Вошла сестра, быстро взглянула на Фрэнка, затем накрыла его лицо простыней. Макс разглядывал ее. Сестра была молода и привлекательна. Макс похлопал мертвого Фрэнка по плечу. – Вот за этой ты уж точно не успеешь приударить, – заключил он, надвинул шляпу на лоб и вышел. Глава 7 На лице Макса появилось удовлетворенное, почти веселое выражение, когда он спускался по широкой лестнице, ведущей к выходу. Вдруг он понял, что стал в два раза богаче, чем до того как вошел в больницу. Фрэнка сейчас и вспоминать не стоило. Никто из Салливанов не держал в банке крупных сумм. Оба понимали, что полиция может без труда выйти на их след по банковскому счету, поэтому они хранили деньги там, где их можно было легко достать. Деньги охранял отец Макса. Теперь, когда Фрэнк мертв, его доля автоматически перейдет к Максу. Об этом никто не знал, кроме отца Макса, но он не в счет. А это означало, что Макс сможет уйти на покой, бросить заказные убийства и завести магазин по продаже птиц, к чему он всегда стремился. Эта мысль ему нравилась. Макс остановился у черного «паккарда-клиппера», закурил и выбросил спичку в сточную канаву. На мгновение он задумался о Кэрол. Фрэнк говорил: «Сначала я, затем ты». Не оставалось никаких сомнений, что это она подстроила гибель Фрэнка. Макс поговорил с Линдой, услышал про загадочную Мэри Прентис и смекнул, что к чему. Под Мэри Прентис скрывалась Кэрол Блэндиш. Она во что бы то ни стало решила отомстить. Но Фрэнк всегда был падок на женщин. Любая женщина могла бы запросто сбить его с толку. С Максом все обстояло иначе. Женщины для него ничего не значили. Если Кэрол Блэндиш попытается сыграть с ним одну из своих шуток, она пожалеет об этом. Макс разделается с ней столь же беспощадно, как с любым, кто становился на его пути. Макс был столь уверен в своей способности постоять за себя, что выбросил Кэрол из головы. Ему казалось, что об этом больше и думать не стоит. Нет, со смертью Фрэнка все приключения подошли к концу. Братья Салливан тоже перестали существовать. Макс Геза собирался переквалифицироваться из наемного убийцы в торговца птицами. Интересно посмотреть, что из этого получится. Макс бросил недокуренную сигарету на улицу, надвинул мягкую шляпу на лоб и открыл дверцу машины. Тут он застыл и от недоумения хмуро сдвинул узкие брови. На переднем сиденье прямо под рулем лежала великолепная алая орхидея. Макс уставился на цветок с беспристрастным лицом, но в его глазах мелькнула тревога. Он взял орхидею, повертел ее в пальцах, рассматривая со всех сторон. Не мог же кто-то просто так бросить столь дорогой цветок в его машину. Или это сделали умышленно? «Неужели за этим что-то скрывается?» – спросил он себя. Его мозг всегда искал опасность. Макс оглядел улицу, не заметил ничего подозрительного и пожал плечами. Он бросил орхидею в сточную канаву, сел в машину, завел двигатель, но не включил передачу. Макс сидел, уставившись в ветровое стекло, и размышлял. Ему не нравились загадки; хотя этот случай нельзя было назвать таинственным, но все же какое-то странное ощущение оставалось. Когда-то они с Фрэнком вешали на дверной молоток намеченных жертв маленьких черных воронов из шерсти. Однажды или дважды это избавило их от лишних хлопот, так как тот, кто нашел шерстяных воронов, застрелился. Но это был дешевый театральный трюк, и Макс скоро перестал им пользоваться. Предупредительные сигналы казались ему неуместными. «А что, если алая орхидея и есть предупредительный сигнал?» – спросил он себя. Если так, то тому, кто бросил цветок в его машину, лучше поостеречься. Макс не понимал таких шуток. Он подергал свой тонкий, острый нос, вышел из машины и подобрал цветок. Немного помедлив, Макс засунул его в петлицу. Затем он включил передачу и уехал. На холме, откуда открывался великолепный вид на гавань и залив, стоял двухэтажный сосновый дом, окруженный дикой местностью, где росли пальмы и цвели кустарники. Это место было забытым, открытым всем ветрам, убогим и одиноким. На деревянных воротах висела дощечка, на которой было написано: «Козикот». Макс так и не потрудился снять эту дощечку, хотя каждый раз, когда приезжал сюда, ухмылялся. Это деревянное сооружение было его домом. Макс здесь бывал редко, однако приятно, когда есть место, где можно хранить немногие личные вещи и деньги. Здесь также жил Исми Геза, его стареющий отец. Исми проработал клоуном в цирке сорок из своих шестидесяти пяти лет. Он все еще напоминал клоуна, когда один неторопливо шагал к дому по садовой тропинке. Исми сгорбился, облысел и выглядел печальным. От постоянного наложения дешевого грима, неизбежного атрибута цирковой профессии, его кожа стала рябой и грубой, точно наждачная бумага. Исми немного приволакивал левую ногу. Нога стала отказывать после того, как у него случился удар, поставивший точку в его цирковой карьере. Своим круглым, мясистым, печальным лицом Исми не был похож на сына, да он и не хотел бы напоминать его. Он боялся Макса так же, как боялся его матери. Макс пошел в мать и внешностью и характером. Исми не любил жестокость. Он был простым, миролюбивым существом и чувствовал себя непринужденно, лишь оставаясь наедине с собой. Исми уже собрался войти в дом, как услышал гул подъезжавшей машины. Он остановился, глянул через плечо. В его глазах появилась тревога. Ни одна машина не проезжала по этой уединенной дороге вот уже более трех месяцев. Гул двигателя испугал его. Облако пыли скрывало приближавшуюся машину, отчего та казалась демоном, взбирающимся на холм. Черный «паккард-клиппер» остановился у ворот, из него вышел Макс. Он стоял засунув руки в карманы пальто, нахлобучив шляпу на лоб, с красной орхидеей в петлице. Его поза источала решимость и угрозу. Исми пристально смотрел на него. Подобные визиты, которые Макс наносил без предупреждения, вселяли в него страх. Исми не знал, чего от них ждать, как Макс будет обращаться с ним. Макс бросил взгляд на дощечку, висевшую на воротах, затем, пожав плечами, толкнул ворота и зашагал по садовой тропинке. Исми сразу заметил орхидею и уставился на нее, чувствуя, что вот-вот произойдет какая-то неприятность и тогда прервется его тихая, небогатая событиями жизнь. Макс никогда раньше не носил цветов в петлице. «Нет сомнений, – подумал старик, – что-то случилось, иначе с чего бы это мой сын стал носить цветок». Когда Макс подошел к ступеням, ведущим в дом, отец и сын уставились друг на друга. – Фрэнк мертв, – кратко сообщил Макс. – Его задавил грузовик. Хотя Исми на дух не выносил Фрэнка, он был потрясен. Он сам бывал на волосок от смерти и испытывал дурные предчувствия, когда ее упоминали. – Надеюсь, он не мучился, – нашелся он что сказать. – Грузовик раздавил ему грудную клетку, он хрипел целых два часа, – сказал Макс и понюхал орхидею. – Сам можешь сделать выводы. Тут старик смутно догадался, что могла означать смерть Фрэнка. – Значит, на этом все закончится? – с нетерпением спросил он. Старик знал, что Макс и Фрэнк и есть братья Салливан. Макс, когда он описывал отцу убийства, которые оба совершили, забавлялся, наблюдая, как старик вежливо слушал и едва скрывал ужас. – Да, – ответил Макс, – теперь его деньги стали моими. Мы договорились, что, если один из нас умрет, его деньги перейдут к другому. Я богат. Исми нервно потер лысину: – А что будет со мной? – Не знаю, – безразлично ответил Макс. – Мне было некогда думать о тебе. Твоими маленькими проблемами я займусь потом. Он поднялся по ступеням и встал напротив старика. Оба были одинакового роста, даже при том, что Исми сутулился. – Я займусь делом, – продолжил он. – Если найду для тебя какую-нибудь работу, сможешь заняться ею. Если нет, можешь оставаться здесь. Тебе хочется остаться здесь? – Мне здесь нравится, – закивал Исми, – но, если я могу быть тебе полезным, конечно… Макс прислонился к деревянной опоре веранды. – Ты дряхлеешь, – тихо проговорил он. – Твоя голова плохо соображает. Тебя не удивляет, почему Фрэнк попал под колеса грузовика? Исми задумался и сразу понял, что ему следовало выразить удивление. Он встревожился, поняв, что Макс сказал правду. Он дряхлел, его мозг плохо соображал. – Я не подумал об этом. – Исми украдкой взглянул на Макса. – Да, наверное, что-то случилось. Мне следовало догадаться об этом сразу, когда ты сообщил эту весть. Макс рассказал ему о Рое Ларсоне, как им пришлось убить Стива Ларсона, чтобы тот не заговорил, как Кэрол ослепила Фрэнка, как выследила его и подстроила его гибель в Санто-Рио. Исми молча стоял под жарким солнцем, опустив глаза, скрестив испещренные венами руки на груди, и слушал. Макс говорил кратко и тихо. – Перед самой смертью Фрэнк предупредил меня, что я стану следующей жертвой, – завершил он свой рассказ. – Она здесь, в городе. Что ты думаешь об этом? – Лучше бы ты мне ничего не рассказывал, – ответил Исми и вошел в дом. Макс скривил тонкие губы, пожал плечами и вернулся к машине. Он забрал два чемодана и вошел в дом, поднялся по лестнице, выстланной пыльными коврами, в свою комнату, ногой открыл дверь и поставил оба чемодана на пол. Это была большая, скудно обставленная комната с видом на далекую гавань. Комната казалась необжитой и холодной, что могло дурно подействовать на кого угодно, только не на Макса: подобные мелочи для него ничего не значили. Мгновение он постоял у двери и прислушивался, затем закрыл и запер ее. Подошел к большому старомодному гардеробу, открыл его и отодвинул какую-то панель в полу. Из хитроумно замаскированного тайника он вытащил два кожаных портфеля. С полчаса Макс занимался тем, что пересчитывал сложенные в стопки пяти– и десятидолларовые бумажки: в каждой стопке, перевязанной и снабженной этикеткой, было по сто долларов. Закончив считать, он снова убрал деньги в тайник и захлопнул гардероб. «Я богат», – сказал он про себя. Макс был волен делать, что ему нравилось, и, хотя его лицо ничего не выражало, глаза загорелись от сдержанного волнения. Спускаясь вниз, Макс услышал, что зазвонил телефон, остановился и прислушивался к голосу отца, снявшего трубку. Спустя мгновение Исми вышел в коридор и взглянул на Макса, стоявшего на лестнице. – Звонят насчет похорон Фрэнка, – сообщил он со странным выражением лица. – Наверно, тебе лучше поговорить с ними. – «С ними»? С кем? – раздраженно огрызнулся Макс. – Звонят из похоронного бюро. Спрашивают насчет цветов. – Какое мне дело? – ответил Макс и спустился с лестницы. – Скажи, чтобы похоронили его, как считают нужным. Я не хочу, чтобы меня беспокоили. Я дал им деньги. Чего еще им надо? – Ты хочешь, чтобы цветы положили на могилу? – произнес Исми, не глядя на сына. Макс задумался. – Какие цветы? – спросил он тихим голосом. – Орхидеи… алые орхидеи. Они считают, что эти цветы не очень подходят для похорон. Макс вытащил сигарету изо рта и на мгновение посмотрел на горящий конец. Макс знал, что отец хочет сказать еще что-то, и видел по его лицу, что он боится говорить. – Продолжай, – резко сказал Макс. – Они говорят, что в цветах была открытка, – пробормотал Исми и снова умолк. – И что написано на этой открытке? – спросил Макс. – «От Кэрол Блэндиш и Стива Ларсона», – ответил Исми. Макс выбросил сигарету в сад и двинулся к выходу. Его лицо стало задумчивым. Дойдя до двери, он обернулся. – Передай им, что меня это не интересует, – отрезал он, вышел из дома и спустился по ступеням к «паккарду». Со стороны скал близ пирса повеяло соленым воздухом. Он незаметно оглядел сад, посмотрел вниз на залив. В позе Макса чувствовалось кошачье спокойствие и настороженность, его глаза сверкали. Кругом царила тишина, однако он не мог отделаться от ощущения, что за ним следят. У Макса было неспокойно на душе, он разозлился не на шутку. Он вытащил орхидею из петлицы, медленно разорвал ее на мелкие кусочки и разбросал их по песчаной тропинке. Затем забрался в «паккард» и поехал в гараж, стоявший за домом.