— Да. Каждый день он садился медитировать и произносил вслух несколько фраз. Клянусь, у меня мурашки бежали по коже. — Я думала, ты восхищался им, думала, он твой лучший друг. — Он и был им, в тюрьме. И потом тоже, хотя на свободе время идет по-другому, все забывается и не имеет такого значения. Мигелем Вистасом я восхищался, и он многому меня научил. Если бы не он, возможно, я бы там не выжил. Но когда он произносил эти фразы… — Какие именно? — Я ничего не понимал, это был иностранный язык. — И он рассказывал тебе об этой религии? — Постоянно. Что это единственная истинная вера. Он рассказывал мне о символах, например о змее, и еще о многом. Я не все понимал, но он убедил меня. — Это он предложил тебе сделать татуировку змеи? — Он сделал мне ее сам. Я не знаю, где он взял иглы и краску, я у него не спрашивал. Элена ходила по комнате и вздрогнула, услышав шипение змеи, но та была в стеклянном аквариуме. Она посмотрела на свиток с заповедями митраизма. Смерти нет, есть возрождение. Нет бесполезных усилий. В жертву принести можно все. Смерть одного существа есть пища для другого существа. Тьма — это свет, а свет — это тьма. Она перевела взгляд на рисунок с крысой. Несколько секунд смотрела на него с отвращением. — Ему такое тоже нравилось. Пытки, которым подвергали людей в древности. «Значит, он любил пытки», — подумала Элена. — Мне до сих пор снятся кошмары, когда я вспоминаю то, что он мне рассказывал. Элена кивнула, глядя на рисунок. — Мне пора. Ты мне очень помог. Проходя по коридору, она достала мобильник. Набрала номер. Ответила Марьяхо. — Марьяхо, это срочно. Я хочу, чтобы ты нашла информацию про древнюю религию, которая называется митраизм. И про змею как ее символ. — С тобой все в порядке? — спросила Марьяхо. — Ты сильно встревожена. — На то есть причины. Думаю, мы отпустили убийцу. Глава 65 — Митраизм — персидская религия, в основе которой лежит поклонение богу солнечного света, — объясняла Марьяхо. — Считается предшественницей христианства, позаимствовавшего из нее многие элементы. — Какие, например? — Например, в ней тоже есть будущее воскресение из мертвых. День рождения бога Митры, как и Рождество Христа, празднуется 25 декабря. Когда родился Христос, в Писании не сказано. А вот бог Митра родился именно в этот день. Это задокументировано. — Ничего не задокументировано, Марьяхо, будем точны. Это подал голос Буэндиа. Он тоже был в ОКА, когда Элена позвонила со срочным заданием, и провел все утро в интернете. — Никаких письменных текстов от этой религии не осталось, только скульптуры и археологические свидетельства. Несколько табличек, найденных в Турции сто лет назад. — Мы говорим о пятом веке до нашей эры, — уточнила Марьяхо. — Есть ли в этой религии что-нибудь, что можно связать с убийством сестер-цыганок? — Нет, никаких ассоциаций. Священное животное в ней — бык, которого Митра закалывает, приносит в жертву, чтобы дать жизнь всему сущему. — Бык? Я думала, змея. — Нет, но змея, которая кусает свой хвост, выражает главную идею этой религии. Змея пожирает сама себя, чтобы питаться, а затем разрушает жизнь, чтобы ее возродить. — Я не убивал ее, она возродилась, — пробормотала Элена. Марьяхо кивнула. Буэндиа смотрел на них в недоумении. — Сальвадор Сантос сказал, что эти слова произнес подозреваемый по делу Лары. — Какой подозреваемый? — Он не помнит точно, Вистас или Макайя. — Должно быть, Вистас, фраза соответствует его одержимости митраизмом, — сказал судмедэксперт. — Не понимаю, как можно проповедовать религию, которая исчезла более пятнадцати веков назад, — удивилась Марьяхо. — Нет, еще раньше, вы же говорите, она возникла до христианства. — Но она проникла в Римскую империю. У нее там были верные последователи, пока император Феодосий не запретил вообще все религии, кроме христианства. — Мертвую религию может проповедовать любой, — сказал Буэндиа. — Для этого много не нужно — рехнулся, и вперед. — Камило, последний сокамерник Мигеля Вистаса, говорит, что тот сошел с ума. — Но ты не раз с ним разговаривала, и он не показался тебе сумасшедшим, — заметил Буэндиа. — Нет, но сумасшедшие могут быть очень умными. — Нет никакой связи между митраизмом и личинками. — Личинки питаются трупом, это имеет отношение к тому, что вы мне рассказали, — сказала Элена. — Связь возможна, — добавил Буэндиа и что-то набрал в поисковике. — Скафизм. Это древнеперсидская казнь. Вам о чем-то говорит ящик с пятью отверстиями? Марьяхо и Элена покачали головой, обе поморщились, ожидая услышать нечто отвратительное. — Жертву засовывали в такой ящик. Из одной дыры торчала голова, а из остальных четырех — руки и ноги. Все тело было намазано медом, чтобы привлечь мух. В открытые раны вползали насекомые, откладывали там яйца, и личинки съедали беднягу заживо. — Чудесно, — съязвила Марьяхо. — Но именно это и проделал наш убийца, только с помощью червей, — сказала Элена. — Да. Вот почему я решил, что наш убийца знает про скафизм. — Почему ты не рассказал мне раньше? — Я прочитал об этом только сегодня утром, когда ты попросила разузнать про митраизм. Он привел меня к Персии и скафизму. И, видимо, что-то подобное произошло с убийцей. Он переходил с сайта на сайт и придумал собственную религию, с пытками, смертью как перерождением и змеями, которые кусают себя за хвост. — Но зачем? — Не знаю. Но он любит круги, не так ли? Уроборос. — Буэндиа видел, что Элена его не понимает. — Змея, которая кусает себя за хвост. Очень древний символ, он называется «уроборос», — повторил он. Он открыл изображение на компьютере. Элена увидела толстое двухцветное кольцо. Только приглядевшись получше, она обнаружила, что это свернувшаяся змея. — Где-то я это видела. — Татуировка Камило, — напомнила Марьяхо. — В доме Хауреги, — вдруг вспомнила Элена. — Там была книга с этим рисунком на корешке. Я не придала ему значения, потому что не знала, что это такое. — А зачем адвокату Вистаса понадобилась книга о митраизме? — Не знаю. Возможно, он понял, что его подзащитный одержим этой религией, и хотел подковаться на случай, если эта тема всплывет на суде. — Ты видела этот символ в другом месте, — сказал Буэндиа. — Где? — На трупах. Не понимаю, как я раньше не додумался. Чтобы ввести личинку в мозг, достаточно сделать одно небольшое отверстие.