль, – отозвался Тай. - Верно. Фактически, после поста генерального секретаря ЦК и его первого зама, это третий если не по важности, то по возможностям пост. Тая не удивили слова консула. Он ожидал от проныры Лиу чего-то в таком роде. Давным-давно, как будто в другой жизни, они лежали после отбоя в общей спальне и шепотом делились мечтами. Тогда Лиу сказал: «Пусть мы не солдаты, но и у нас будет своя война. Мы тоже будем воевать за благо нашего народа». Глупо, пафосно? Конечно. А чего еще ждать от девятнадцатилетнего мальчишки, считай, только что пробужденного и мечтающего о подвигах во имя республики и доминанты? Видимо, эта мечта и вела Инь Лиу все эти десятилетия. И вот куда завела. Но вслух Тай сказал совсем другое. - Хотите сказать, остальные члены политбюро кристально чисты? Жань криво усмехнулся. - Странно слышать такие слова от вас, начальника 8-го отдела. Непатриотично, я бы сказал. - Ерунда. – Тай поднял бокал и отпил небольшой глоток. – Давайте не будем смешивать верность республике с верностью отдельным личностям. - Прекрасно сказано, – оценил Жань. – Сам Лао Дзы не сказал бы лучше. Конечно, вы правы. Наверх идут по головам, это общий правило, единое что для Консорциума, что для аппарата компартии. Закон, так сказать, природы. - К сожалению. - Тут бы я поспорил, но сейчас не время для диспутов. Может быть, как-нибудь в другой раз. А пока примем за данность, что у каждого человека в руководстве страны есть свои скелеты в шкафу, как говорят в Союзе Миров. - Образно. - Да, это они умеют, – насмешливо протянул Жань. - И чем же вам помешает ещё один оголтелый карьерист в правительстве? Он отказывается с вами сотрудничать? - Будет вам. Вы прекрасно знаете, что Инь Лиу поддерживает связи с Консорциумом. Время от времени каждому требуются неофициальные услуги определенного рода. Полковник проглотил и эту пилюлю. И запил её прекрасным коньяком. - Нет, всё гораздо проще… и одновременно гораздо сложнее. Нас не устраивает политическая программа вашего бывшего друга. - Политическая программа? – Таю показалось, что он ослышался. – Вот уж не думал, что вы так щепетильны в вопросах идеологии. - И снова вы правы. Нам безразличны внутрипартийные дискуссии, пока они не затрагивают стабильность строя. Это именно то, что мы с вами сегодня обсуждали перед ужином, помните? - То есть, вы весь вечер готовили меня к этому разговору, – резюмировал Тай. - Именно так. – От наигранной безмятежности консула не осталось и следа. Хотя, кто мог поручиться, где кончалась игра прожженного мошенника и начинались его искренние чувства? И оставались ли они у него вообще? - Да, я весь вечер подводил вас именно к этому. То, что задумал Инь Лиу, может поставить под угрозу не только нашу организацию, хотя одного этого уже более, чем достаточно. Но его планы способны разрушить всё то, что строилось в республике последние семь десятков лет. - Давайте не будем сгущать краски, – поморщился Тай. - Я ничего не сгущаю, дорогой полковник. Скажите, что вам известно о политических взглядах Инь Лиу? Полковник задумался. А что, собственно, ему известно? Как-то Лиу обмолвился, что партии нужна хорошая встряска, что требуется новый подход. Но не более того. Чёрт, у них никогда не находилось времени поговорить по душам… Может, найди Тай возможность видеться с другом чаще, до этого бы вообще не дошло. Правда, Лиу редко слушал кого-либо, кроме себя. Скорее всего, он бы просто выслушал Тая и сказал бы что-то вроде своего обычного: «Джанджи, братишка, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Пойди лучше потренируйся». В их тандеме мозговым центром всегда считался Лиу, а на долю Тая выпадало махать кулаками. - Я так и думал. – Жань сделал выводы из красноречивого молчания полковника. – Позвольте мне показать вам вот это. В вирт-сфере появилось изображение красного блокнота с золотым тиснением «Делегату пятидесятого съезда Коммунистической партии Народной республики Красной доминанты». - Лиу не доверяет виртуальным носителям свои сокровенные мысли. В наши дни приходится учитывать возможность взлома, несмотря на шифрование. - Не очень-то ему это помогло, раз вы сумели добраться до его блокнота. Жань не принял комплимента и грустно вздохнул. - Пришлось пойти на жертвы, чтобы достать эти записи. Но без них мы бы так и не поняли, с чем имеем дело. Полковнику было глубоко наплевать на жертвы Консорциума. Чем больше мерзавцев сдохнет, тем лучше. А уж когда Таю удастся заполучить алгоритм Чжана Юшенга, нынешние жертвы покажутся Жаню мелочью. Уютного домика, вкусного ужина и винтажного коньяка явно не хватило для того, чтобы растопить ледяную ненависть, стывшую в душе полковника. - Позволите ознакомиться? - Пожалуйста. Но это долгая история. Лиу не отличается лаконизмом. Вы пока читайте, а я изложу суть. Не возражаете? - Конечно, нет. Подчеркнутая вежливость, которую с самого начала ввел в их общение Жань, и первое время безумно раздражавшая полковника, постепенно вошла в привычку. Теперь, беседуя с контрабандистом, Тай бывало, по целому получасу не мечтал о том, чтобы врезать по его холеной физиономии. Жань собрался с мыслями. - Странное дело, дорогой полковник. Вы слывете мизантропом.