Несколько мгновений он смотрит мне в глаза, и я привычно тону в его стальных волнах. — Поехали на Эстермальмсгатан? — Да, — мой голос хрипл, как и его. — Одевайся. На сей раз за рулем «Вольво S80» сам Ларс. Усаживая меня в машину, он заботливо помогает устроиться поудобней. И это человек, который способен не на шутку выпороть. Действительно, два человека в одном. Какой же ты, настоящий Ларс Юханссон? Но мне определенно нравится эта двойственность, когда от ласкового Ларса можно получить флоггером, а жесткий минуту назад, он вмиг становится очень заботливым и бережным. Мало того, я понимаю, что буду просто провоцировать наказания, чтобы потом он жалел меня больше. Ларс ведет машину легко и спокойно, каким-то образом получается, что ему не мешает поток других автомобилей, светофоры включаются вовремя, по пути не попадается ни одного красного, все услужливо зеленые, Юханссон во всем Юханссон. Я тихонько хихикаю от мысли, что он приказывает и светофорам тоже. — Что? — удивляется Ларс. Я объясняю. Он кивает, словно так и нужно. — Видишь, даже светофоры слушаются, а некоторые глупые девчонки не жалеют свои попки. Я поспешно отворачиваюсь к стеклу, но Ларс уже понял, в чем дело. — Или тебе нравится быть битой? — Ужасно, но, кажется, да. Он пожимает плечами: — Только не перестарайся, иногда рука у меня тяжелая. — А ты многих бил? Мы стоим на перекрестке (все же попался красный!) на Карлаваген, пользуясь этим, Ларс внимательно вглядывается в мое лицо: — Такая одна. Серьезно предупреждаю: не нарывайся. Я только вздыхаю. Чувствовать себя маленькой девочкой, о которой заботятся и которой в случае непослушания грозит порка, оказывается, тоже приятно. Ларс сокрушенно качает головой: — С кем я связался! — Ты жалеешь? — Пока нет, там посмотрим. Мы уже приехали. Вообще-то Эстермальмсгатан тянется до самой Карлаплан, но я почему-то не сомневалась, что Ларс поедет в начало улицы. К тому же он сам подтвердил про «Квартал жаворонков». Так и есть, паркуется во дворе неподалеку от церкви и выходит, чтобы помочь покинуть уютную машину мне. Протягивая руку, интересуется: — Знаешь, почему этот район так назван? — Из-за проституток. — И все ты знаешь! Пойдем. Красивые домики красного кирпича… здесь тоже особый Стокгольм, но не такой, как в СоФо, это шведский романтизм. Все очень добротно, аккуратно, чисто, респектабельно и безумно дорого. Самые дорогие квартиры в Стокгольме. Мы поднимаемся на четвертый этаж, по пути Парс здоровается с пожилой супружеской парой, отправляющейся на прогулку со своим лабрадором, открывает дверь и пропускает меня вперед. Сердце бешено бьется, заглушая даже звуки снаружи. Что я там увижу? Пока ничего особенного. Красиво, уютно, но ничего страшного. Большой холл, арка в гостиную, оттуда дверь явно в спальню. Из холла в кухню, серьезно укомплектованную техникой, это видно даже от входа. Ларс помогает раздеться, кивает на еще одну дверь: — Туалет. Я отправляюсь мыть руки — хорошая привычка, воспитанная папой, первым делом после того, как разуешься и снимешь куртку — вымой руки. Замечаю, как Ларс довольно ухмыляется. — Проходи, осматривайся. Сам он моет руки следом за мной, явно торопясь. Чего-то боится? Большая уютная гостиная. Хорошие постеры на стенах, все белое и черное, даже диваны. Мне приходит в голову лукавая мысль, что на белых диванах поощряют, а на черных наказывают, но я понимаю, что все не так просто. Рояль белый… Дверь в спальню открыта, и ее содержимое никаких вопросов не вызывает, вплоть до стоящего в углу велотренажера. Еще одна дверь явно в ванную, она тоже приоткрыта. Словно демонстрирует, что тут ничего необычного. А вот на второй стене дверь закрыта, и что-то подсказывает мне, что за ней и есть тайна квартиры. Я вопросительно смотрю на Ларса. Он ухмыляется так, что мне становится не по себе. Нет, там уже не трансвеститский гардероб Мартина, там нечто серьезней. Я прекрасно понимаю, что все купленные Ларсом девайсы именно там. — Туда нельзя? — Только после того, как ты дашь мне слово… — Какое? — Ты должна обещать подчиняться, выполнять все мои приказы, но главное — абсолютно мне доверять. В свою очередь обещаю не причинять тебе более сильной боли, чем ты сможешь вынести, и не делать того, что для тебя совершенно неприемлемо. Но помни: за непослушанием следует наказание, избежать которого нельзя. Если ты решишься, то поступаешь в мое полное распоряжение, и я делаю с тобой все, что только захочу. В этой комнате ты моя рабыня. Если нет… Его глаза смотрят выжидающе, я понимаю, что если скажу «Обещаю», то начнется такое, чего в моей жизни никогда не было, что все эти порки и секс — детские игрушки. Но если не скажу, то попью кофе и больше порог этой квартиры не переступлю. Для Ларса очень важно, чтобы я ему подчинялась, но еще больше, чтобы доверяла. Сейчас я ему доверяю, потому что знаю: он не виноват в гибели той девушки. А еще, что они с моим телом заодно. Словно бросаясь в холодную воду с обрыва, киваю: — Обещаю. Я не могу потерять Ларса, не могу. Это будет уже не жизнь. — Тогда вот это, — он берет со стола большой ошейник. — В знак полного подчинения. Если честно, меня пробирает дрожь, ошейник означает подчиненность уже не словесную, а физическую. Хотя, чего я боюсь, ведь давно подчинена. — Подними косу. — Парс закрепляет вокруг моей шеи высоченный ошейник из красной кожи со многими колечками и карабинами. Кожа плотно охватывает все от ключиц до ушей. — Есть гораздо более строгие, но это потом. Вот так… Ошейник не позволяет опустить голову, я держу ее гордо вскинутой. — Какая осанка! Не туго? — Нет. — Теперь ты моя саба. — Ларс поворачивает мое лицо за подбородок, заглядывает в глаза: — Ты не пожалеешь. Я постараюсь. Пойдем. Ласковый, бережный… как можно такому не доверять на все 100 процентов? Или хотя бы на 99? Я доверяю, но тот самый оставшийся процент заставляет предательски дрожать колени. Ларс тихонько смеется: — Там стра-ашно-о… Сам боюсь. Он открывает дверь, почти вталкивает меня внутрь и прикрывает ее за своей спиной. Я замираю, пораженная увиденным. Это комната для сессий БДСМ. Она довольно большая, на одной стене два окна, между ними шкаф с какими-то приспособлениями. Посередине комнаты большой кожаный диван, даже не диван, а круглый подиум, обтянутый кожей. По кругу шесть металлических колец с цепями. Неужели для распятия? Наверное, ведь диаметр подиума заметно больше моего роста. Однажды Ларс говорил, что хотел бы разложить меня обнаженной на полу. Подиум вполне подошел бы… При этой мысли внизу живота становится горячо, я быстро отвожу глаза от кожаного монстра с цепями. Левая стена тоже вся в шкафах, в углу в потолке крюки и металлические штанги явно для подвешивания, на противоположной стене два варианта распятий, справа от входа козлы и разные ступеньки, тоже обтянутые кожей, я уже видела такие скамьи в Интернете и понимаю, для чего они. На стене несколько видов плетей, стеков, флоггеров и хлопалок. На полу ворсистый ковер, светло, чисто, красиво. Ларс наблюдает за мной. Мое потрясение уже сменилось интересом. — Я начал готовить эту комнату после знакомства с некоей любопытной вруньей в баре «КВ»… У меня перехватывает горло окончательно. — Ты хочешь сказать, что уже тогда знал, что я… — Только не говори, что ты не хотела меня в баре. Не лги, иначе накажу. — Я не лгу, но я и подумать не могла… — Почему? — Ты не обратил на меня никакого внимания. — А чего ты ожидала, чтобы я, рыча, бросился срывать с тебя рубашку или стягивать джинсы? И все-таки если бы сама не напросилась в замке и не получила флоггером, я не привел бы тебя сюда. Вообще-то он прав, но не признаваться же в этом!