Ушел страх, ушли сожаления, привязанность, интерес, тревожность и даже угрызения совести, и не ясно было, навсегда ли. Навсегда ли в нем поселилась нелюдимость? Может, виной операция на болевых центрах? А еще имплантирование, глубокая психотерапия, психоанализ, гипноз… Вдруг мозг просто перегружен? Если так, со временем все вернется в норму. Ну, или истина куда проще: подсознание ограждало Чарли от мрака, в котором он жил последние несколько лет. Нет эмоций, нет и боли. «Тогда это ведь хорошо? – гадал он. – Я так долго варился в горе, а теперь свободен… Это радует. Ведь радует?» Хотел бы Чарли дать ответ, однако на деле сам его не знал. В душе́ ему вообще было все равно – и с этим ничего не хотелось делать. Глава 23 Шинейд, Эдзелл, Шотландия На дверях церкви висел лист желтой бумаги с красным «Добро пожаловать!» от руки. Приоткрыв дверь, Шинейд вслушалась, нет ли кого внутри. Первую неделю в Эдзелле она посвятила изучению местности и составлению путей бегства. На вторую съехала из гостиницы, перестала ночевать в лесу и сняла на полгода домик с участком. Приходилось по новой учиться жить в одиночку и находить счастье в мелочах: возможности гулять по лесу, медитировать, читать и заниматься китайской гимнастикой, которой увлеклась за время обучения. К третьей неделе Шинейд познакомилась кое с кем из полутора тысяч жителей. Теперь же была готова на самый решительный шаг – влиться в общество, о чем в браке и думать боялась. «Ищем добровольцев, – гласила листовка на церковной доске объявлений. – Кто хочет помочь в организации деревенского праздника, приходите на собрание в четверг в 18:45». Шинейд толкнула дверь и вошла. Скрип кроссовок по паркету мгновенно приковал к ней взгляды. На нее уставились человек десять мужчин и женщин разных возрастов, сидящие за сдвинутыми под прямым углом столами. У одних в руках были бумаги, у других – планшеты с пунктами грядущего собрания. Все пристально оглядели Шинейд с ног до головы. Тут она, в краске, на автомате потянулась к ресницам, да вовремя опомнилась. Рука замерла на уровне груди. – Пилатес завтра, золотко, – заговорил старичок в толстенных очках. – Я вообще-то хотела помочь с праздником… В листовке сказано, вам нужны руки. – Тогда входи, конечно. Как тебя зовут? Шинейд, назвавшись, села на пластмассовый стул возле женщины лет на двадцать старше. Та первой вытянула руку. – Я Дун. От ее теплой улыбки волнение как рукой сняло. Дун представила собравшихся одного за другим – Шинейд же, как учили, по жестам и едва заметной мимике оценивала, кто заслуживает доверия, а кого лучше сторониться. – Чувствую, зря я это, всех-то не запомните! – пошутила Дун, не подозревая о наблюдательности Шинейд – одном из побочных эффектов синестезии. Стоило при знакомстве напеть новое имя под нос, и в следующий раз оно чуть не вспыхивало над головой человека цветным облачком. – Вы ведь у нас недавно? – спросила Дун. – Недавно. Шинейд пустилась в заученный рассказ, как устала от столичной суеты и решила сбежать как можно дальше. – А почему Эдзелл? – спросил мужчина, представленный как Энтони. Тон был добрый, а вот в мимике и жестах крылась тень раздражения: ногой выбивал дробь по ножке стула, нос чуть морщил, говорил с кислым лицом. Явно принял незнакомку в штыки. – Место очень понравилось, – ответила Шинейд. – Проехала сквозь каменную арку на въезде и решила: здесь и останусь. Лондон потрясающий, но он все силы высасывает. Она врала в лицо. Как признаться, что ткнула в карту наугад и попала в северо-восток Шотландии? – Знаем-знаем мы вашего брата, – продолжил Энтони. – Накопили денег и явились скупать нашу недвижимость да выживать местных дельцов… Приезжих не все жалуют. – У вас же свой ресторан, поток людей вам на руку. Разве не так? Вчера вечером Энтони на ее глазах шел с пакетами из оптового магазина от машины в городской паб. На латунной табличке у двери красовалось его имя. – Уела она тебя, – вставила Дун. – Да и без желания влиться не пришла бы к нам сюда, верно? – Да я так, в шутку. – Он фальшиво улыбнулся. Шинейд ответила тем же. В конце собрания распределяли задачи, и ей досталось заполучить в администрации пачку разрешений на праздник. На выходе из церкви ее ждала Дун. – Вы из-за Энтони не переживайте, он всегда брюзжит, – начала она. – Знаю я таких. – На ум пришел Дэниел. – Чего-то им не хватает, вот и компенсируют. – Точно-точно. Вы, кстати, где остановились? – Вот этого при Энтони говорить не хотела, но я правда сняла дом на Малберри-авеню. Вряд ли хозяева местные. – Да-да, лучше молчать! – Дун засмеялась. – Слушайте, мы сегодня с девочками собираемся у меня. Выпьем вина, посмотрим фильм… С нами не хотите? – Раз сами приглашаете, – ответила Шинейд. В девять она сидела по-турецки на полу в гостиной Дун и потягивала безалкогольное белое. Рядом хрустела чипсами Гейл, наверное, ровесница Шинейд, – огненно-рыжая, с алебастровой кожей. Из десятка женщин только они вдвоем не заливались слезами от фильма. – И как я пропустила эту «Реальную любовь»? – удивилась Шинейд на титрах. – Да ты совсем маленькая была в год его выхода[20], – пояснила Дун. – Вот из-за такой классики мы и любим у тебя собираться. Ну, и из-за вина, – добавила другая женщина. – Из-за него, родимого! – поддержала Гейл с на удивление каменным лицом. Она поднялась с пола. – Шинейд, подлить? – Можно. Идем вместе. Обе удалились на кухню. – Не пьешь, да? – поинтересовалась Гейл. – Я на антибиотиках: цистит. А ты почему? – Кормлю грудью. Сердце сжалось от воспоминаний. На миг почудилось, что в голосе Гейл скользнули нотки досады. – Здорово. Мальчик, девочка? – Девочка, Тейлор, пять месяцев. Она сейчас спит наверху. А у тебя дети есть? Шинейд помотала головой. – Кем работала до родов? – Реставрировала старую мебель. Скупала потертые шкафы, столы, комоды на онлайн-аукционах и восстанавливала, а затем перепродавала. Куда уж теперь, с ребенком-то… У меня гараж так и забит неоконченными проектами. – Мой отец работал с деревом. Если нужны лишние руки, я на «ты» с меловой краской и наждачкой. Беседу неожиданно прервал стук в дверь, которая тут же открылась, и в кухню вошла Дун. – Гейл, он пришел. – И закатила глаза. Гейл помрачнела. Виновато глянув на подруг, она пошла наверх за дочкой. Только в эту секунду Шинейд заметила в прихожей Энтони, за спиной которого стояла коляска. Удивились друг другу в равной мере. В воздухе повисло напряжение. – Рад вас видеть, – процедил он сквозь зубы. – Взаимно. Появилась Гейл с дочерью. – Только не говори, что вы ее за весь вечер ни разу не проведали, – сказал Энтони. – Часто проведывали, не волнуйся, – вставила Дун. – Значит, спать ей не давали. – Он уложил малышку в коляску. – Веселая ночка нас ждет… И злобно глянул на покрасневшую жену. Она бегло махнула всем на прощание и поблагодарила Дун. – Ты ведь всерьез предлагала помощь? – спросила она у Шинейд. – Если да, я согласна. – Долго тебя ждать? – окликнул ее муж с конца садовой дорожки. Гейл прошептала одними губами «извини» и закрыла дверь.