– Но Леонель не хочет позволить времени успокоить себя, он хочет умереть! – Смерть – лишь один из возможных исходов его истории. Если он хочет двигаться вперед, если он хочет выбраться из охватившего его чувства бессилия – худшего из всех, – ему придется пройти через ярость и гнев. Ему придется бороться. Все мы когда-нибудь умрем. И иногда именно в момент, когда мы приближаемся к смерти, мы наконец снова чувствуем себя живыми. – Верно, – заметила Лиз. – Я, как никогда, чувствую себя живой, когда играю персонажа, который близок к смерти. – Это не дает ему права считать себя умнее всех остальных, – хмуро проворчала Брисеида. Солнце поднималось все выше и выше в небе, переливаясь над пустыней, где не было никаких признаков жизни. К тому времени, когда солнце достигло зенита, никто из них уже не мог придумать, о чем говорить, а атмосфера стала еще тяжелее, когда солнце начало клониться к западу. Ребята остановились на мгновение, чтобы восстановить силы, и Эней наконец сказал то, что было у всех на уме: – Может быть, стоит повернуть назад? У нас осталась только половина запасов… Энндал снял с пояса нож и покрутил его между пальцами. Брисеида уже видела, как он делал так накануне утром, перед их уходом. – Эней прав, – вздохнул Менг Чу. – Пора подумать о возвращении. Мы никого здесь не найдем. – Я же говорил, что надо было оставлять хлебные крошки, – сказал Леонель, горько улыбаясь. – Убери нож, Энндал, а то кого-нибудь покалечишь, – раздраженно зашипела Лиз. – А я только начала привыкать к этой пустыне… Старина, ты меня услышал? Оанко молча достал свой сэндвич. – Может быть, мы еще успеем все выяснить, – заметил Леонель, – если Брисеида вспомнит полезные вещи, которым научилась в Цитадели. Брисеида посмотрела на него, и Леонель выдержал ее взгляд, откусывая хлеб. Энндал поднял руки в знак примирения: – Послушайте, давайте не будем начинать… – Я помню только одно, – перебила его Брисеида, задетая за живое, не отрывая взгляда от Леонеля. – В Цитадели нам снова и снова повторяли, что ничего нельзя оставлять на волю случая. Все рассчитано с учетом их планов. Старик любит тайны не меньше, чем Цитадель. Почему бы тогда и ему не рассчитать все точно? Он дал нам еды на три дня, потому что знал, что нам придется идти три дня, прежде чем мы найдем место с припасами. Мы должны продолжить путь на запад. Энндал оторвался от своего ножа: – Прошу прощения? – Старик знал, что делал, когда отправил нас сюда. Он ни разу не колебался. Представьте себе его разочарование, если он увидит, что завтра вечером мы вернемся с пустыми руками… Так не должно быть. – В том и проблема, что мы понятия не имеем, как все должно быть, – сказал Леонель. – Слишком рискованно, мы должны вернуться. – Слишком рискованно? Я думала, ты готов умереть ради идеи? Быстро же ты передумал! – Я сказал, что готов умереть, а не то, что готов умереть глупо, – ответил Леонель почти агрессивным тоном. – Даже если старик рассчитывал на место с припасами, шанс наткнуться на него слишком мал, – вмешался Менг Чу. – Наш маршрут слишком хаотичен. – Не говоря уже о том, что он не рассказал об этом месте, – заметила Лиз. – Может быть, это проверка. Может быть, они следят за нами издалека, дожидаясь третьего дня. Они хотят знать, можем ли мы им доверять. Энндал, твоя вера, как никогда, должна быть сильна… – До определенного момента, Брисеида. Я не могу позволить себе так рисковать группой. Это слишком большая ответственность. – Знаю, – призналась Брисеида. – Сейчас каждый должен принять решение. Я иду дальше. – Нельзя в одиночку путешествовать по пустыне. Мы должны держаться вместе. – Ничто не мешает тебе пойти со мной, – заключила она, поднимаясь на ноги. – Ты даже не знаешь, куда идти, – вмешался Менг Чу. – Я молода, но не глупа, – ответила Брисеида тоном, не терпящим возражений. – Если Оанко может следить за солнцем, то и я смогу. Она подняла голову, чтобы определить положение солнца, и ринулась вперед, крепко держась за лямку своей сумки. По крайней мере, не обязательно было заявлять всему миру, что она храбрая, достаточно было ее поступков. Во всяком случае, у нее были реальные причины для того, чтобы хотеть продолжать. Брисеида все равно не могла вернуться домой. Агенты Цитадели будут там, чтобы встретить ее. У нее не было выбора, и, в отличие от других, у нее хватило мужества признать это. – В отличие от других, у меня хватает мужества признать это, – повторяла она про себя, топая по земле, чтобы не слышать маленький голосок, который рос в ее сознании. Проклятая гордость, – произнес голос. Как слепое шествие в пустыню поможет делу? Они, конечно, были правы, и в первую очередь прав Леонель. Но Брисеида просто не могла признать это открыто, не после того, что он сказал ей тем утром. Проклятая, проклятая, проклятая гордость… Брисеида решила досчитать до тридцати шагов. Тогда она признала, что тридцать шагов – не так уж много, и дала им шестьдесят, чтобы они проявили себя. На пятьдесят седьмом девушка решила, что глупо считать свои шаги, когда столько уже сделано и столько еще предстоит сделать, и просто отчаянно надеялась, что они позовут ее обратно. Почему они молчали? – Брисеида? Она облегченно вздохнула. Все равно! Они могут вернуться обратно. Эней бежал за ней. Она обернулась и, высоко подняв подбородок, вызывающе произнесла: – Что? – Брисеида, немного помедленнее, в отряде есть старики. После тридцати пяти организм работает по-другому, понимаешь? – Позади него шли взрослые. Они выглядели встревоженными, но решительными. Брисеида побледнела, когда Энндал приблизился к ней: – Ты права, Брисеида. Мы должны идти дальше, верить старику… Будем экономить еду на случай, если придется вернуться, но мы пройдем весь путь. Ты проявила большое мужество и поразила нас. Леонель избегал ее взгляда, а Лиз, несмотря на улыбку, не выглядела счастливой, но Менг Чу и Оанко кивнули в знак согласия. Брисеида хотела провалиться сквозь землю. День прошел. Они шли с опущенными головами, морща лоб, их ноги были красными и распухшими. Я не заставляла их следовать за мной, – повторяла про себя Брисеида, не в силах унять свою совесть. – И вот он, второй день в вакууме! – воскликнула Лиз, опускаясь на землю вечером второго дня. – Все нормально, – успокоил их Энндал. – Старик сказал ждать три дня. Мы ничего не увидим до завтрашнего вечера, нужно набраться терпения. – Это Брисеида сказала ждать три дня, старик же ничего не сказал, – напомнил Леонель. Брисеида бросила на него неодобрительный взгляд. Ночь прошла без происшествий, если не считать импровизированного появления мохнатого паука рядом с сумкой Брисеиды. Столкновение, которое стоило Леонелю хорошего синяка, парень, к сожалению, лежал рядом с ней. Конечно, Брисеида не намеренно ударила его локтем по щеке, когда подпрыгнула. Но пытаться убедить его в обратном было пустой тратой времени. Плевать, ему оставалось только отправиться в ад. На третий день пустыня, которая до этого была такой ровной, приобрела более круглый силуэт. Очаровательно. Но это ничего не меняло. К наступлению ночи у каждого из них оставался запас продовольствия, который можно было приравнять к двум приемам пищи, и менее литра воды. Тогда Энндал торжественно объявил, что они должны вернуться. Он был первым, кто разочаровался, но лидер сопротивления – почтенный старик, – видимо, был престарелым дураком. – Давно пора, – согласилась Лиз, сразу же начиная вести себя по-другому. – Все же я не хочу умирать здесь. – Давайте подождем до завтрашнего утра, – умоляла Брисеида. – Мы должны восстановить наши силы. Давайте последний раз попробуем добраться до места. – Хорошо, – сказал Энндал, – но завтра, на рассвете, мы должны свернуть лагерь. Прохладное утро поможет нам преодолеть как можно большее расстояние. Он посоветовал им сохранить вечерний паек на следующий день. Брисеида все равно не была голодна. Она не могла проглотить ни крошки, не могла осознать реальность их положения. Она ожидала заметить несколько укоризненных взглядов за вечер, но никто и не подумал высказать хоть малейшее замечание. Все находились в одинаковом оцепенении, испытывая разочарование и усталость при мысли о предстоящем походе. Брисеида спала очень плохо. Из-за того что она ворочалась, на ее бедрах остались синяки и каждое движение причиняло боль. Девушка повторяла слова старика. «Остальное зависит от вас», – сказал он. Какие подсказки они упустили? Почему потерпели неудачу? Если бы только у них было больше времени, возможно, что-то бы обнаружили. Рассвет не принес ничего, кроме тишины еще одного бессмысленного дня. Они молча собрали свои вещи. Брисеида взобралась на ближайший холм, чтобы в последний раз взглянуть на бескрайние дюны и позволить себе раствориться в их диком величии. Почему пески пустыни всегда казались красивее вдали? В горле застыл горький привкус. Даже если бы Цитадель позволила Брисеиде спокойно вернуться домой, пригород показался бы ей совершенно обычным после такого пережитого в пустыне… – Брисеида! Мы должны идти! – крикнул Энндал за ее спиной, стоя внизу. – Поторопись! – Я иду! – ответила она нехотя. – Что ты там делаешь? – нетерпеливо добавила Лиз. Брисеида отвлеклась от своих размышлений. Но, когда она обернулась, что-то привлекло ее внимание. Это был пустяк, едва заметная искра, но она заставила ее сердце бешено биться. Брисеида потерла глаза. Вот она, невероятная, слишком прекрасная, чтобы быть правдой, маленькая искорка. С другой стороны ребята продолжали настойчиво звать девушку. Она рванулась вперед.