«Если вот это, б…ь – не демократия, то мне очень интересно: а что, б…ь, такое – демократия?! – размышлял Волков, возясь с пулеметом. – А что, интересно, этот Сазонов скажет, если я пострелять попрошу?» Силен дьявол любопытства! Промучившись с полчаса Всеволод не выдержал и озвучил свою просьбу. Старшина с любопытством посмотрел на парня и спокойно произнес: - Ну, пошли. Пулемет с собой бери… Оказалось, что для «пострелять» всего-то требуется найти командира учебного взвода Ямадзаки. Тот как раз собирался вести на стрельбище команду новоприбывших японцев и не отказался прихватить с собой еще одного бойца. Чем окончательно вогнал бывшего сержанта Волкова в состояние легкого ступора… На стрельбище Всеволода сперва заставили снарядить диск, а потом Ямадзаки отвел его к огневому рубежу и, коверкая слова, по-русски предложил попробовать себя в нелегком ремесле пулеметчика, пояснив при этом, какие мишени надо поражать. - Я буду тебе называти цери, – закончил наставления Ямадзаки. И махнул рукой, – Дзенпо-ни![19] Волков показал отличный результат. Правда, товарищ Ямадзаки, еще два года назад бывший школьным учителем, очень удивился тому, что новобранец, не пробывший в армии и одного месяца, прежде чем поразить очередную цель, четко произносил: «Вижу!», уверенно брал поправки на дистанцию и ветер, и короткие, экономные очереди дырявили мишень за мишенью… Вечером, за чашкой чая Ямадзаки сказал своему товарищу, командиру роты Цуда, об удивительно парне-пулеметчике. - Малого меньше месяца, как призвали, а с пулеметом управляется, точно опытный каллиграф – с кистью. Я сперва пожалел, что мой лучший пулеметчик Миура сегодня в наряде. Хотелось их рядом поставить: пусть бы Миура поучил парня, как должно владеть оружием, а теперь вижу – Миуре повезло. По сравнению с этим Ворокофу, Миура, как пулеметчик – просто мидзуноми яро[20]! - Са-а[21]… – протянул Цуда. – Надо постараться, чтобы этот парень попал в нашу роту… [1] Декретом ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1923 года «Об организации территориальных войсковых частей и проведении военной подготовки трудящихся» часть войск РККА была переведена на территориальный принцип комплектования и сокращенные штаты. Эти войска имели ограниченную боеспособность, т.к. их личный состав не служил постоянно, а периодически призывался на краткосрочные сборы. В противовес этим частям имелись кадровые части, комплектовавшиеся личным составом, постоянно служившим по месту дислокации. [2] Знаки различия, обозначающие восьмую категорию должности военнослужащего. Это помощник командира полка и ему равные должности. [3] Военнослужащий на должности шестой категории. Командир отдельной роты, командир учебной роты, командир танковой роты, помощник командира батальона и равные им должности. [4] Говорите ли вы по-японски? (яп.) [5] Да, немного. (яп.) [6] Сможете ли вы передать (перевести) приказы командира другим бойцам (солдатам)? (яп.) [7] Я никогда не пробовал. Я не знаю, получится (букв. «добьюсь успеха») или нет? (яп.) [8] Это – не фантазия «обуревшего совка». Подобное действительно имело место в начале 30-х годов ХХ века и описано в сборнике воспоминаний пограничников «На дальней заставе», М 1978. [9] А. В. Александров, С. Алымов «Вспомним-ка товарищи» – песня 2-й Приамурской дивизии [10] «Поговаривают, что дьявол мертв» – песня группы «Круахан», распространенная среди членов ИРА во второй половине ХХ века. [11] С 1972 г. носит название Усть-Ивановка. [12] Суп, основой которого являются крепкий рыбный бульон и растворенная в нем паста мисо. Мисо – продукт традиционной японской кухни, чаще всего в виде густой пасты. Мисо производится путём брожения соевых бобов, риса, пшеницы или смеси из них с помощью специального вида плесневых грибов [13] Вареный рис с морепродуктами. Традиционное блюдо японской кухни. [14] Японское блюдо из филе разнообразных сортов рыб, других морепродуктов и даже мяса, порезанного на небольшие кусочки. Продукты используются только в сыром виде. Подается вместе с соевым соусом, васаби, тонко нарезанным дайконом (сладкой редькой) и листами сисо (масличное растение, листья которого используются в пищу в Японии, Корее и на севере Китая). [15] Корейские палочки для еды. В отличие от китайских и японских обычно металлические. [16] Японские палочки для еды. Часто одноразовые. [17] Так до 1935 года именовалась в СССР Военная Присяга, так что Волков-младший ошибается, считая этот факт отличием от реальной истории. [18] Три треугольника означали должность второй категории: помощник командира взвода, командир орудия и им равные. Два треугольника – должность первой категории: командир отделения, наводчик орудия и им равные. Необходимо уточнить, что красноармеец – должность без категории. [19] Вперед! (яп.) [20] Буквально «пьющий воду» (яп.). Прозвище увальня, неумехи. Так в городах Японии конца XIX – начала ХХ века дразнили приехавших на заработки крестьян, у которых не было денег даже на чашку чая. Выражение весьма оскорбительное, если высказать его в лицо, но допустимое, если речь идет о третьем человек, не участвующем в разговоре. [21] Японское междометие. Смысловое значение «Вот как?» или «Вот так!» Глава 2. Готова Армия в часы ударные! Устав её всегда один: Что нашей кровью, кровью завоёвано Мы никогда врагу не отдадим! Б. Шихов , А. Поморский, «Дальневосточная песня» Пыль и жара, жара и пыль… «Пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, и отпуска нет на войне», – вспомнил Всеволод слова стихотворения Киплинга[1], которые, к его удивлению, здесь уже знали. Не то, чтобы все и поголовно, но стихотворение это было знакомо. Он сплюнул желто-бурую от набившейся в рот пыли слюну и с сожалением подумал о том, что хотя фляга и полна, а воду все-таки следует экономить. Вообще-то ему как-то иначе представлялась служба в Красной Армии. Во всяком случае, отец считал, что никаких особенно серьезных военных операций в это время не предвидится: инцидент на КВЖД закончился в декабре двадцать девятого, а всего остального, в свете большой дружбы с резко покрасневшей Японией, и быть как бы не должно. Впрочем, ничего особенного вплоть до боев на озере Хасан и не было, даже в той, другой, их истории. Мелкие стычки отбивали пограничники, куда Волкова-младшего не взяли – происхождение подкачало. Ну никак нельзя его отца назвать рабочим или крестьянином! А в пограничные войска брали только с идеальной биографией… Всеволод поправил брезентовый ремень, на котором за его плечом висел ручной пулемет ДП-27, снова сплюнул и зашагал по пыльной улице маленького китайского городка Куаньчэна. Патруль – он и в Африке патруль, и в Китае патруль. Сзади дружно затопали девятеро его товарищей. Все девять – японцы. Это командиры удружили: мало того, что нагрузили пулеметом, так еще и командиром отделения назначили. Правда, пулемету он и сам обрадовался: даром что ли сержант Волков срочку в Российской Армии пулеметчиком оттянул? ПКМ был посолиднее, поустойчивее ДП, да и емкость магазина ни в какое сравнение с лентой не идет. Зато «дегтярь» полегче будет. А вот назначением «комодом»[2] ему здорово подсуропили. И ведь в чем подлость? В том, что в отделении он – единственный из СССР. Остальные девять человек – японцы. Так что два треугольника в петлицах ему дорого даются. Судя по тому, что Всеволод читал в газетах и что рассказывал ему отец, здесь события на КВЖД пошли несколько иначе, чем в их истории. Здесь Чжан Сюэлян – «молодой маршал», не стоял перед трудным выбором: кто же конкретно отправил на тот свет его дорогого отца Чжана Цзолиня – «старого маршала»? Здесь что Советы, что японцы: и те, и другие – красные, так что виноваты злые большевики. А потому «молодой маршал» начал активные действия и против СССР, и против Японии одновременно. Трудно сказать, что побудило двадцативосьмилетнего «наследного маршала» на такой отчаянный шаг, равно как и на что он рассчитывал. Быть может, Правительство в Бэйпине[3] пообещало ему титул генералиссимуса сухопутных и морских сил Китайской Империи – тот что его покойный папаша получил в 1926, а быть может англичане и американцы, чьи военные советники еще при жизни Чжана Цзолиня стали чувствовать себя в Манчжурии, как у себя дома, пообещали Чжану Сюэляну развернутую военную помощь? Кто знает? Но факт остается фактом: Чжан Сюэлян решился на захват КВЖД и ЮМЖД, готовясь чуть ли не изгнать японцев с Квантунского полуострова. С конца 1928 года началась череда провокаций против японских и советских специалистов, а летом двадцать девятого китайские войска остановили движение поездов на обеих дорогах, арестовали всех советских и японских граждан, находившихся на территории Манчжурии, загнали их в концлагеря и двадцатого июля Имперское правительство заявило о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом и Социалистической Японской Империей. Бои под командованием Блюхера, имевшие место в том мире, здесь вылились в совместную операцию Красных Армий СССР и Японии. Генерал Хата Эйтаро[4] двинул свои части с юга в направлении Мукден – Харбин, а советские начали Сунгарийскую наступательную операцию. Курировали и координировали совместные действия войск двух братских – ну, уже почти братских государств лично нарком обороны Ворошилов и министр армии Сиракава Ёсинори[5]. В помощь Советской Дальневосточной флотилии Социалистическая Японская Империя выделила пять канонерских лодок: «Тоба», «Сета», «Катака», «Хира» и «Хоцу», а также два полка пехоты. Огонь корабельной артиллерии буквально смел китайские укрепления Лахасусу[6], после чего объединенная флотилия двинулась на Фугдин в который уже вошли китайские войска. Одновременно с этим была уничтожена китайская флотилия из одиннадцати кораблей, а одна канонерка «Лицзе»[7] была захвачена японскими и советскими десантниками. При этой операции ни одна канарейка[8] не пострадала, но они почувствовали, что у них все еще впереди. Красные Армии СССР и Японии быстро наступали по всем направлениям, но тут спохватилось Имперское правительство в Бэйпине и 19 ноября[9] в Хабаровске был подписан протокол о прекращении боевых действий и немедленном освобождении всех советских и японских граждан, после которого начались долгие переговоры о возмещении ущерба СССР и Японии, а также об удовлетворении территориальных претензий обеих стран победившего социализма к Китаю. СССР и Японская Социалистическая Империя (ЯСИ) требовали незначительного изменения границ и права разместить постоянные гарнизоны в Харбине, Мукдене и еще нескольких ключевых точках КВЖД и ЮМЖД. Императорское правительство было готово согласиться и на возмещение ущерба деньгами – три миллиона рублей золотом, и на гарнизоны, и даже – на частичное разоружение маньчжурской армии, которая, по требованию Советской и Японской сторон лишалась почти всего тяжелого оружия, но тут к Чжану Сюэляну прибыли джентльмены из Британской армии и армии США. Они предложили поставить «молодому маршалу» тридцать самолетов, сотню орудий, винтовки, пулеметы, снаряды, патроны и целых двадцать танков! Кроме того, к оружию прилагались инструктора и военные специалисты в количестве очень и очень немалом. Конечно, за все это надо будет заплатить, но щедрые джентльмены готовы подождать с оплатой, а потом взять часть не деньгами, а выгодными концессиями. После недолгих раздумий Чжан Сюэлян решил, что всего предложенного наверняка хватит на победу над зарвавшимися коммунистами, и отказался от дальнейших обсуждений о возмещении материального ущерба, потребовал отказа от территориальных претензий, а китайские солдаты заблокировали советский и японский гарнизоны в Харбине и Мукдене. Хата Эйтаро и Василий Блюхер отреагировали на такое поведение одинаково. Войска Дальневосточной и Квантунской Армий подняли по тревоге, военно-воздушные силы СССР и Японии нанесли удар по скоплениям китайских войск, боевые корабли японского флота активно занялись досмотром следующих в Китай судов. В случае, если груз подпадал под определение военная контрабанда – судно задерживалось, а груз конфисковался. Конфликт на КВЖД и ЮМЖД начал медленно, но верно перерастать в полномасштабную войну… В эту-то войну судьба с размаху и швырнула отделенного командира Всеволода Волкова-младшего. Дивизию, еще не сыгранную, не сработавшуюся, подняли по тревоге, загнали в вагоны и повезли черте куда, черте зачем. И вот он в этом гребанном Куанчэне, патрулирует… Ага, патрулирует. С пулеметом на плече. Это уже никакой не патруль, а натуральное боевое охранение… Тут мысли парня перескочили на другое. Всего три месяца тому назад он стоял перед строем и произносил зазубренные наизусть, но чем-то близкие его сердцу слова: «Я, сын трудового народа, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, перед лицом трудящихся классов СССР и всего мира обязуюсь носить высокое звание бойца Красной Армии с честью, добросовестно изучать военное дело и, как зеницу ока, охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать военную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью Советского Правительства…»[10], а вот теперь он – в Манчжурии, да еще и, кажется, по полной программе втянут в самую настоящую войну. Конца-края которой в обозримом будущем не предвидится… Он внезапно вспомнил, как сперва хмыкнул над фразой; «Я, сын трудового народа», и даже тихонечко произнес ее с вопросительной интонацией, так и сяк обкатывая ее на губах и пробуя на вкус. «Я, сын трудового народа?» А почему нет? Что у меня отец, мать, деды и прадеды буржуями были, что ли? Вкалывали так, что иной раз хребет трещал и пар из ушей шел. И перед строем он уже не смеялся. «Все правильно, – думал парень. – Я – сын трудового народа, и буду с буржуями, которые нахапали и наворовали до самой смерти драться! Так и только так». Это время незаметно стало для него родным, настоящим, а то далекое прошедшее будущее словно бы подернулось какой-то дымчатой марью, и все слабее и слабее виделись лица тогдашних приятелей, девчонок, политиков, артистов. Не так давно он поймал себя на том, что с трудом вспомнил фамилию своего любимого актера, и не сразу сумел насвистеть любимый мотивчик группы «Любэ». Зато здешняя жизнь захлестывала его, точно штормовыми волнами. Если вспоминался дом, то моментально перед глазами кроме отца вставали Груша и «милицейский Вася Козельцов», ребята из бригады, парни и девчата из комсомольской ячейки… Груша вообще стала настоящей сестрой – любимой сестричкой. Которой они с отцом открывали дверь в новый, полный чудес и открытий мир. И вместе с ней тоже делали удивительные открытия… Губы Всеволода тронула легкая улыбка. Он вспомнил, как на семейном совете принимали решение облегчить «нашей Фрекен Бок» домашнюю работу, а именно: приобрести наконец электрический утюг. Это «чудо ХХ века» только-только появилось в продаже и стоило очень и очень недешево, но Волковым уже настолько осточертели дым и чад от того угольного чудовища, которым девушка старательно наглаживала их немудрящий гардероб, что они рванули в Ярославль, поклявшись без утюга не возвращаться. В артельной лавке разбитной продавец, услышав просьбу показать электроутюг, гордясь, выставил на прилавок небольшой, но увесистый утюжок с ручкой из простой ошкуренной деревяшки. - Получше-то ничего нет? – нахмурился отец, критически разглядывая творение артели «Красная Электра». На эти слова, похожий на купеческого приказчика продавец нырнул под прилавок и вытащил более продвинутую модель с регулятором температуры. Всеволода тогда поразило, что у этого чуда техники рукоятка оказалась полированной… - Берем, – вынес свой вердикт Волков-старший, но тут… Хитро подмигнув, разбитной молодец наклонился вперед и прошептал: - Жулика возьмете? Отец хмыкнул напрягся и одними губами скомандовал: - Севка, держи дверь. Ну, – обратился он к ошалевшему работнику прилавка, – показывай: кого тут брать? Потом они долго хохотали над своей ошибкой. Волковы приготовились брать уголовника, а оказалось, что продавец всего лишь предложил им купить «жулика» – любопытное приспособление, представлявшее собой патрон под лампочку, на конце которого торчал цоколь электролампы, а в самом патроне имелись места для подсоединения двух вилок-штепселей. Вворачиваешь такую штучку в патрон и – вуаля! – можешь пользоваться электричеством бесплатно. В смысле: без электросчетчика платить будешь как за лампу, а что ты к этим квазирозеткам подключишь – твое дело. Хоть станок, если, конечно, домовая проводка выдержит. Всеволод вздохнул и снова улыбнулся, вспомнив как изумилась Груша утюгу, который не надо набивать горячими углями. Даже соседкам хвасталась. Они еще с отцом собирались летом попробовать сделать хотя бы самую примитивную стиральную машину… А это что за звуки такие? Никак конь? Это посмотреть надо… Из-за крайнего дома выскочил всадник в голубоватой форме китайского офицера. А за ним нестройной толпой выбежало человек десять солдат. Тоже китайских. Японцы из отделения Волкова вдруг рванулись вперед. Прозвенело гортанное «Банзай!», и японские бойцы перехватывая винтовки, точно шесты бросились в рукопашную. Секунду Всеволод стоял, ошарашенный происходящим, а потом… - Йоко ни нару![11] – От страшного рева, казалось, содрогнулись легкие стены фанз. – Йоко ни нару, яриман! Ложись, б…! Одновременно с криком парень сорвал с плеча пулемет и врезал длинной, на весь магазин, очередью вдоль по улице. Японцы, повинуясь приказу успели плюхнуться в дорожную пыль, а вот китайцам досталось по полной. Но когда бог-пулемет прекратил содрогаться в руках, и смерть, пляшущая в огне и грохоте, закончила свой страшный танец, японские бойцы немедленно вскочили и метнулись вперед. Они тут же добили штыками тяжелораненного китайца, вытащили из-под убитой лошади и скрутили оглушенного офицера, подобрали винтовки убитых врагов и через минуту стояли перед Всеволодом. Даже построиться умудрились. Без всякого приказа…